Санки, козел, паровоз

начинал один и получал в ответ:

Пожилой господин из Майкопа
Маслом сливочным смазывал жопу,
И, наевшись гороха,
Издавал он не грохот,
А лишь нежный и ласковый шепот.

А как-то, заранее — по обыкновению — подготовившись, чтобы пустить пыль в глаза, затеял уже совсем облысевший Виталик на одном из дружеских сборищ игру: сочинять по очереди частушки про Аррабаля. Только-только вышедшую книгу этого провокатора все в компании живо обсуждали, так что предложение показалось естественным. Перчатку поднял Алик, вечный партнер по игровым затеям. Начал Виталик забористо:

Меня милый не ласкает,
Не целует, не е…,
Аррабаля он читает
Дни и ночи напролет.

Алик думал не слишком долго — выпил рюмку коньяку, зажевал лимоном и:

Ах беда с моею кралей,
Нет мне с нею сладу,
Каждый вечер Аррабаля
Тащит мне со склада.

Виталик вздрогнул. Похоже, разгрома не получится. И все же откинулся в кресле, расстегнул верхнюю пуговицу камзола и двинул следующую:

Аррабаля полюбила,
Аррабалю я дала,
Книжку новую купила,
Начитаться не могла.

В ответ, и голубым глазом не моргнув:

Мой миленок проявил
Деловую смётку,
Аррабаля он вчера
Выменял на водку.

Виталик — уже тревожно, запас заготовок скудел:

Мой миленок знаменит,
Всем известный эрудит.
Спрашивает: Галя,
Читала Аррабаля?

И услышал почти мгновенно:

От миленка мало толку,
Дрыхнет черт упитанный.
У него на книжной полке
Аррабаль нечитаный.

Он обреченно выпустил последний заряд:

Я миленочка искала,
Истоптала валенки —
Он читает Аррабаля,
Сидя на завалинке.

Соперник забил финальный гвоздь:

Любит мой милок Стендаля,
Сразу видно, что не глуп.
Я ж купила Аррабаля
И дала ему отлуп.

Опустим занавес над этим позором.

К старости же Виталий Иосифович неожиданно для себя вновь испытал желание писать письма — не мейлы, легко рождаемые, еще легче исправляемые, мгновенно доставляемые и так же быстро стираемые, а тяжелые, основательные эпистолы, которые обдумываешь, грызя карандаш, правишь, зачеркивая, вставляя и переставляя слова, а потом переписываешь набело, снабжаешь подпись лихим хвостиком, заключаешь в конверт и несешь к почтовому ящику. Желание-то возникло, да только он долго не мог придумать предмета, достойного возвращения к столь почтенной и трудоемкой форме общения. Адресатом, способным эту форму оценить, был конечно же Алик Умный. А предмет после некоторых размышлений объявился.

Дорогой друг!