липтонского чая, касаясь локтем телефона.
У Евы постояльцы собираются вокруг того, что Бог послал: консервированной говядины, бобов, печально непохожих на те, что мать готовила по субботам в давно минувшие года, макарон или гамбургеров, подхваченных в Фолмаутском «Макдональдсе» по дороге с работы. Ева сидит за столом в передней комнате, раздраженно переругиваясь с Гровером Веррилом и в промежутках покрикивая на остальных, чтобы убирали за собой и прекратили эту проклятую суету. Здесь не помнят ее такой — нервной и раздражительной. Но все понимают, в чем дело, даже если этого не понимает она сама.
Мистер и миссис Петри едят сэндвичи у себя на кухне, пытаясь понять только что закончившийся телефонный разговор — звонок местного католического священника отца Кэллахена: «Ваш сын со мной. Он в полном порядке. Я скоро привезу его домой. До свидания». Они обсудили возможность вызова местного представителя закона — Перкинса Джиллеспи — и решили еще немного подождать. Они чувствуют какую- то перемену в сыне, но призраки Ральфи и Дэнни Глика витают над ними, оставаясь неузнанными.
Милт Кроссен ест хлеб с молоком в задней комнате своего магазина. Чертовски плохой стал у него аппетит после смерти жены в 68-м.
Делберт Марки — «Делл» — методически ликвидирует пять гамбургеров, поджаренных самолично. Он ест их с горчицей и обилием сырого лука, а потом всю ночь будет жаловаться каждому, кто станет слушать, на эту проклятую кислотную индижестию, которая его доконает.
Экономка отца Кэллахена, Рода Керлс, не ест ничего. Она беспокоится о Кэллахене, который мотается где-то по дорогам.
Гарриет Дархем с семьей ест свиное жаркое.
Дерек Боддин, брат Франклина и отец Ричи, кушает ветчину с брюссельской капустой. «Фу-у-у, — говорит Ричи Боддин, свергнутый гроза школы, — брюссельская капуста!» — «Да, брюссельская капуста. И ты ее слопаешь, или я твою задницу выверну наизнанку», — говорит Дерек. Он сам ненавидит капусту.
У Рэджи и Бонни Сойеров на ужин жареные говяжьи ребра, картофель по-французски, а на десерт — шоколадный пудинг с густой подливкой. Все это — любимые блюда Рэджи. Бонни с только начинающими бледнеть синяками прислуживает молча, опустив глаза. Рэджи ест серьезно и внимательно, поливая ужин тремя банками пива. И сосредоточенно пережевывая каждый кусочек. Бонни ела стоя, все еще не решаясь присесть. У нее не было аппетита, но, чтобы Рэджи этого не заметил, она была вынуждена есть. После той ночи, когда он ее побил, она боялась мужа.
К четверти восьмого большая часть еды была съедена, большая часть традиционных сигар и сигарет была выкурена, большая часть столов была убрана. Посуда была вымыта, вытерта и расставлена по местам. Детей отослали в соседнюю комнату посмотреть перед сном телевизор.
Ройс Макдуглас снял пиджак и сел рядом с Деллом, предоставляя своей толстухе-жене идти спать одной. Пришло время для выпивки.
В это же время в крошечной квартирке на Тэггерт-стрит с Джо Крэйном происходило что-то странное. Он как раз смотрел телевизор, когда левую сторону его тела парализовала внезапная сильная боль. Он подумал: «Что это? Что случилось?». Ему удалось преодолеть полпути до телефона, и тут боль внезапно стала настолько нестерпимой, что он без чувств рухнул на пол. Крэйна обнаружили только спустя двадцать четыре часа. Смерть его, наступившая в 18:52, была единственной естественной смертью, случившейся 6 октября в Джерусалемз Лоте.
К 19:00 солнце на западе почти скрылось за линию горизонта. На востоке появились первые звезды. Они слабо мерцали в вышине, и их свет делал атмосферу неуютной для этого времени года. Они таили в себе восхитительное безразличие ко всему происходящему.
Для маленьких детей наступило время идти спать. Время перестать капризничать и уйти в кроватки, чтобы дать возможность взрослым спокойно вздохнуть.
И сразу после этого ночь приобрела совсем другую сущность.
Наступало время вампиров.
Мэтт дремал, когда вошли Джимми и Бен. Он тут же проснулся, судорожно сжимая в правой руке крест.
Его глаза уставились на Бена… на Джимми…
— Что случилось?
Джимми объяснил. Бен не проронил ни звука.
— А ее тело?
— Кэллахен и я перевернули его лицом вниз в гробу, стоящем в подвале. Очевидно, именно в этом гробу прибыл в город Барлоу. Менее часа назад мы спустили гроб в Роял. Крышку придавили камнями. Мы воспользовались автомобилем Стрэйкера. Если кто-нибудь с моста заметит его, то подумают именно на Стрэйкера.
— Вы все сделали правильно. А где Кэллахен? И мальчик?
— Пошли к Марку домой. Нужно все объяснить его родителям.
— А они поверят?
— А если не поверят, Марк заставит отца позвонить вам.
Мэтт кивнул. Он выглядел очень усталым.
— Что ж, — сказал он, — идите сюда. Присаживайтесь на мою кровать.
Бен осторожно приблизился, сел и сложил руки на груди. Под глазами у него чернели круги.
— Так тебе будет не слишком удобно, — сказал Мэтт, взяв Бена за руку. Этот жест не встретил протеста. — Нужно расслабиться.
— Он считает нас дураками, — насмешливо сказал Бен. — Джимми, дай ему письмо.
Джимми протянул Мэтту конверт. Тот достал оттуда лист бумаги и, поднеся его чуть ли не к самому носу, внимательно прочел, беззвучно шевеля губами. Потом отложил письмо и сказал:
— Да. Это Он. Его «эго» даже сильнее, чем я предполагал. Он хочет, чтобы я дрогнул.
— Он оставил письмо и Сьюзен, чтобы подшутить над нами, — возмущенно сказал Бен. — Сам Он уже давно ушел. Борьба с ним подобна борьбе с ветряными мельницами. Мы для него не более чем мухи. Маленькие мухи, чересчур назойливые. Но — мухи.
Джимми открыл рот, чтобы что-то сказать, но Мэтт движением головы остановил его.
— Это далеко от правды, — бросил учитель. — Если бы Он мог забрать Сьюзен с собой, Он сделал бы это. Но Он не может растрачивать свое бессмертие, когда зараженных становится все больше. Задумайся на мгновение, Бен, и ты поймешь, как много вы уже успели сделать. Вы убили Его помощника, Стрэйкера. Пробудили его от сна, показав, что совсем еще мальчик, причем совершенно безоружный, смог победить столь могущественное существо.
Мэтт с трудом сел в постели. Бен повернул к нему голову и впервые за все время с интересом посмотрел на него.
— Может быть, это и не самая главная победа, — продолжал Мэтт. — Но ты выжил Его из логова. Джимми сказал, что отец Кэллахен очистил подвал с помощью святой воды и освятил все двери в дом. Следовательно, если Он вернется туда, Он умрет… и Он это знает.
— Но Он исчез, — задумчиво сказал Мэтт. — И где же, по-твоему, Он будет спать сегодня? В багажнике автомобиля? В погребе кого-нибудь из своих новых сподвижников? Или под фундаментом сгоревшей в 1951-м году методистской церкви? И как ты думаешь, понравится это Ему? Будет Он чувствовать себя в безопасности?
Бен не ответил.
— Завтра ты выйдешь на охоту, — твердо сказал Мэтт, и его рука сжала руку Бена. — Не сразу на Барлоу — сперва на разную мелкую рыбешку. После сегодняшней ночи мелкой рыбешки здесь будет достаточно. Их голод никогда не будет удовлетворен. Они будут нуждаться в еде, пока будут дышать. Ночь принадлежит Ему, но днем ты можешь преследовать Его, пока Он в страхе не обнаружит себя. И ты сможешь сделать это при свете дня!
Бен в такт его словам кивал головой. На его лице заиграло воодушевление, по губам пробежала тень улыбки.
— Да, это верно, — прошептал он. — Только не завтра, а сегодня. Сейчас же…
