уловимым акцентом.
— Да, я тороплюсь, — ответила Ника, переходя на рысь. Но как быстро ни беги, электрокар быстрее. Девушка скосила глаза. Длинная приземистая машина ползла рядом, не обгоняя, но и не отставая. Водительское стекло было опущено, наружу торчал голый волосатый локоть.
— Тогда я могу подвезти, — сказал водитель и высунул большую голову, поросшую курчавой шерстью. Ника непроизвольно прижалась поближе к ограде, но шагу не сбавила. За рукав куртки тут же стали цепляться ветви кустов.
— Я тороплюсь, но не опаздываю. Доберусь сама, — ответила, борясь с одышкой, девушка и, чтоб быть последовательной, перешла на галоп. Машина приотстала, но быстро наверстала упущенное, обогнала, визгнула тормозами, и Ника едва успела остановиться, чтоб не влететь с разгону в распахнувшуюся перед ней дверцу, такую широкую, что весь тротуар перегородила.
— Зачем такая красивая девушка и сама, — спросил, вылезая навстречу, водитель. Акцент его стал заметнее. — Не надо сама, тут повсюду разные маньяки.
Слева — колючие заросли, справа — машина, прямо — этот длиннорукий, скалозубый, кучерявоголовый. Назад! Ника стала пятиться потихоньку, ощупывая кончиками пальцев холодное, стальное, — надо же, какая длинная машина! — и не спуская с водителя глаз. Тот ухмыльнулся, надвигаясь, и продолжил:
— Клиент позвал, да? А защиты у тебя нет. А тут нельзя без защиты.
— Какой клиент? Вы за кого меня… Вот я сейчас позову мужа, он вам покажет защиту!
— Врать не умеешь, да? — Мужчина ухмыльнулся ещё шире и прищёлкнул языком. — Позови его. Где он у тебя? В Нижнем, да?
— Андрей! — визгнула Ника в отчаянии. Деваться-то некуда, всё равно этот догонит. И вон те ещё сзади с машинами.
— Андрей-Андрей, — передразнил водитель, — держи хрен бодре… Эй! Э! Э! Ты что?
Ника замерла на месте. Водитель отмахивался от налетевшего шмеля, тот норовил попасть ему в глаз. «Что-то тут с насекомыми нечисто, — подумала девушка. — Дрю, ты же обещал! Говорил: не оставлю… О! Что это?»
Добровольный защитник больше не смотрел на неё, не мерил с ног до головы сальным взглядом. Застыл, лупя глаза, дико вывернул шею, и от докучного насекомого отмахиваться забыл. Кое-что покрупнее шмеля висело над крышей его машины, сипло свистя пропеллером.
«Коптер, — узнала Ника. — Какой маленький! На стрекозу похож. С собаку размером, но глазки стрекозиные. А нос-то!»
Нос у вертолёта был презабавный, напоминал раструб садового шланга. «Коптер-садовник? — гадала девушка. — Почему тогда этот поднял руки вверх?»
— Я ничего! — бормотал водитель. — Подвезти хотел! Я сейчас уе…
Он пригнулся, нырнул в машину и хлопнул дверцей. Взревел двигатель, но машина не успела тронуться. Смешной садовый вертолётик сорвался с места, заложил тугой вираж, развернулся носом к автомобилю и пыхнул огнём. Грохот ударил Нике в уши, у переднего колеса рвануло дымно и пламенно. От неожиданности девушка отскочила в сторону и мгновенно оказалась шагах в десяти от опасного места, в кустах. На колючки как-то не обратила внимания. Вспухшее у капота облако ещё не отнесло ветром, когда водитель вывалился из подбитого автомобиля с другой стороны, вопя: «Я ничего!» Он правильно сделал. Коптер вынырнул из клубов дыма, сделал ещё один разворот и влепил второй заряд прямо в лобовое стекло. На этот раз звук получился не такой сильный, но в машине не осталось ни одного целого стекла, только осколки на асфальт посыпались.
«Как бежит!» — невольно восхитилась Ника. Действительно, бегал водитель лучше, чем ездил, хотя и не преследовал его никто. Из салона машины валил дым, но огня не было. Пока Ника выбиралась из кустов, винтокрылый её избавитель куда-то делся.
— Ну не почудилось же мне?! — проговорила девушка довольно громко. Ответом ей было жужжание, потом что-то чувствительно щёлкнуло в спину.
— Ай! — пискнула Ника, поворачиваясь на месте. Опять шмель.
— Чего тебе от меня надо? Ай!
Шмель словно подталкивал её, подгонял.
«Пойду-ка я отсюда, — благоразумно решила девушка, обошла автомобиль стороной, держась на приличном расстоянии, и двинулась дальше, изредка поглядывая на неотвязного спутника. — Опять прицепился. Не отстаёт. И не шмель это вовсе. Глаз, как у циклопа, один. Поблёскивает. Одноглазый насекомый. Напасть вроде не собирается. Летит себе рядом».
Теперь, когда миновала опасность, Ника попыталась понять, что же произошло: «Шмель — это, конечно, инсектобот. Говорят, их здесь полно. Но коптер? Кто-то мне помог, это понятно. Два раза причём, в лифте и здесь. Дрю, когда провожал, говорил — смотри по сторонам, с людьми не заговаривай, гляди в оба. Если что, мол, помогу. А как не разговаривать, если они сами лезут? И я гляжу в оба, но что-то ничего особенного не вижу. Может, это у них тут так заведено — охранять девушек коптерами от всяких приставучих типов. Пора бы тебе, Андрюшенька, обо мне вспомнить. Вон уже ворота парка. Вспомнить, что обещал. Сказал, мол, если забудешь дорогу, я подскажу. Как подскажешь, если ты там, а я здесь. Одна, и с пустыми руками. Зачем ты у меня отобрал телефон, а? Конспира-атор.
— Как я теперь узнаю, куда идти? — спросила девушка у шмеля, которого совершенно перестала бояться.
Тот, естественно, не ответил. Повисел немного рядом, затем метнулся через дорогу, прочертив в воздухе сверкающую запятую, и завис там, перед входом в парк, словно поджидая.
— Это я и без тебя помню, что нужно в парк, — брюзжала Ника, спускаясь в подземный переход. Честно говоря, терять из виду спутника не хотелось, мало ли что там под землёй, а шмель — существо полезное, не то что Дрю, который только на обещания горазд. Но по шоссе хоть и редко шныряли машины, однако на большой скорости, поэтому законопослушная девушка спустилась в переход, — пусто, всё спокойно, но темновато, — пробежала его на цыпочках, — фу-у, какое тут эхо! — взлетела по лестнице к свету, — топочешь ты, милая, как лошадь! — и оказалась на посыпанной песком дорожке. Столбы ворот, увитые плющом, тяжёлые литые створки, полуоткрытые, словно специально их так оставили.
— Ох, как пахнет! — сказала, жмурясь от солнца, девушка. — Даже не разберу чем. Цветы какие-то. Не знаешь, как называются? Ты где, насекомый?
Шмель снова легонько подтолкнул в спину, потом сделал вокруг головы круг почёта и завис у воротины на расстоянии вытянутой руки.
— Ну, чего тебе ещё? — удивилась Ника. Шмель молчал и умненько глядел на девушку единственным глазом. Не зная, что предпринять, она несмело протянула руку ладонью вверх. Шмель отреагировал мгновенно.
— Ай! — пискнула укротительница насекомых и уронила шмеля на дорожку. — Чего пугаешь? — бормотала она, присев над чёрной застывшей каплей. — Ты не ушибся? Я не ожидала просто, что ты так… сядешь.
Шмель не проявлял признаков жизни. Сложив крылья, он стал похож на окатанный морем чёрный камешек. Набравшись храбрости, Ника осторожно подняла его — тёплый какой! — взвесила на ладони — лёгонький! — осмотрела и убедилась окончательно — это инсектобот. Вместо глаза — видеокамера. «Испортился? Возьму-ка я тебя на память», — решила рассудительная туристка и положила трофей в карман, туда, где паспорт.
— И что мне теперь делать? — спросила она, выпрямляясь. Ответа ждать не от кого, поэтому после недолгих раздумий девушка вошла в парк, тронув рукой одну из створок. «Тёплая. Солнце нагрело. Конец октября, а солнце пригревает. Ох, как хорошо здесь!»
Парк, обстроенный со всех сторон небоскрёбами, напоминал долину в окружении отвесных скал. Солнце висело в точности над песчаной дорожкой. Полдень. Меньше всего Нике хотелось куда-то идти и что-то искать, но она тряхнула головой и решительно зашагала по тропинке, зажатой между живыми мелколиственными изгородями. Песок поскрипывал под ногами; то справа, то слева в прогалинах мелькали боковые тропки, в конце которых — пышные клумбы, цветы в каменных чашах и микроскопические прудики, где наверняка водились диковинные рыбы, но поддаться соблазну и свернуть туда значило потерять кучу
