Чего не видит зритель. Футбольный лекарь №1 в диалогах, историях и рецептах

команды.

ГРЕЦИЯ – РОССИЯ – 1:0 (0:0). 17 ноября 1993 г. Отборочный матч XV чемпионата мира.

Афины. Олимпийский стадион. 70 000 зрителей.

Россия: Черчесов, Хлестов, Онопко, Никифоров, Кульков, Шалимов (к), Добровольский, Попов (Мостовой, 82), Колыванов, Юран (Саленко, 46), Кирьяков.

Гол: Махлас (70).

– На основе чего возник конфликт между группой игроков и старшим тренером?

– В том-то и дело, что вроде на пустом месте. Само поражение грекам ничего не решало: наша сборная уже завоевала путевку в США, на финальную стадию первенства мира. Правда, до этого вокруг команды шла закулисная возня, которую не берусь описывать. Однако предчувствие того, что заваривается мутная каша, носилось в воздухе. «Холодный ветерок» дул откуда-то сверху – от спортивных руководителей страны, от Шамиля Тарпищева, который тогда трудился советником президента Ельцина по физкультуре и спорту. Думаю, и Олег Романцев при этом не оставался в стороне – тоже, похоже, приложил к этому руку.

Так или иначе, но поначалу негатив не сильно ощущался. А вот после игры с Грецией вдруг полезло. Причем сразу после матча, в раздевалке, где состоялось собрание. Срочность его проведения диктовалась, кроме прочего, тем, что игроки разъезжались по клубам – кто в России, а кто – в Италии или Испании. Да и прошедшую встречу надо было обсудить по горячим следам.

Естественно, на собрании Садырин высказал неудовлетворенность игрой подшефных. И при этом, свидетельствую, сделал так, что никого это особенно не обидело. Потом выступил присутствовавший на собрании руководитель РФС Колосков. И, видимо, не предполагая, во что его слова могут вылиться, сказал: не устраивает не только игровая, но и общая дисциплина в команде. Для подтверждения сказанного привел пример со спортивной формой:

– Вы обязаны выходить на поле в бутсах «Адидас». А играете черт-те в чем!

– То есть возникли противоречия на рекламной почве?

– Да был бы, что называется, повод! А спичка, которую можно бросить в порох, найдется. И закоперщики объявились: Шалимов, Колыванов – они в той сборной футбольными гигантами себя ощущали. Эти двое и еще несколько человек – по-моему, Добровольский, Кирьяков – выступали очень резко.

Да вы посмотрите, говорили они, что у нас происходит! В Новогорске готовимся – выключают отопление. Мы мерзнем! Приезжаем на сбор в Москву – никто не встречает. На самом-то деле обычно всегда дожидались, но однажды, действительно, что-то «засбоило», ребятам самим пришлось из аэропорта добираться. Однако и это лыко в строку. К тому же – вот форма: посмотрите, в чем играем. А еще премиальные – их хронически задерживают…

Словом, пятое-десятое. В сумме набрали кучу проблем – действительных и мнимых, к львиной доле которых Садырин никакого отношения не имел. Короче, увидев, что собрание идет в абсолютно неконструктивном духе, Павел Федорович решил полемику прекратить. И, видимо, в надежде, что утро вечера мудренее и на следующий день ребята взглянут на все нормальными глазами, сказал:

– Ну ладно, поехали в отель на ужин!

Однако те, кто в три горла кричал, оказывается, уже в инициативную группу сбились. Потому что на ужин не пришли. А собрались в номере – кажется, у Шалимова – и решили написать письмо, выставив в нем все претензии к Садырину. Однако отнюдь не все захотели свою подпись ставить. Не стали этого делать Харин, Корнеев, Галямин. Не подписали почти все армейцы. «Спартачи», наоборот, подмахнули, хотя о содеянном потом, все же отправившись на чемпионат мира, открыто сожалели. В итоге твердо отказалась играть под руководством Садырина в сборной группа, в которую вошли Шалимов, Кирьяков, Добровольский, Колыванов, Канчельскис.

– Савелий Евсеевич! Потом по поводу того «письма 14» говорили всякое и разное. Например, что в написании текста никто из названных футболистов не участвовал. А был якобы просто чистый лист с подписями. Его доставили в Москву, и кто-то из журналистов то ли написал, то ли смонтировал предусмотрительно сочиненную заготовку. Вы бы могли прокомментировать эту версию?

– Что-либо уверенно по этому поводу утверждать не могу. Да, живет такая версия. Но я все же предпочел обратиться к тому, чему являлся свидетелем. И, в частности, состоявшейся затем пресс- конференции, наделавшей шума чуть ли не по всей стране.

Помещение для такого громкого мероприятия выделили к соответствующее – бывший олимпийский пресс-центр на Зубовском бульваре. Из первых лиц в зале находились Тарпищев (поговаривали, что он дал ход письму) и Виталий Георгиевич Смирнов, тогда руководитель Национального олимпийского комитета. Вместе с Тарпищевым в президиуме сидели Юран, Шалимов, Добровольский и даже Писарев, который не входил в сборную, но его, тем не менее, тоже «привязали». Создавалось впечатление, что все разыгрывалось по заранее срежиссированному сценарию.

– Вы в каком-то интервью метко подметили, что та пресс-конференция даже местом проведения сильно напоминала ГКЧП.

– Один к одному! На ней тоже черт-те чего несли.

– Смирнов иТарпищев занимали примерно такую позицию: раз ребята требуют – надо уступить.

– Какие уступки? Те прямо-таки требовали замены! И даже называли, кто должен занять освободившийся после Садырина пост. В основном склонялись две фамилии: Романцев и Бышовец. Первая, естественно, чаще всего звучала из уст тех, кто представлял спартаковский клуб. Вторую называли игроки сборной призыва 1991/92-го, которую тренировал Бышовец.

Да, пресс-конференция однозначно вызывала аналогию с теми, что точно так же созывались в кондовые советские времена. Однако времена-то наступили другие. Все с тем же единоначалием, но без былого единомыслия. От сценария отклонился Колосков. Он без излишней аффектации, но жестко занял принципиальную позицию.

С некоторых пор стало модным ругать Вячеслава Ивановича. А я напомню о том, какую огромную роль он сыграл в той непростой ситуации. Как до конца отстаивал Садырина. Как, не побоявшись нажить себе кучу влиятельных врагов, фактически в одиночку сломал это не очень красивое мероприятие.

– В одном интервью вы рассказали: «Отзвуки скандала скоро докатились до Америки, где в дни первенства мира-1994 ко мне подходили коллеги, тренеры – в том числе знаменитый в прошлом футболист, тогдашний наставник сборной ФРГ Берти Фогтс»…

– Да, так и было. По традиции за пару месяцев до начала чемпионата мира хозяева проводят совещание, где оговариваются организационно-технические вопросы, включая процедуру допинг-контроля. На мероприятие съезжаются представители команд-участниц. Полномочной каждую делегацию делает обязательное присутствие в ней главного тренера, пресс-атташе, атташе по безопасности и врача команды.

Тогда в США полетели Садырин, Симонян, выступавший в роли пресс-атташе Гершкович, зам. руководителя Таможенного комитета России Драганов, большой любитель футбола, выполнявший обязанности атташе по безопасности. Чуть ли не все, кто из разных стран съехались на встречу в Нью- Йорке, оказались в курсе разразившегося в нашей сборной скандала. О нем писала пресса. Зарубежные коллеги пожимали плечами.

Некоторые – например, капитан итальянской сборной Франко Барези – открыто поддерживали Садырина. Тепло приветствовал его упомянутый Фогтс. Во время их беседы я присутствовал в качестве переводчика. Так что могу почти дословно воспроизвести сказанное знаменитым футболистом и тренером:

– У нас тоже бывали случаи, когда кто-то отказывался выступать за национальную команду. Но это единицы. А тут целая группа! И когда – накануне чемпионата мира! Мне такое даже в страшном сне не могло присниться…

– Действительно, есть чему всем подивиться! Первенство мира – раз в четыре года. Для подавляющего большинства футболистов это, скорее всего, единственный шанс в их спортивной жизни. При чем здесь главный тренер, даже если игрок его ненавидит всеми фибрами души?