всеобщего цинизма и постоянно растущей инфляции. Наградой было огромное моральное удовлетворение и небольшая доля в прибылях фирмы, занимающейся освоением огромных земельных участков на океанском побережье.
Разбогатев, доктор Том принялся за осуществление обязательств, которые он дал Господу в заключённой между ними сделке. В обмен на жизненный успех и материальное благополучие доктор Том поклялся на крови распятого Христа, что понесёт знамя христианства — безо всякой денежной компенсации — туда, где есть люди, отчаянно нуждающиеся в его духовном руководстве. И он выбрал Национальную футбольную лигу.
Б. А. и доктор Том стали неразлучными друзьями. Доктор Том хотел быть в компании игроков, а Б. А. хотел быть в компании Бога.
Доктор Том несколько раз пытался заманить меня на свои религиозные проповеди. Я объяснил ему, что существуют люди, нуждающиеся в Боге больше, чем игроки, живущие в отеле Миннеполиса, и что есть более интересные занятия, чем выслушивать напыщенного дурака, сравнивающего Бога с Великим Тренером на Небе. С тех пор доктор Том изменил тактику, говорил больше о девушках и виски.
Б. А. встал за столом, где сидело руководство клуба и, не замечая кусочка зелёной яичницы в углу рта, объявил, что доктор Том не сможет приехать в намеченное для проповеди время, ввиду чего наше расписание будет изменено и инструктаж переносится на девять тридцать пять, а проповедь начнётся в десять.
Я посмотрел на Максвелла. На его лице отражалось мучительное раздумье. Он взвешивал преимущества доктора Тома и его проповеди по сравнению с вечными ценностями дядюшки Лося и его друзей.
В десять часов, после окончания собрания команды, я встал и вышел из зала, как обычно отклонив приглашение тренера «остаться и выслушать слова, обращённые к Всевышнему». Проходя мимо доктора Тома, уже стоявшего за переносной трибуной, я улыбнулся и кивнул. За мной встал Максвелл.
— Боже мой, — застонал Максвелл, как только мы вышли в коридор. — Как он посмотрел на меня!
— Теперь он поручит Арту Хартману произнести молитву. Сначала утрата благодати, затем утрата должности.
Посмотрев мультфильм о приключениях дядюшки Лося, я уложил сумку, взял проигрыватель и направился к стадиону на такси. Из-за серьёзных травм девять игроков, включая меня, приезжали на стадион за несколько часов до матча. Это позволяло массажистам, помощникам тренеров и врачам команды заблаговременно взяться за ремонт искалеченных тел. Десятый игрок, недавно приобретённый клубом из лос-анджелесской команды, Джино Мачадо, приезжал раньше других, чтобы набраться стимуляторов и приготовиться «бить по мордам». Мачадо обычно сидел перед своим шкафчиком с трясущимися от лошадиных доз допинга ногами и губами, белыми оттого, что он их непрерывно облизывал. Чуть ли не каждую минуту он зевал, до предела раскрывая рот, закатывал глаза, сжимал и разжимал кулаки. Часто после игры приходилось обкладывать его льдом, чтобы как-то охладить невероятно горячее тело.
В первый день после приезда в тренировочный лагерь все игроки должны были бежать четыре круга по стадиону — «тренерскую милю». Линейным нужно было пробежать эти четыре круга быстрее шести минут тридцати секунд, чтобы продемонстрировать свою физическую готовность. Джино принял двадцать миллиграммов ещё в раздевалке. На третьем круге он утратил зрение и падал шесть раз на пути к финишу. Ему понадобилось более восьми минут, чтобы пробежать тысячу шестьсот метров, но он добежал до финиша.
Таксист поинтересовался, почему я так рано еду на стадион.
— Боюсь опоздать, — ответил я.
Вместо того чтобы идти прямо в раздевалку, я поднялся на трибуну и внимательно осмотрел поле, стараясь понять, мягкое оно или жёсткое Подумал о том, чтобы надеть бутсы с длинными шипами, но потом решил подождать до конца разминкм. Спортивные поля, вроде стадиона «Янкиз», рассчитанные на футбольные и бейсбольные матчи, в сырую погоду часто преподносят сюрпризы. Некоторые их участки — сырые и мягкие, тогда как другие — сухие и жёсткие. Это было связано с системой дренажа, необходимого для бейсбола.
Длинные шипы, хорошие для игры на мягком грунте, были опасны на жёстком. Один раз в Кливленде, играя в бутсах с длинными шипами, я внезапно на полном ходу выбежал на твёрдый участок поля и растянул голеностоп.
Неожиданно я почувствовал боль в шее и опустился на сиденье. Говорят, что пора уходить из футбола, если в воскресенье у тебя ещё болит тело с предыдущего матча. По-моему, у меня всё болело ещё с показательных выступлений весной.
Когда боль слегка утихла, я спустился в раздевалку. Чувство крайней усталости охватило меня. Мне хотелось лечь, укрыться с головой одеялом и больше не вставать. Я начал раздеваться.
Прыгая с ноги на ногу на холодном бетонном полу, я оглянулся. На одном из деревянных столов стоял голый Тони Дуглас. Массажист туго бинтовал его правое колено, в котором не было ни переднего, ни заднего хряща, а сухожилие было полностью заменено тканью, взятой из бедра. Без тщательно перебинтованного колена Тони не сможет даже выйти на поле. Это было великим изобретением. Я играл уже пять лет с помощью эластичных бинтов и кодеина.
Джино Мачадо сидел у своего шкафчика. Судя по его глазам и непрерывно дёргающимся ступням, он уже погрузился в туман.
Снаряжение было аккуратно разложено в моём шкафчике — щитки, наплечники, налокотники, костюм для игры, тщательно вычищенные бутсы и до блеска отполированный шлем. Многие щитки я сделал сам. Если травма произойдёт в месте, защищённом самодельными щитками, угрожал штраф до пятисот долларов. Но мои щитки были легче, и по мере того как я терял скорость из-за травм, мне приходилось компенсировать это или более лёгкими щитками, или вообще отказываться от них. Если события будут так развиваться и дальше, скоро мне придётся играть совершенно голым.
— Ты готов, Фил? — спросил Эдди Рэнд.
С привычной быстротой он перебинтовал голеностопы, туго обхватив левый и дав некоторую свободу правому. Для большей подвижности он сначала пользовался эластичным бинтом, закрепляя его натуго широкой липкой лентой. Закончив бинтовать голеностопы, он шлёпнул меня по пятке. Я перевернулся на живот, и Эдди начал энергично растирать меня обезболивающим и разогревающим составом. Подняв рубашку, он втёр горячий коричный раствор в травмированную спину. Затем он дал знак, я встал, и он принялся бинтовать ноги и бёдра эластичными бинтами. Это делалось для того, чтобы сохранить тепло и придать дополнительную жёсткость. Когда он закончил, л спрыгнул со стола, натянул новый эластичный наколенник, захватил рулон белой ленты и пошёл обратно к шкафчику. Там я снял с крючков игровой костюм и вставил щитки в предназначенные для этого места. Затем, оглянувшись, достал из сумки самодельный щиток, наложил его на спину и туго закрепил пластырем.
Дверь, ведущая в раздевалку, распахнулась, и поток игроков, приехавших на автобусе, хлынул внутрь. В суматохе переодевания и последних приготовлений я старался вспомнить все тонкости эшелонированной атаки, делавшей систему Б. А. такой эффективной.
— Трехчетвертные, свободные защитники и ресиверы на поле через пятнадцать минут.
Натянув бутсы из кожи кенгуру на забинтованные ноги, я начал тщательно шнуровать их. Бутсы, туго обтягивающие ступни, придавали чувство уверенности. Дополнительные несколько сантиметров роста ещё более увеличили ощущение, что вот-вот начнётся матч.
Я направился к столам, около которых толпились игроки.
— Чёрт побери, док! — застонал Джон Вильсон, стоящий у одного из столов. Врач команды всадил в вершину его бедра трёхдюймовую иглу шприца, затем вытащил её, снова погрузил в крупную мышцу. Каждый раз он впрыскивал внутрь мышцы несколько кубиков новокаина. Таким образом ему удалось обезболить почти всё бедро.
— Ну как? — спросил врач Вильсона.
Опираясь рукой о стол, Вильсон осторожно ступил на ногу.
— Отлично, — отозвался он. — Я ничего не чувствую.
— Следующий! — позвал доктор. Я повернулся и пошёл к выходу.
— Фил, погоди минутку! — окликнул меня доктор. Отдав помощнику использованный шприц, он
