Чего не видит зритель. Футбольный лекарь №1 в диалогах, историях и рецептах

– Когда появляется возможность, – скромно пояснил я, – стараюсь посмотреть хороший спектакль.

Словом, сначала он нашел во мне собеседника по общему интересу. А потом и вовсе сложились теплые, доверительные отношения. Причем, как оказалось, не на один день. Я, например, уже работал с Лобановским, когда в одно прекрасное воскресенье раздался телефонный звонок:

– Савелий, выручай! Прихватил радикулит – ни согнуться, ни разогнуться!

– Уже еду!

Схватил чемоданчик, «полетел». Мое появление Андрей Петрович встретил такой тирадой:

– Представляешь, старый я дурак, собрался на бега (он был страшным фанатом скачек!). Решил почистить ботинки – не могу же я показаться на людях в нечищеной обуви. Согнулся! А разогнуться не могу!

Вы понимаете, какое у такого легендарного человека окружение! Он мог попросить помощи у кого угодно. И никто не отказал бы. Но позвонил мне. Я сделал «блокаду», снял острую боль. (Потом, правда, Андрею Петровичу все равно пришлось в больницу лечь.) После облегчения позвал дочь, которая возилась на кухне. Она появилась с подносом. На нем – бутылка коньяка, бутерброды.

– Ну, давай по рюмочке!

– Во-первых, – возразил я, – вам нельзя.

– Да ладно, – машет рукой, – наоборот, выпью – легче станет.

– Во-вторых, – продолжаю, – я за рулем.

А он:

– Да кто тебя остановит? Ты же – врач сборной Советского Союза!

– Вы назвали много имен тренеров, которые оказались в Мексике. Целая плеяда – Качалин, Симонян, Маслов, Парамонов… Чем выделялся Качалин? Как, к примеру, относились к нему коллеги – Симонян или Маслов, работавшие на его штаб?

– Я увидел колоссальное уважение к Гавриилу Дмитриевичу. Особенно со стороны Никиты Павловича (в свое время он же под началом Качалина играл). Да и со стороны Маслова, хотя тот в отечественном футболе котировался не меньшей фигурой.

– Вы мне, забегая далеко вперед, рассказывали о ситуации с триумвиратом главных тренеров сборной СССР-1982. Но когда собираются сильные личности, частенько происходит столкновение лбов. Наблюдалось ли подобное в Мексике?

– Не замечал. Наоборот. Видел дружную, очень ценную для общего дела работу каждого. Взять того же Никиту Павловича. Я уже говорил, что в Мексике он трудился наблюдателем группы, где играла команда Уругвая. Я присутствовал на занятии, где Симонян подробно, квалифицированно и точно рассказал о будущем сопернике. Более того, в конце счел нужным предупредить: хотя до сих пор южноамериканцы не производили особого впечатления, а временами – поскольку в их составе присутствовали много возрастных игроков – команда тащилась на поле, отнестись к ней следует крайне серьезно. Увы! Ребята не вняли предостережению Симоняна. Сказались и другие промахи. В частности, в выборе состава.

– Странно! Но известно, что Качалин отличался феноменальным умением формировать команду из тех, кто хорош не в принципе, а на день матча.

УРУГВАЙ – СССР – 1:0 (0:0, 0:0). 14 июня 1970 г. Матч 1/4 финала IX чемпионата мира.

Мехико. Стадион «Ацтека». 45 000 зрителей.

СССР: Кавазашвили, Дзодзуашвили, Шестернев (к), Афонин, Капличный, Хурцилава (Логофет, 85), Мунтян (Киселев, 70), Асатиани, Еврюжихин, Бышовец, Хмельницкий.

Гол: Эспарраго (118).

– Все так! Но только, как говорится, из песни слов не выкинешь! Великие тоже порой ошибаются. Правда, при этом, как простые смертные, в том не признаются. Качалин и в этом оказался на высоте. Не боялся говорить о своих промахах. Важнее самолюбия ему были правильные для пользы дела выводы. И тогда, после матча с командой Уругвая, Гавриил Дмитриевич при всех сказал, что допустил ошибку, не поставив на игру Метревели.

Тем более, нужный пример оказался перед глазами – за соперников выступал 35-летний Кубилла. Он, правда, еле ползал. Зато умело держал мяч. И абы кому его не отдавал. То же самое, признал Качалин, было бы, если бы играл Слава. Тот на склоне карьеры очень разумно вел себя на поле. И уж наверняка не позволил бы себе игры наскоком – в стиле «шашки наголо». А ведь такую манеру продемонстрировали многие наши футболисты на чемпионате. В частности, Еврюжихин, который в решающем матче появился как раз на месте Славы. Все же не зря болельщики дома называли Геннадия «всадником без головы».

Тогда как «везунчик» Поркуян сидел среди запасных. До окончания дополнительного времени оставалось несколько минут, когда Качалин крикнул в сторону лавочки: «Валерий, раздевайся!» Между прочим, в те годы в случае «ничьей» после добавленных к основному времени 30 минут не били пенальти, а сразу тянули жребий. А у кого «счастливая рука» в сборной СССР, повторять, конечно, не надо.

Киевский динамовец уже готовился к выходу на поле, хотя его подгоняли: «Паркуша (так его ласково звали в команде), давай быстрее!» И в этот момент произошел нелепый случай, когда мяч то ли пересек, то ли не пересек лицевую линию (судил голландец ван Равенс. – Прим. Г.К.), Кавазашвили выскочил из ворот…

– Не он тогда поднял руку, подсказывая всем, что мяч вне игры?

– Да. Рядом стояли Афонин и Кавазашвили. Но руку вскинул Анзор, а защитник прекратил игру, считая, что раздался свисток о назначении свободного удара от ворот. И все, включая несколько уругвайцев, остановились. Чем и воспользовался Кубилла. Проворно втащив мяч обратно в поле, он несильным навесным ударом послал его в центр штрафной. Арбитр продолжал вести игру, а Эспарраго, воспользовавшись стоп-кадром, на всякий случай направил мяч легким ударом головы в сетку оставленных без присмотра ворот Кавазашвили…

В ту же секунду Андрей Петрович произнес: «Паркуша, раздевайся! Мы проиграли». Правда, к концу игры Бышовец поставил точку, в великолепном стиле забив гол. Но необъективный рефери мяч не засчитал, объявив положение вне игры! После поражения вся наша команда находилась в шоке.

Кстати, после той «счастливой» жеребьевки переводчика сборной Гаврилина попросили: «Слава, закажи обратные билеты – мало ли что случится в четвертьфинале!» – «Да нет, о чем вы говорите?» В итоге нашлись билеты на ближайший утренний рейс в Нью-Йорк, где в страшную жару целый день болтались. Только вечером дождались полета в Москву.

– Как уходил из сборной Качалин?

– Состоялось, понятное дело, заседание Федерации футбола. С критическими замечаниями выступили руководители разных рангов, в том числе Николай Николаевич Ряшенцев, член исполкома УЕФА, до недавнего времени – председатель Федерации футбола СССР. Но Гавриил Дмитриевич и сам не считал, что вправе оставаться. Таким образом, формально его никто не снимал – он добровольно подал в отставку…

– Иными словами, не стал дожидаться, когда его объявят «персоной нон грата». Как ваши взаимоотношения сложились после его ухода из сборной?

– Очень хорошие. У меня как-то получалось, что прежние тренеры уходили, приходили новые. Но я по- прежнему нормально общался с теми, кто ушел. Любой из них знал, что всегда может обратиться ко мне за помощью.

– Савелий Евсеевич! В дни первого для вас чемпионата мира чем обогатились как врач, столкнувшийся с природой совершенно иного, чем коньки, вида спорта?

– Ну, первый и главный вывод – надо учиться! Кое-что, конечно, освоил на практике. Например, что когда в игре произошло столкновение, игрок упал и не может встать, а я бегу к нему по полю, лучше всего сразу понимать, какую он получил травму. Потому что пострадавший ждет от меня не только конкретной помощи, но и слова, которое объяснит ему, что, собственно, за травму он «заработал», каковы последствия.

Сам игрок в большинстве случаев не знает, что с ним случилось. Ну, хотя бы из-за того, что чаще всего нападение – как правило, удар по ногам, происходит сзади. И вот этот момент врачу, следящему за игрой с лавочки запасных, нельзя упустить! Ибо он проглядит механизм возникновения травмы. А понимание этого – ключ к остальному. Приходит такой навык с опытом. И шлифуется годами. Поэтому пришлось изрядно