права, 'не обижая никого', совершенно невозможно, ибо при эгоистическом отношении к жизни обиженные и недовольные всегда найдутся, но самое главное возражение состоит здесь в том, что никакими средствами невозможно запихнуть личный эгоизм в законные, юридические рамки: он всегда будет стараться из них вылезти и расшириться за счет соседа и в конце концов найдет для этого средство или лазейку. Отчего разлагаются современные капиталистические общества, несмотря на точную регламентацию прав и обязанностей? Оттого, что они построены на грубо-эгоистической основе, но и всякое другое общество, которое явится на смену, неизбежно подвергнется тому же закону гниения, если останется на той же основе себялюбия и эгоизма.
Итак, наше участие в апостольском деле постройки Царствия Божия должно заключаться прежде всего в том, чтобы каждое дело делать во имя Господа Иисуса Христа, в духе евангельской любви и самопожертвования.
Но, кроме этого, на нас лежит также задача всеми зависящими от нас средствами укреплять взаимные связи между людьми, содействуя по мере сил развитию религиозной веры, любви, дружбы, доверия и борясь с явлениями противоположными. Таким образом, если я проповедую неверие, вражду, насилие, натравливаю людей друг на друга, клевещу, осуждаю, распуская лживые слухи о людях, сею раздоры, подозрительность - всем этим я вношу разложение в общество и тем если не останавливаю роста Царства Божия (ибо по неизъяснимым законам Божиим оно растет при всяких условиях), то, во всяком случае, отвлекаю многих от участия в нем. Если же я распространяю истинную веру, проповедуя любовь и братство, всепрощение и самоотречение, говорю о людях хорошо, благотворю и помогаю нуждающимся, борюсь с клеветой и ложью, примиряю враждующих, то этим я укрепляю общество и взаимные связи его членов и содействую развитию и расширению Царства Божия.
К сожалению, эта обязанность громадным большинством современных христиан не сознается. Даже лучшие из нас обыкновенно довольствуются тем, что кое-как следят за собою, за своими настроениями и поступками, но о нравственном состоянии ближних, об улучшении их взаимных отношений вряд ли кто думает. Какое мне дело до другого? Он сам отвечает за себя! Разве я сторож брату моему? Этот жесткий вопрос Каина если и не произносится открыто, устами, то слышится в каждом эгоистическом сердце. Равнодушие к ближнему, ужасающее, тупое равнодушие - это наш общий грех.
Помните: вопиющая, возмутительная несправедливость совершена была на ваших глазах. Самым грубым, циничным образом нарушены были основные правила справедливости. Как всегда, страдал слабый, беспомощный от сильного, наглого. Вступились ли вы за обиженного? Защитили ли? Помогли ли ему? Посочувствовали ли, по крайней мере? Или… прошли равнодушно мимо? - Какое мне дело? Разве я сторож брату моему?
Вот случай вас свел с падшей женщиной. Погибшая человеческая душа смотрела на вас из этих подведенных, утомленных глаз. Бесстыдная улыбка змеилась на крашеных губах. В этом создании был поруган дивный образ Божий. Постарались ли вы разбудить уснувшую во грехе душу? Сделали ли попытку вытащить из грязи несчастное творение Божие? Или брезгливо посторонились с видом праведника, гордого своим превосходством? - Разве я сторож брату моему?
Больной, посиневший от холода старик стоял перед вами, протягивая дрожащую руку за подаянием. Как вы отнеслись к нему? Помогли ли? Оказали ли милость и участие? Или остались холодны, равнодушны? - Не мое дело! Разве я сторож брату моему?
Злобная, ядовитая сплетня была рассказана в вашем присутствии. Оплевана была честь ваших знакомых. Их доброе имя трепали в грязи. Вы знали, что в этой сплетне все, от первого до последнего слова, - ложь. Но хватило ли у вас мужества заявить об этом? Остановили ли вы клеветника суровым упреком? Восстановили ли правду и поруганную честь ближнего? Или выслушали с затаенным злорадством, хихикая с веселым обществом? Или, может быть, просто промолчали? - Какое мне дело? Разве я сторож брату моему?
Мы все думаем только о себе; вопрос о ближнем нас не интересует, и в результате нравственное зло, как зараза, как гангрена, распространяется все шире и шире, захватывая все новые жертвы. И в этом виноваты все мы. Что мы делаем, чтобы остановить порок? Употребляем ли какие-нибудь усилия, чтобы спасти погибающих братьев?
Мало видно этих усилий. Повсюду черствость, равнодушие. Но черствость всегда вызывает озлобление, а порок, к которому мы так позорно равнодушны, так или иначе обратится когда-нибудь на нашу голову.
Какие ужасные примеры наказания за равнодушие и черствое отношение к ближним дает история!
Один из последних дореволюционных королей Франции Людовик XV охотился в Версальском лесу, окруженный блестящей кавалькадой придворных. Печальная процессия попалась навстречу: на бедных дрогах - простой деревянный гроб, влекомый жалкой крестьянской клячей, в сопровождении группы плачущих людей.
От чего умер покойный? - спросил король.
От голода, - был ответ, и… король пришпорил лошадь. В ответе ему послышался неприятный намек на бедственное положение народа.
Волноваться из-за этого он не любил. Он любил покой и был равнодушен ко всему, кроме удовольствий. 'После нас хоть потоп', - говорил он. Но как жестоко в эпоху революции расплатились французские короли за это равнодушие!
Но если наши ближние ничего от нас не требуют, неужели самому идти к ним, навязываться с благотворительностью и участием? Ведь это назойливость и бестактность!
Да, нужна великая любовь, чтобы непрошеное участие не было грубым вторжением в чужую душу; нужна большая нежность и деликатность, чтобы это не было оскорбительно. Но тем не менее святые подвижники не ждали приглашений и сами шли туда, где нужна была их помощь.
В Египте жила когда-то продажная красавица Таисия. Имя прелестницы гремело по всей стране. Золото рекой лилось в ее распутный дом. Самые блестящие юноши были у ее ног. Слава, поклонение, успех, богатство, страсть опьяняли ее, и в этом угаре греха дремала душа молодой блудницы. Но Господь в Своем милосердии не оставил Свое падшее создание. Однажды был пир в ее доме. Гремела музыка. Воздух был полон благовонными курениями и опьяняющими ароматами востока. Блестело на столах золото дорогих приборов. Избранные богачи Египта были гостями. В самый разгар пира какой-то таинственный незнакомец вызвал Таисию для секретных переговоров. Она увела его в свою спальню, и там незнакомый посетитель стал умолять ее за большую сумму денег дать ему одно свидание, но 'только там', добавил он, 'где не видели бы люди и Бог'.
Рассмеялась гордая красавица.
- Такого места нет! - молвила она…
Незнакомец внезапно сбросил с себя пышные одежды, и Таисия узнала в нем великого подвижника пустыни - преподобного Пафнутия. Старец оставил свое уединение, чтобы спасти ее, павшую, оскверненную… Полилась горячая, за сердце хватающая речь, полная жалости и любви к погибающей. В ней был призыв к покаянию, угроза страшного конца, слышались слова надежды.
- Какой ответ дашь ты Богу?…
Дрогнула душа, растопилось сердце, проснулась дремавшая совесть.
Впервые мысль о Боге, о Его законе,.о Его гневе ярким лучом пронзила сознание. Переворот был решительный и немедленный. Таисия собрала свои драгоценности, сожгла их на городской площади и ушла с Пафнутием в пустыню, и там среди жгучих Фиваидских песков, в строгом затворе, в молитве и слезах покаяния провела остаток своей жизни.
Старец спас погибавшую душу.
Другой великий святой - Иоанн Милостивый, патриарх Александрийский, садился каждый день у дверей храма, чтобы все могли к нему приходить. Здесь он раздавал нуждающимся милостыню, разбирал жалобы, давал советы. Если никто к нему не приходил, он сокрушался и говорил:
- Ничего ты ныне, смиренный Иоанн, не приобрел для себя!
Так святые сами искали случая сделать добро.
В заключение припомним слова о. Иоанна Кронштадтского из его дневника:
'Веруешь ли, что все христиане православные члены одного и того же тела и что поэтому мы все должны блюсти единение духа в союзе мира, должны беречь друг друга, заботиться друг о друге, помогать
