— Для начала я хотел бы избрать вас начальником научного департамента. Лучше вас никто не справится. Вы не можете действовать активно.
Глаза Мэтта блеснули:
— Я позвоню Лоретте Старчер. Она привезет мне все нужные книги сюда.
— Сегодня воскресенье, — заметила Сьюзен, — библиотека закрыта.
— Для меня откроется. — Он улыбнулся. — В первый раз почувствовал себя человеком с тех пор, как пришел в себя. Что вы собираетесь делать?
— Сначала — доктор Коди. Он осматривал и Райсона, и Флойда Тиббитса. Может быть, даже удастся уговорить его эксгумировать Дэнни Глика.
— Как вы думаете, он на это пойдет? — спросила Сьюзен у Мэтта.
Мэтт потянул через соломинку свой лимонад, прежде чем ответить.
— Тот Джимми Коди, который учился в моем классе, не колебался бы ни минуты. Он был мальчиком с фантазией. Что сделал из него медицинский колледж, я не знаю.
— Все это кажется мне пустой тратой времени, — объявила Сьюзен. — Особенно идти к доктору Коди и рисковать сделаться посмешищем. Почему бы нам с Беном просто не пойти в Марстен Хауз и не разобраться? Я так поняла, что это стояло на повестке дня позавчера.
— Я тебе скажу, почему, — отозвался Бен. — Потому что мы допускаем, что это правда. Ты стремишься сунуть голову в пасть льву?
— Я думала, вампиры днем спят.
— Кем бы ни был Стрэйкер, он не вампир, — пояснил Бен, — или врут древние легенды. Его днем прекрасно видно. В лучшем случае нас просто выставят. В худшем — он задержит нас до темноты. Получится оживший комикс о графе-вампире.
— Барлоу? — спросила Сьюзен.
Бен пожал плечами:
— Почему бы и нет. Эта поездка за покупками не очень-то правдоподобна.
— А что вы станете делать, если все-таки Коди посмеется над вами? — спросил Мэтт. — При условии, что он не вызовет санитаров немедленно.
— Отправимся на кладбище на заходе солнца, — пояснил Бен, — следить за могилой Дэнни Глика. Можете назвать это тестом.
Мэтт приподнялся на кровати:
— Обещайте мне быть осторожными. Обещайте мне, Бен!
— Мы обязательно будем, — пообещала Сьюзен успокаивающим тоном. — Мы прямо звеним от крестов.
— Не шути, — пробормотал Мэтт. — Если бы ты видела то же, что и я… — он отвернулся и стал смотреть в окно на осенние клены.
— Если она шутит, — вмешался Бен, — то я не шучу. Мы примем все меры предосторожности.
— Поговорите с отцом Кэллахеном, — посоветовал Мэтт. — Пусть даст вам святой воды.
— Что он за человек? — спросил Бен.
Мэтт пожал плечами:
— Чудаковат немного. Может быть, пьяница. Если так — то пьяница тихий и интеллигентный. Возможно, ему слегка неуютно под ярмом просвещенного папства.
— Вы думаете, что отец Кэллахен… что он пьет? — удивилась Сьюзен.
— Не уверен. Но Брэд Кэмпьен, мой бывший ученик, работает в винном магазине в Ярмуте и говорит, что Кэллахен у них постоянный заказчик. Причем у него хороший вкус.
— С ним можно поговорить? — настаивал Бен.
— Не знаю. Думаю, надо попробовать.
— Так вы совсем с ним не знакомы?
— Да нет, кое-что о нем знаю. Он пишет историю католической церкви в Новой Англии и прекрасно разбирается в поэтах так называемого «золотого века»: Витье, Лонгфелло, Рассел, Холмс и другие. Боюсь, для вас это бесполезно.
— Я посмотрю на него, — решил Бен, — и поступлю так, как нюх подскажет.
С предупреждающим знаком вошла сестра, и через минуту появился Джимми Коди со стетоскопом на шее.
— Беспокоите моего пациента? — осведомился он дружелюбно.
— И вполовину не так, как ты… — сказал Мэтт. — Мне нужна моя трубка.
— Вам нельзя, — машинально отозвался Джимми, читая карточку Мэтта.
— Скотина, — пробормотал тот.
Коди положил карточку на место и взялся за зеленую занавеску, огибающую кровать:
— Боюсь, мне придется попросить вас обоих выйти на минуту. Как ваша голова, мистер Мерс?
— Как будто не протекает.
— Вы слышали о Флойде Тиббитсе?
— Сьюзен рассказала. Если у вас есть время, я хотел бы поговорить с вами после обхода.
— Я закончу обход вами, если хотите. Около одиннадцати.
— Отлично.
— А теперь, если вы со Сьюзен нас извините…
Занавеска отгородила Бена и Сьюзен от кровати. Оттуда послышалась неразборчивая, но въедливая скороговорка Мэтта и слова Коди: «В следующий раз, когда вы окажетесь у меня под наркозом, я вам удалю язык и половину лобной доли». Бен и Сьюзен улыбнулись друг другу, как улыбаются молодые пары, когда у них все хорошо, но обе улыбки почти одновременно растаяли. Каждый задал себе вопрос, не сошел ли он с ума.
В четверть двенадцатого, когда Джимми Коди вошел наконец в палату Бена, тот сразу начал:
— Я хотел говорить с вами о…
— Сначала голова, потом разговоры. — Коди занялся перевязкой, заставившей Бена подпрыгнуть, потом посветил ему в глаз, постучал по колену резиновым молоточком. Со внезапной дрожью Бен подумал, что молоточек, должно быть, тот самый, которым Джим проверял Майка Райсона.
— Как будто удовлетворительно, — резюмировал Коди. — Как девичья фамилия вашей матери?
— Эшфорд. — Бен не удивился. Подобные вопросы ему задали сразу же, как он пришел в себя.
— Второе имя отца?
— Мертон.
— Тошнота, головокружение?
— Нет.
— Странные запахи, цвета или…
— Нет, нет. Я хорошо себя чувствую.
— Это решу я, — чопорно возразил Коди. — В глазах не двоилось?
— Нет — с тех пор, как я в последний раз купил галлон виски.
— Прекрасно, — объявил Коди. — Объявляю вас исцеленным чудесами современной науки и преимуществом дубовой головы. Теперь что у вас на уме? Наверное, Тиббитс и малыш Макдуглас. Во- первых, я рад, что их не занесли в бумаги: нашему разлюбезному городку достаточно одного скандала в столетие. Во-вторых, черт меня побери, если я знаю, кому могла взбрести в голову подобная кретинская шутка. Среди местных таких нет. Мы здесь не ангелы, но…
Он замолчал, видя недоуменное выражение на лицах Бена и Сьюзен.
— Вы не знаете? Не слышали? — удивленно спросил доктор.
— О чем?
— Что-то вроде фильма Бориса Карлова по мотивам Мэри Шелли. Кто-то стащил тела прошлой ночью из Кэмберлендского морга.
— Иисус Христос! — еле выговорила Сьюзен одеревеневшими губами.
— В чем дело? — удивился Коди. — Вам что-нибудь известно?
— Я начинаю действительно думать, что да, — сказал Бен.
