Охота на Улисса

достоинства. Ирис, появившаяся в дверях душевой в облаках пара, почувствовала себя прежней мисс Уокер, незнакомой с насилием, ложью и принуждением, мисс Уокер гордой, мисс Уокер милостивой, мисс Уокер великодушной. Настоящей принцессой Грави.

– Арина! – позвала она, устраиваясь на кровати в любимой позе – опершись спиной на изгиб «лепестка» и поджав ноги. Программа реабилитации не была ещё выполнена: волосы влажные и накраситься бы, – но это могло подождать. Сначала:

– Да, моя девочка, – отозвалась камеристка.

– Мне нужно спросить тебя…

– Ты научилась говорить по-русски, Эйри?

– Не называй меня больше Эйри, мне теперь больше нравится моё настоящее имя – Ирис. Или вот как Саша меня называет – Иришкой.

– Саша? Кто это?

– О, Арина, это долго рассказывать. Один мой новый знакомый, я как-нибудь к тебе его приведу. Я как раз хотела…

– Иришка… – перебирала камеристка хранившиеся в электронной памяти имена, – Ира… Ирэн… нет, всё-таки Ира… Ирочка… Иронька… Да, ты права, очень хорошее имя, мне нравится. Иронька…

– Арина, погоди, не об имени речь. Я никогда тебя не спрашивала… Это правда, что ты моя прабабушка?

– Ты повзрослела, девочка… – задумчиво произнёс знакомый с детства голос. – Начала задавать вопросы, на которые я не могу ответить. Я не она, конечно. Я – всего лишь электронная камеристка. Сама Арина от души посмеялась бы над твоим вопросом, я знаю. Я хорошо изучила твою прабабушку, и поэтому ты можешь считать, что я – это она.

– Как же ты могла изучить её, если вы никогда не встречались и не сказали друг другу ни слова!

– О да, мы не встречались. Но ты ошибаешься, Арина сказала мне уйму слов. Сначала она говорила, а я только слушала, запоминала, анализировала и сопоставляла, потом стало интереснее – я смогла беседовать с нею.

– Но как?

– Мысленно, моя девочка, мысленно. Времени у меня было хоть отбавляй, пока ты была ещё маленькой. Перескажу тебе сказку, дождусь, пока ты заснёшь и…

– Ты и сейчас разговариваешь с ней когда… Когда меня нет здесь или когда я сплю?

– Нет. Теперь это не имеет смысла, я узнала о ней всё, что могла, по записям её и дневникам…

– У тебя есть дневники моей прабабушки?

– Ну да, конечно. И не только дневники. Ещё письма, фотографии, музыка, которую она любила, книги, которые она прочла, и книги, написанные о ней.

– И ты молчала всё это время? Скрывала от меня дневники и письма моей прабабушки?

– Ну что ты, Иронька! Ничего я от тебя не скрывала, и не смогла бы скрыть. Ты ведь никогда не спрашивала обо мне, тебе нравилось слушать сказки, точно как мне, когда я ещё не была Ариной, а всего лишь только новенькой электронной камеристкой.

– Арина, милая, значит, ты знаешь всё, что с ней было? И даже то, что случилось очень-очень давно?

– Не всё. Только то, что твоя прабабушка решила записать в дневник, и кое-что ещё, но, конечно, не всё.

– Один человек рассказал нам с Сашей о земельном кризисе. Я не поверила. Не может такого быть, чтобы люди убивали друг друга из-за клочка земли. Скажи, этот человек соврал нам, или… или действительно было такое когда-то?

– Земельный кризис? Не нравилось Арине о нём писать, есть только несколько заметок. Первая – в ноябре тридцатого года. Вот она:

«Были в гостях у папы: я, Рэй и Алиса, – Рэй это твой прадедушка Рэймонд Нортон, Алиса – твоя бабушка, ей тогда было четыре года, – пояснила Арина. – Всё было прекрасно, пока разговор не зашёл о той транспортной компании, с которой сейчас носится Рэй. Как и в прошлый раз, дошло до обмена колкостями. Папа, конечно, забыл, что он дома, а не на трибуне университетского амфитеатра, а Рэй… Когда дело касается возлюбленной его «Грави лимитед», Рэю трудно держать себя в рамках. После возвращения с Марса… – ну, тут можно пропустить, много личного.

– Ничего, читай личное. Разве прадедушка был на Марсе?

– Ну что ты, девочка, он же был одним из первопоселенцев! Место даже есть такое на краю Киммерийского моря – его до сих пор называют «лагерь Нортона». Не знаю, живет ли там ещё кто-то. В двадцать пятом году Рэй вернулся из Третьей Марсианской, женился на Арине, а в двадцать шестом у них дочь родилась. Алиса Нортон, твоя бабушка. Немудрено, что Арина тогда влюбилась в Рэя без памяти – красавец, руководитель экспедиции, герой. Они познакомились… Нет, это отдельная история. Да, так вот, Иронька, кроме славы Рэймонд Нортон привёз с Марса кучу денег и твёрдую уверенность, что будущее за гравитехнологией, которую как раз и обкатывали на Третьей Марсианской. Твой прадедушка был человеком с бешеным темпераментом, если уж загорался чем-нибудь, близкие знали – будет взрыв. Собрал вокруг себя таких же сорвиголов, кого с деньгами взял в дело, кого и без, – главное, чтобы бредили, как и он сам, гражданским применением гравиреакторов. Начали они с транспортных перевозок «Земля – Марс – Земля», но уже через пару лет «Грави» заметно теснила крупные транспортные компании Земли, практически не получая отпора, ведь патент на портативный составной гравиреактор…

– Ариночка, это скучно. Ты сегодня какая-то рассеянная, всё время сбиваешься. Расскажи, что прабабушка написала о Земельном кризисе.

– Да, правда. На чём я остановилась? Вот слушай дальше: «Но сегодня папу укусила, должно быть, какая-то муха. Он напророчил Рэю крупные неприятности, говорил даже, что «Грави» накличет бурю на биржах, а после будет тяжёлый земельный кризис. Я так и не поняла, почему именно земельный, а у Рэя боюсь спросить, он закатывает глаза, кричит и норовит поломать какую-нибудь мебель. С папой я их помирила, но оба до вечера ходили надутые, как два пузыря, и распрощались холодно. Странно… Они о каких-то пузырях ещё говорили… Начали о финансовых, а потом… Нет, ничего я не поняла из их разговора. Что же, посмотрим, кто был прав, но мне всё-таки хочется, чтобы на этот раз повезло Рэю, он всё это слишком близко к сердцу принимает, а папу хлебом не корми, дай предсказать очередной апокалипсис».

– Очередной что?

– Ты не знаешь слова «апокалипсис»?

– Нет, ну знаю, ты мне сама вроде что-то такое…

– Очень большая неприятность для всех сразу. Конец света. Катастрофа.

– А, ну да. Я уже вспомнила. Но действительно же Рэй оказался прав, и никакого конца света…

– Вот послушай теперь, что Арина пишет в тридцать третьем году: «…доели на ужин. Никто даже не заметил, что…» – ой, Иронька, что-то не то. А вот о кризисе: «Сегодня Рэй кис прямо с утра. Я думала, это он из-за вчерашнего ужина, но оказалось – всё хуже. Когда спросила, почему повесил нос на квинту, он буркнул: «Твой папаша прав оказался. Накаркал земельный кризис», – я даже не сразу вспомнила, о чём он, пришлось пролистать дневник. Ну да, теперь понятно, какое отношение пузыри имели к земле. «Грави» просто не в состоянии поставить столько баблов, сколько требует рынок, они растут в цене, а земельные участки – наоборот, падают. Вернее, не падают уже, потому что не стоят ничего. А тут ещё эти фрилэндеры…»

– Фрилэндеры? – перебила Ирис. – Кто это такие?

– Понимаешь, Иронька, данные у меня уж очень противоречивые. С одной стороны, получается – люди, захватившие пустующие никому уже не нужные земли, с другой – была организация с таким названием: «Фрилэнд», – пытавшаяся в тридцать четвёртом году остановить войну за землю. Не знаю, что с этой организацией произошло после, данных о Запрещённых Землях у меня нет.

– Так это правда?! Всё это безобразие за барьером происходит, на Запрещённых Землях?

– Да, девочка. Он поэтому и появился – барьер. «Грави», чтобы оградить граждан от посягательств, пришлось установить его по границам Запрещённых Земель. Но это много позже, в тридцать девятом, когда