как она обладает слишком большими для одной нации капиталами и оборудованием и рассматривает теперь другие нации как объекты для поглощения. Она должна поглощать другие нации, как прежде она поглощала отдельные промышленные предприятия. Это — империализм в его последнем, безумном выражении; стадия, на которой он порождает фашизм. Рур, капитал которого, больше чем какая-либо другая сила, породил германский фашизм; Рур — эта громада сверх-современных средств производства, угля, железа, машин и доведенного до невероятной интенсивности человеческого труда; Рур, которым управляют несколько олигархов, держит в своей орбите посредством бесчисленных нитей и индустриальных каналов всю Германию.
Но Германия с ее 70 миллионами жителей и с ее обнищавшими трудящимися массами недостаточна более для этой громады; достаточно обширен для нее только континент. Это означает, что германская тяжелая промышленность, чтобы развиваться дальше, чтобы создавать еще больший пользующийся абсолютной гегемонией производственный комплекс, будет стремиться систематически поглощать другие промышленные зоны и рынки, целые части континента.
В Европе есть определенные индустриальные зоны или пункты, которые стоят первыми в этой программе завоевания — неважно, какова их национальная форма, потому что они экономически необходимы для поступательного движения и наступления Рура. Одной из этих областей является Лотарингия, граничащая с Германией французская провинция, с сильно развитой тяжелой промышленностью, и ее железо (руда «минетт») в течение трех десятилетий висело над Руром как дамоклов меч, угрожая франко-германским отношениям. Другим районом был Саарский округ, уголь которого под французским контролем мог стать слишком серьезной угрозой для вестфальского угля. Следующая зона это аграрные Балканы, зажатые в тиски «индустриализации»; они могут стать превосходнейшим покупателем машин, железнодорожного оборудования и вооружений, производимых в Эссене и Дюссельдорфе. «Интегральным» объектом для германской промышленности являются сегодня также Альпы, «белый уголь» которых, дешевая электроэнергия швейцарских горных склонов, составляет со времени войны и быстрого развития гидроэлектрических станций непосредственную угрозу Руру, поставщику другого источника энергии — угля; если бы Альпы были в финансовом и техническом отношении объединены с Руром, то они дали бы поистине гигантское увеличение его мощи.[20] Даже на крайнем севере Европы, в Скандинавии, есть «пункт», который так или иначе является частью системы: это шведская горная провинция Гренгесберг, которая в случае войны должна стать одним из самых важных источников железной руды для германской Вестфалии.
Такова подлинная карта потенциальной, расширившейся «Рурской империи», так странно напоминающей о мечтах великих завоевателей времен феодализма; на первый взгляд это только экономическая схема, но на самом деле это замысел, который безусловно может быть реализован политически, если будут продолжать существовать силы, вдохновляющие его. Так выглядит мировая политика сегодняшнего дня. В действительности в этой форме сверхнационального разросшегося индустриального комплекса, несмотря на ее чудовищность, нет ничего противоестественного. Напротив, это естественная, необходимая форма, которую принимают производительные силы в эпоху современной техники.
Со времен Ватта, Сименса и Бессемера машинное оборудование выросло до таких гигантских размеров, достигло за счет ручного человеческого труда такого распространения и размаха, что его высшие агрегаты и их соединения должны прорывать границы отдельных стран, сталкиваясь с подобными же системами средств производства в других зонах и переплетаясь с ними. Машинное оборудование раз и навсегда переросло национальную систему капитализма; теперь оно является уже интернациональным. Конверторы производительностью в 800 т[21] и двигатели Дизеля в 15 тыс. л. с. в Эссене, колоссальные реторты на химических предприятиях Леуна, линии передачи альпийских электростанций, длиной в сотни, а быть может, вскоре и в тысячи километров, являются уже сегодня среди капиталистической анархии техническим фундаментом социалистической системы мировой экономики, системы, которая объединит конверторы, реторты и протянет электрические провода, пренебрегая границами, превратив Рур, Леуну, Лотарингию, Альпы, Южный Уэльс, Урал и Кузбасс в единую огромную органически связанную энергетическую систему. Именно эта система, действуя только несколько часов в день, не только поддержит и восстановит силы истощенного, окровавленного, обессиленного человечества, но и быстро подымает его на небывалый и невиданный уровень культуры и умственного развития. Но это дело социалистических инженеров будущего.
Сегодня гигантские системы производства все еще принадлежат капиталу, вернее, одержимым манией величия капиталистическим олигархиям, а это означает, что все развитие неизбежно обращается в свою прямую противоположность: в насильственное поглощение целых стран и наций уродливыми капиталистическими конгломератами вместо включения зрелых производительных сил в единое мировое общество. Вот это и объясняет деятельность фашистской олигархии в Германии. Она создает свою «империю» любой ценой и любыми средствами. И страна, которую она «присоединит» первой, неизбежный номер первый ее широкого плана, это — Австрия.
Что представляет собой Австрия? Это — красивая страна, с площадью в 84 тыс. квадратных км, и имеющая 7 млн. жителей — высоко культурных рабочих и исповедующих по традиции католицизм крестьян; это — узкий лоскут с германским населением в сердце многонациональной Центральной Европы; это — страна с избыточным сельским хозяйством, пораженными нищетой городами, острой классовой борьбой и страшно суженным, искусственно подорванным жизненным базисом; это — несчастный народ, находящийся в иностранной зависимости, не имеющий средств к самостоятельному существованию. Но с точки зрения «стратегического плана» вдохновителей «крестового похода» все это мало существенно. С этой точки зрения маленькая Австрия нечто совсем другое. Это, во-первых, ключ к необъятному рынку, который представляет собой стомиллионное крестьянское население Юго-восточной Европы и Ближнего Востока, рынку, который в течение поколений привлекал к себе германскую промышленность.
Вена является до сих пор, и сейчас более чем когда-либо, главным узлом, обладание которым почти автоматически обеспечивает контроль над всеми остальными звеньями цепи Берлин — Багдад: над Венгрией, Румынией, Болгарией, Югославией, Турцией, Персией, — этого величайшего предприятия, которое когда-либо затевал германский финансовый капитал. Венский дунайский порт, венские, балканские и восточные железные дороги, венские банки и венские торговые связи — цель эта сама по себе так заманчива, что овладеть ею стоит любыми средствами; а стратегические позиции вокруг Вены открывают путь для армии, идущей победоносным маршем на юго-восток, до самого Черного моря и даже дальше — до Украины. Не миллионные, а миллиардные прибыли лежат вдоль этого пути, в конце которого Германия должна обрести нечто, не менее ценное для нее, чем Индия для Британской Империи. Вена должна стать южным бастионом Эссена. А Вена находится в руках католических клерикалов и иностранного капитала. Но Австрия — это больше, чем транзитная станция; больше, чем Вена.
Есть в Австрии еще одно место, которое даже сильнее привлекает аппетиты германской олигархии и даже более непосредственно тяготеет к ней — это большие запасы железной руды в Штирии; и именно отсюда будет нанесен первый удар Австрии.
Небольшой горный хребет (всего 1 350 м высоты) среди идиллических пейзажей живописной Штирии, окруженный маленькими южногерманскими городками и овеянный старинной феодально-католической атмосферой, содержит то, чего недостает Руру, — залежи железной руды. Он скрывает запасы того вещества, которые в течение десятков лет приводило лидеров Рурской олигархии в состояние тревоги или холодного бешенства, потому что недостаток железа превращает главную опору их могущества — уголь — в беспомощного колосса на глиняных ногах. Чтобы раскрепостить этого колосса, они отваживались на самые рискованные предприятия в истории, никогда не останавливаясь перед тем, чтобы поставить на карту судьбу Германии: от конфликта в Марокко в 1911 г., едва не доведшего Германию до войны из-за концессий на разработку железорудных месторождений Крупп-Маннесман, через германские военные планы 1914 г., включавшие, по указке Стиннеса и Тиссена, полную аннексию французского лотарингского железорудного бассейна, до знаменитого брюнинговского таможенного союза с Австрией в 1929 г., который послужил косвенной причиной страшного экономического краха в Германии летом того же года и последовавших за ним политических потрясений.
Железо для рурского угля! Германские промышленники давно уже рыщут в поисках его по всему миру. Им никак не удавалось достать его в нужном количестве. Ныне, в горделивой «империи» Гитлера, они все
