напролом, объявив о себе на целую милю вокруг. Но вместо этого она вцепилась в землю, как будто боялась, что та улетит. «Дура, а соображает», — подумал Марк с одобрением.
Машина Стрэйкера поехала по направлению к городу. Марк решил, что пора объединиться. Все лучше, чем забираться в дом одному. Он уже почувствовал здешнюю отравленную атмосферу; он ощутил ее издали, а чем ближе к дому, тем гуще она становилась.
Он легко взбежал на холм по ковру из сосновых игл и положил девушке руку на плечо. Почувствовав, как резко напряглось ее тело, и, понимая, что она вот-вот закричит, он поторопился сказать:
— Не ори. Все в порядке. Это я.
Она не закричала. Вырвался только полный ужаса шумный вздох. Она повернула к нему белое лицо:
— К-кто-я?
Он сел рядом:
— Меня зовут Марк Петри. Я вас знаю, вы — Сьюзен Нортон. Мой па знает вашего.
— Петри?.. Генри Петри?
— Да, это мой отец.
— Что ты здесь делаешь? — ее взгляд блуждал по нему, не останавливаясь, как будто она никак не могла поверить в его реальность.
— То же, что и вы. Только ваш кол не годится. Он слишком… — Марк запнулся о слово, попавшее в его словарь случайно и никогда прежде не употребляемое. — Он слишком хрупкий, этот кол.
Она взглянула на свою палку и залилась краской:
— О, это… Ну, я нашла его в лесу и… и подумала, что кто-то может споткнуться и упасть, так что я…
Он нетерпеливо прервал ее младенческий лепет:
— Вы пришли убить вампира, правда?
— Откуда у тебя такие мысли? О вампирах?
— Вампир добирался до меня этой ночью. И почти добрался, кстати, — ответил он мрачно.
— Чепуха. Такой большой мальчик, а выдумываешь…
— Это был Дэнни Глик.
Она вздрогнула и моргнула, как будто вместо слов он бросил в нее мокрую мочалку. Потом крепко взяла его за руку. Их глаза встретились.
— Ты сочинил это, Марк?
— Нет.
И он рассказал ей все несколькими простыми фразами.
— И ты пришел сюда один? — она не могла успокоиться. — Ты поверил в это и пришел сюда один?
— Поверил? — он взглянул на нее с искренним недоумением. — Конечно, поверил. Я же видел его или как?
На это отвечать было нечего, и Сьюзен вдруг устыдилась своего сомнения (нет, сомнение — слишком мягкое слово) при рассказе Мэтта и предположениях Бена.
— А вы почему здесь? — спросил Марк.
Чуть поколебавшись, она объяснила:
— Кое-кто в городе подозревает, что в этом доме прячется один человек. Что он может оказаться… э-э-э… — все-таки она не смогла произнести этого слова, но Марк кивнул с пониманием. Даже такое короткое знакомство успело продемонстрировать, что он не совсем обычный ребенок.
Не вдаваясь ни в какие подробности, Сьюзен просто закончила:
— Вот я и пришла посмотреть, в чем тут дело.
— И принесли вот это, чтобы проткнуть его?
— Я не знаю, смогу я это сделать или нет.
— Я знаю, — отозвался от тихо. — После того, что видел ночью, — знаю. Дэнни висел у меня за окном, как огромная муха. А зубы его… — Марк затряс головой, отгоняя кошмар, как бизнесмен мог бы прогонять обанкротившегося клиента.
— Твои родители знают, что ты здесь? — она сама понимала, что вопрос глупый.
— Нет, — сказал он совершенно буднично. — По воскресеньям они любуются природой. Иногда я хожу с ними, иногда нет. Сегодня они поехали на побережье.
— Ты необыкновенный мальчик.
— Нет, — его спокойствие не нарушилось от похвалы, — просто я хочу покончить с ним, — он взглянул на дом.
— Ты уверен?..
— Конечно. И вы тоже. Разве вы не чувствуете, как здесь плохо? Только посмотреть на дом — и уже страшно становится.
— Да, — просто ответила она, сдаваясь. — Как мы это сделаем?
Автоматически она уступила главенство Марку.
— Просто пойдем и вломимся внутрь. Найдем его, забьем кол — мой кол — ему в сердце и уйдем. Он, наверное, в подвале. Они любят, когда темно. Вы фонарь принесли?
— Нет.
— Черт, и я нет. Креста, наверное, тоже не принесли, да?
— Нет, принесла, — Сьюзен вытащила и показала цепочку. Марк кивнул и вытащил из-под рубашки свою цепочку.
— Надеюсь, успею положить назад, пока предки не вернулись, — объяснил он серьезно. — Я стащил его из маминой шкатулки. Ох и трепка будет, если не успею!
Он оглянулся кругом. Пока они разговаривали, тени удлинились, и оба почувствовали желание откладывать и откладывать ужасное дело как можно дольше.
— Когда найдем — не смотри ему в глаза, — предупредил Марк. — До темноты он не может встать из гроба, но может поймать нас глазами. Знаете наизусть что-нибудь церковное?
Они шли полосой кустов между деревьями и неухоженными газонами Марстен Хауза.
— Ну, «Отче наш…»
— Хорошо. Я тоже знаю. Будем читать хором, когда я воткну кол. — Он увидел выражение лица Сьюзен и сжал ее руку. Его самообладание поражало. — Слушайте, это надо сделать. Держу пари, до завтра он поймает полгорода. Теперь пойдет быстро.
— Пойдет?
— Мне это снилось, — сказал Марк. — Как они ходят по домам и просятся внутрь. Кое-кто понимает — ого как понимает! — но впускают все равно. Это сделать легче, чем подумать, что такой кошмар может быть на самом деле.
— Только сон, — пробормотала она беспокойно.
— Держу пари, полно людей сегодня лежат в кроватях при задернутых занавесках и думают, что схватили грипп. Голова у них кружится, от мысли о еде тошно.
— Откуда ты все это знаешь?
— Я читал журналы о монстрах, — пояснил он. — И кино смотрю, когда могу. Только надо отличать, когда присочиняют для жуткости.
«Вот и дом. Ну и команда у нас, — подумала Сьюзен. — Старый учитель, помешанный на книгах, писатель, помешанный на своем детском кошмаре, ребенок, проходящий факультативный курс по вампирам… А я? Разве паранойя заразительна?
Видимо, да».
Вблизи дома разговаривать стало невозможно — все заглушал неведомый голос, кричащий: «опасность! опасность!» — и кричащий не словами. Древний страж, спящий где-то глубже пяти чувств, наконец проснулся. И с ним невозможно было не считаться.
Сьюзен заглянула в щель нижних ставен.
— Да они ничего здесь не делают, — почти что возмутилась она. — Какой бедлам!
— Пустите меня.
