чрезвычайных ситуациях была посвящена не одна лекция.
И вот, не прошло и получаса с момента погружения, как эти шумы, причем прямо по курсу. И кто б это мог быть? Явно не «Антон Шмидт» – до того еще добираться и добираться.
— Поднять перископ, — скомандовал Карл, и припал к окулярам.
После бушевавшего всю ночь шторма, совершенно неожиданно на море установился полный штиль, и дымка заполнила всё, от поверхности волн до невидимых теперь облаков, так что дальше чем на милю- полторы и с поверхности разглядеть ничего было невозможно, не говоря уж о том, чтоб из перископа.
— Самый малый ход, — приказал Карл, отчаянно всматриваясь в пелену. — Акустик, расстояние и класс корабля определить сможешь?
— Пока не могу, — отозвался тот. — Что-то большое, около пяти миль от нас. Похоже, аппаратура барахлит.
— Что ж, подождем… — произнес Карл. — Стоп машина. Опустить перископ.
Берлин, Вильгельмштрассе, 77
— Ну а ты что скажешь, Йозеф? — задумчиво поинтересовался Гитлер у своего «министра правды».
— Да почему б и нет? — пожал плечами тот. — Мы уже пускали пробные шары на эту тему. В конце концов, на кой черт Рейху Палестина? Там же ничего ценного нет. Опять же, в любом случае, это будет наш протекторат.
— Занятно, — пробормотал Гесс. — Я представлял себе окончательное решение еврейского вопроса несколько иначе.
Шло совещание о создании еврейских воинских частей, призванных освободить Землю Обетованную от англичан, и создать там независимое еврейское государство.
Балтийское море, борт U-61
— Невероятно! — произнес Йоган, оторвавшись от окуляров перископа. Похоже, это слово становилось для него средством выразить любые эмоции. — Что будешь делать?
— А сам как думаешь? — ухмыльнулся Геббельс. — На нас лоб в лоб прет авианосец без единого корабля эскорта. Ясное дело – надо атаковать.
Корабль, будущую незавидную участь которого обсуждали молодые люди, назывался «Фьюриес», и действительно находился именно в том незавидном положении, о каковом сказал «непотопляемый рейхсминистр». Дело было в том, что британский авианосец попросту заблудился. Покуда артиллерийские корабли удерживали натиск германского флота, караван, авианосцы и эсминцы спешно уходили на северо- восток, поддерживая режим радиомолчания – никому не хотелось быть запеленгованным немцами и подвергнуться атаке. В условиях шторма и плохой видимости, «Фьюриес» взял слишком сильно к северу, и утром, когда волнение на море улеглось, попросту не обнаружил в пределах видимости ни одного из кораблей конвоя.
Ничего такого уж страшного англичане в произошедшем не усмотрели и, прикинув скорость и направление движения каравана судов, повернули на юго-восток. Расчет был абсолютно верен, и не остановись эскадра на переформирование строя, когда ее нагнали корабли конвоя, британский авианосец непременно повстречал бы своих, а так, продолжающий соблюдать радиомолчание корабль, попросту их обогнал и отклонился к югу от курса следования основных сил.
Незадолго до того, как склянки на авианосце пробили час дня, высланный на разведку самолет повстречался в небе с французским разведчиком, поднятом с «Беарна». Пилоты рискнули вступить в радиоконтакт, в результате чего выяснили взаимное местоположение эскадры и потерявшегося корабля.
Едва получив информацию, капитан «Фьюриес» повернул строго на норд, и теперь двигался со всей возможной для своего корабля скоростью. Если его палубники могут взлетать и даже удаляться на три- четыре мили от корабля, совершенно справедливо полагал он, значит погода вполне может улучшиться, и тогда предстоит плотное знакомство с немецкой морской авиацией, чего желательно бы избежать. В конце концов, у него всего тридцать шесть самолетов на борту.
Однако, спасаясь от немецкой Люфтваффе, «Фьюриес» вышел прямо лоб в лоб идущей строго на зюйд U-61. И, пускай все офицеры погибли во время налета, пусть акустическая аппаратура серьезно барахлила, упускать такую добычу Карл не собирался. Когда еще в его судьбе случиться подобная удача? Скорее всего – никогда.
— Господа, боевая тревога! — скомандовал он. — Всем занять свои места. Нам предстоит покрыть себя неувядаемой славой. Герр Арндт, поспешите к своим двигателям и дайте мне самый малый вперед.
Через минуту субмарина практически бесшумно двинулась навстречу британцу. Карл чуть подправил курс, и теперь с удовольствием наблюдал в перископ за растущим размером вражеского штевня.
— Командир, шум винтов эсминца на норд-вест! — внезапно всполошился акустик.
— А все так славно началось, — процедил сквозь зубы Карл, и отдал команду. — Первый аппарат – пли! Второй аппарат – пли! Третий – пли!
Когда торпеды ушли к цели, Геббельс, не отрываясь от перископа, приказал лечь на курс 195 и дать самый полный вперед. Потопить британский авианосец, конечно же, было бы очень хорошо – ведь у него оставалось еще две торпеды, — однако в своей способности уцелеть после встречи с вражеским эсминцем он очень и очень сомневался.
На «Фьюриес» пенные следы от торпед заметили слишком поздно. Первая, правда, прошла мимо корабля, в каком-то метре от борта. Вторая ударила точно в штевень и… ничего не произошло. Взрыватель просто не сработал, и замерший на носу матрос, зачарованно следивший за приближающейся смертью, шумно выдохнул. Это было последнее, что он успел сделать в жизни – третья торпеда калибра 533 мм врезалась в нос «Фьюриес» всего секундой позже.
Балтийское море, борт линкора «Шарнхорст»
— Герр адмирал, разрешите доложить!
— Докладывайте, — мрачно ответил адмирал Бём радисту.
— Сообщение с борта U-61. Докладывают об атаке вражеского авианосца, предположительно «Фьюриес», и поражении его одной торпедой.
— Где?!! — командующий выхватил радиограмму из рук радиста. — Не очень-то и далеко. Приказ по эскадре…
Балтийское море, борт эсминца «Антон Шмидт»
— Наделал ты дел, герой! — хохотнул фрегаттен-капитан Ганс-Йоахим Гадов. — Рёдер уже
