концепции и о неспособности подняться на более высокий уровень, может рассматриваться как досадная уступка точке зрения «гуманистической», т. е. индивидуалистической и антитрадиционной, что, собственно, и характеризует современный западный дух.
(58) Следует заметить по этому поводу, что именно реликвии суть носители духовных влияний; в этом состоит истинная причина культа, предметом коего они являются, даже если эта причина не всегда осознается представителями экзотерических религий; последние порой не отдают себе отчета в весьма «позитивном» характере сил, которыми они управляют, что, впрочем, не мешает этим силам действовать эффективно, хотя, пожалуй, с меньшим размахом, чем в том случае, если бы ими лучше управляли «технически».
(59) Отметим попутно, в связи с этим «одухотворением» (если можно так выразиться), что освящение храмов, изображений и ритуальных предметов нацелено в основном на то, чтобы сделать их действительным вместилищем духовных влияний; ведь без них обряды, которым они служат, были бы лишены действенности.
(60) Это дополняет и уточняет сказанное выше о бесполезности мнимой «идеальной» связи с формами исчезнувшей традиции.
(61) Это также служит объяснением особого расположения мест в масонской ложе, о чем большинство нынешних масонов едва ли подозревают.
(62) См.: «Царство количества и знамения времени», гл. XV.
(63) См., в частности, там же, гл. XXXI.
(64) См.: книгу «Символика креста».
(65) «Царь Мира».
(66) Только в этом заключается истинный и правомерный смысл данного слова, которое вначале относилось исключительно к инициатической терминологии, в первую очередь розенкрейцерской; в связи с этим следует отметить одно из странных языковых злоупотреблений, столь многочисленных в нашу эпоху; в обыденном языке слово «адепт» стало синонимом «члена» — так что его теперь относят к совокупности членов любой организации, будь то самая светская ассоциация, какую только можно себе представить!
(67) Согласно исламской традиции, всякое существо есть естественно и неизбежно муслим, то есть подчинено божественной Воле, от которой в действительности ничто не может ускользнуть; разница лишь в том, что одни существа сознательно и добровольно подчиняются всеобщему порядку, тогда как другие игнорируют его или даже пытаются противостоять ему (см. «Символика креста», с. 131–132). Чтобы понять связь этого с ранее сказанным, надо отметить, что настоящие духовные центры должны рассматриваться как представители божественной Воли в этом мире; те же, кто реально с ними связан, могут считаться сознательно сотрудничающими в осуществлении того, что масонская инициация обозначает как «план Великого Архитектора Вселенной»; что касается двух остальных упомянутых нами категорий, то простыми невеждами здесь являются профаны, к коим, естественно, следует отнести «псевдоинициированных» всякого рода; те же, кто в своем заблуждении пытается идти против предустановленного порядка, относятся к тому, что мы назвали «контринициацией».
(68) Относительно этого последнего случая, неизбежно ускользающего от внимания историков, но, несомненно, наиболее частого, приведем только два типичных примера, широко известных в даосской традиции; их эквиваленты можно было бы найти даже и на Западе; это бродячие фокусники и торговцы лошадьми.
(69) Хотя здесь трудно претендовать на особую точность, можно считать, что это период от XIV до XVII столетия; следовательно, можно сказать, что он соответствует первой половине Нового времени; поэтому нетрудно понять, что речь шла, прежде всего, о сбережении того, что могло быть сохранено из традиционных знаний Средневековья, несмотря на новые условия, сложившиеся в западном мире.
(70) Некоторые таинственные случаи в жизни Якоба Бёме, например, только так и можно объяснить.
(71) См.: «Царство количества и знамения времени», гл. XXXVIII.
(72) Фабр д'Оливе в своем «Обозрении золотых стихов Пифагора» (Examens des Vers Dores de Pythagore) весьма верно пишет по этому поводу: «Слово „язычник“ есть термин оскорбительный и уничижительный, происходящий от латинского paganus, что значит мужлан, крестьянин (деревенщина. — Прим. пер.). Когда христианство полностью восторжествовало над греческим и римским политеизмом и по приказу императора Феодосия в городах были разрушены последние храмы, посвященные языческим богам, то оказалось, что лишь население сельской местности достаточно долго упорствовало в сохранении старого культа; это и повело к тому, что тем же словом pagani назвали и тех, кто следовал их примеру. Такое обозначение, которое применялось к грекам и римлянам V века, отказывавшимся подчиниться господствующей религии империи, является ложным и нелепым, когда его распространяют на другие времена и народы».
(73) Арабский термин, соответствующий слову «секта», — фирках, — также выражает идею разделения.
(74) Мы видим, что хотя речь по-прежнему идет о смешении обеих областей — эзотерической и экзотерической, — здесь проявляется достаточно большое отличие от ложного уподобления эзотеризма мистицизму, о чем мы говорили прежде; это уподобление — пожалуй, более недавнего времени — направлено скорее на «аннексирование» эзотеризма, нежели на его дискредитацию; это, конечно, подход более уместный и наводит на мысль, что кое-кто, наконец, отдал себе отчет в ущербности позиции грубого пренебрежения и простого отрицания.
(75) Кое-кто заходит в этом плане так далеко, что для них не существует иной «священной» науки, кроме теологии!
(76) На это можно возразить, что для священнического рукоположения также необходимы определенные «качества», но в этом случае речь идет лишь о способности к осуществлению некоторых частных функций; в другом же случае «качества» необходимы не только для того, чтобы исполнять некую функцию в инициатической организации, но и для того, чтобы получить саму инициацию, а это совсем другое дело.
(77) Преимущество инициатической организации как таковой, напротив, состоит в максимальном ограничении ее пополнения, ибо в этой сфере слишком большое расширение становится одной из первых причин определенного вырождения, как мы объясним дальше.
(78) Это показывает коренную ошибочность концепций, особенно распространенных среди «антимасонских» писателей, которые говорят о «Секте» в единственном числе и с большой буквы, как о некоей целостности, в которую их воображение вкладывает все, что для них ненавистно; а то, что слова при этом полностью теряют присущий им смысл, — одна из характеристик умственного разброда нашей эпохи.
(79) Подобную, но еще более серьезную ошибку совершают те, кто хотел бы вывести инициацию из чего-то еще более внешнего, например из философии: инициатический мир осуществляет свое «невидимое» влияние на мир профанный прямо или опосредованно, но, за исключением анормальных случаев серьезного вырождения некоторых организаций, он никоим образом не мог бы подвергнуться влиянию внешнего мира.
(80) Следует отметить, что когда мы говорим «всякий контакт», то это подразумевает наличие общей границы между обеими областями, на которой происходит контакт между ними, что не влечет за собой ни малейшего смешения.
(81) См.: «L'Esoterisme de Dante», особенно p. 3–7 и 27–28.
(82) На самом деле негативный оттенок, связанный с этим, вытекает из характерной черты современного менталитета, которую мы определили ранее как «ненависть к тайне» во всех ее формах («Царство количества и знамения времени», гл. XII).
(83) Не забудем упомянуть и «финансовую» сторону, диктуемую самим фактом наличия такого аппарата; ведь слишком хорошо известно, сколь важен вопрос о «взносах» во всех обществах, включая западные инициатические организации, воспринявшие их внешние формы.
(84) Не стоит, впрочем, упрекать их за это, так как непонимание достигло уже такой
