приходит к своему понятию, ибо субстанция отныне помыслена также и как субъект. Глава VIII представляет собой резюме книги.
Помыслить субстанцию как субъект — значит проверить на совместимость обе «логики»: традиционный логос (счет) сущности и новоевропейский логос представления. Первый описывается античной и средневековой метафизикой как порядок определения (речь о сущности — это ответ на вопрос: что это такое?), второй раскрывается как структура сбывания представлений (ситуация cogito). В первом случае сущее в целом предстает некой иерархией — священноначалием — сущих, метафизических мест, причин, вершиной которой служит неопределимое «начало» — метафизическая граница физического. Во втором — бесконечной перспективой, и целостность мира-перспективы «держится» исключительно взглядом «зрителя» — трансцендентального субъекта. Решением поставленной задачи и стало превращение «порядка космоса» в «порядок истории». Пресловутый панлогизм Гегеля представляет собой нечто противоположное тому, что под ним обычно понимают. Гегель не свел реальность к мышлению, а лишил мысль статуса особой реальности, чего-то существующего наряду с вещами самими по себе. Он не просто развеществил декартовскую «вещь мыслящую» — с этим управился уже Кант, — но увязал понимание (раскрытие истины бытия) с действительным пре- восхождением наличной ситуации, поняв событие представления как событие историческое. И время, замороженное в кантовском трансцендентальном схематизме, пошло, став понятием и — тем самым — завершенным временем: временем события истории, умещающего в себе все исторические события. История, понятая как событие истории, по определению целостна и в этом смысле завершена. Обязательно ли это означает, что она закончилась Иенской или закончится какой другой «последней» битвой?
Конец истории — это абсолютное знание, им завершается, сводя концы с концами, (эсхатология) наука опыта сознания, тем самым обретая научный статус. Конец этот, впрочем, задан с самого начала: абсолют, говорит Гегель, всегда при нас. Абсолютное знание присуще каждому этапу феноменологии, только сознание до поры до времени не знает этого и как раз по той причине, что абсолютизирует свое частичное понимание бытия. Потому ли оно это делает, что еще не явился Наполеон или кто другой и не закончил истории? В общем, да. Так или иначе, чтобы быть понятой, история' должна завершиться, но действительностью она станет только как понятая история. Тем самым, однако, она перестанет быть историей, поскольку времени больше не будет. Мировому духу, говорит Гегель, нечего спешить, у него достаточно времени и человеческого материала для своей исторической работы, ибо он вне времени. Это значит, что история завершается вместе со временем и… вместе с понятием, так как время есть само понятие… и нет ничего более абсурдного, чем искать признаки конца истории в самой истории. Парадокс этот разрешается Гегелем — если разрешается — в рамках спекулятивной философии, той самой, которая должна помыслить и выразить истинное не как субстанцию только, но равным образом и как субъект. Можно сказать, что он этой программой запрограммирован. В этом плане Философия Гегеля — это прежде всего холизм, или философия «власти целого», такого целого, которое обнаруживает свою целостность не сразу, а по мере того как тот, на кого эта власть распространяется, начинает от нее освобождаться. Но освобождение, в свою очередь, обусловлено возможностью представить себе это властвующее целое как целое, определив себя по отношению к нему, «сняв» себя в целом, став индивидуальностью. В этом плане, несмотря на весь свой постклассический потенциал, философия Гегеля, начинающая с абсолюта и абсолютом заканчивающая, остается в рамках традиции. Однако Гегель метафизически завершил Новое время, подвел черту под «представляющим мышлением», показав, что значит быть будучи самосознанием. Самосознание — это «изощренное господство» раба, который сумел замкнуть дискурс, поскольку понял, что смысл, а значит его собственная человеческая реальность — «всегда в другом», как выразился один тех, кто когда-то слушал Кожева[367].
Власть всегда приходит извне, ибо власть, исходящая от Я, — это никакая не власть, а чистый произвол «вожделения». Власть целого — это власть целого, и ее источником не может быть никто из тех, кто этой власти подвластен, менее всего тот, кто правит от ее имени. Но приходящая извне власть конституируется и держится исключительно поступками и признанием со стороны тех, на кого она распространяется и кто ее осуществляет. И самосознание становится воистину самостоятельным, т. е. свободным, или собственно самосознанием, только тогда, когда начинает догадываться относительно себя, что оно есть «само» (ansich), или является самостью, лишь как снявшее себя, как самоопределившееся по отношению к той целостности, внутри которой оно впервые узнало себя, стало самосознанием. Тогда оно — дух. Но став самосознанием, оно тем самым уже поставило себя в рамки закона, и не потому поставило, что захотело этого, оно вынуждено было сделать это, оно было приведено к тому властью целого — хитростью мирового духа. И речь здесь идет не о классовой борьбе, во всяком случае не в первую очередь, а о том, что значит «быть» будучи самосознанием. Комментарий Кожева многое здесь прояснил. Сомнительна лишь общая «антропологическая» трактовка главы и книги в целом как истории становления человека человеком. Впрочем, Кожев и сам оговаривается, что в первых трех разделах «Феноменологии духа» (Сознание, Самосознание, Разум; главы с I по V) об истории не говорится, несмотря на присутствующую в них темпоральность, они «синхронны», т. е. описывают человека, как он есть во все времена. Об истории говорится в трех последних главах.
Я искренне признателен всем, кто помог мне в работе над переводом книги и статьей. Моя особенная благодарность Вере Григорьевне Резник.
А. Г. Погоняйло
*** Приведем это место: «Hierin erst, nachdem das Grab seiner Wahrheit verloren, das Vertilgen seiner Wirklichkeit selbst vertilgt, und die Einzelheit des Bewuptseins ihm an sich absolutes Wesen ist, entdect es sie als
* «Но здесь самосознание видит, что достоверность его как таковая есть то, что в наибольшей мере лишено сущности, что чистая личность есть абсолютная безличность («…sieht es (…) die reine Personlichkeit absolute Unpersonlichkeit zu sein.»). Дух его благодарности есть поэтому и чувство этой глубочайшей отверженности и глубочайшего возмущения.
** «Для веры, конечно, этот положительный результат просвещения столь же ужасен, как и его негативное отношение к ней. Это проникновение здравого взгляда в абсолютную сущность, который в ней ничего не видит, кроме именно абсолютной сущности, I'etre supreme, т. е. пусто
1 По Гегелю, именно Понятие (Begriff) и Рассудок (Verstand) порождаются Трудом Раба, тогда как чувственное Познание (sinnliche Gewipheit) представляет собой исходную данность. Но можно попытаться вывести любое человеческое познание из Труда.
** «Человек представлен так, что он утратил форму равенства себе самому, вкусив от древа познания добра и зла, и был изгнан из состояния невинного сознания, из природы, достающейся без применения труда, и из рая, этого сада животных, — и все это произошло…». В русском
1 Тем не менее здесь требуется существенная оговорка. Я думаю, что Платон действительно убеждает всех тех, кто читает и понимает его диалог. Только вот что: не так уж много читателей у Платона, а тех, кто его понимает, и того меньше. Есть ли смысл говорить об «убедительности» примера, если он убеждает только тех, кто, так сказать, хочет убедиться? И то же можно сказать о моем «простом» доводе. Он, конечно, «очевиден». Но он убеждает только тех, кто готов подчиниться очевидности. Но, как я сказал, мы сами достаточно «романтичны» для того, чтобы суметь различить очевидность (теоретическую) и убежденность (жизненную). В общем, все, что я сказал, убедительно лишь для тех, кто видит высший смысл жизни в Самосознании. Но, по правде говоря, «эти»
1 Очевидно, впрочем, что термин «прогресс» имеет смысл лишь по отношению к осознанным переменам, любая осознанная перемена — необходимо прогресс. В самом деле, раз Самосознание предполагает и включает в себя память, можно сказать, что всякое изменение в сфере Самосознания означает расширение последней. Я не думаю, что прогресс можно определить как-то иначе, чем сказав, что движение от А к В — это прогресс, если исходя из В можно понять А, но нельзя
