половых органов? Демонстрация обнаженного тела? Хорошо сыгранный поцелуй тоже может пробуждать 'сексуальное влечение'. Запрещение 'использования образов несовершеннолетних, выраженных в любой форме, в продукции сексуального характера' (статья 5), при столь расширительном толковании последнего термина, делает практически невозможной, например, набоковскую 'Лолиту'. По букве нового Закона, сочинение, издание и даже хранение подобного произведения в публичной библиотеке становится противоправным.
В настоящем своем виде, Закон практически отдает сексуальную культуру общества на произвол коррумпированных чиновников, милиции и ими же подобранных 'экспертов' и кажется шагом назад по сравнению с Информационным письмом Прокуратуры СССР от 17 апреля 1989 г. 'О практике применения уголовного законодательства об ответственности за распространение порнографических предметов и произведений, пропагандирующих культ насилия и жестокости', авторы которого пытались, с помощью профессиональных экспертов-искусствоведов, найти какие-то объективные критерии. Ожидаемых доходов государство не получит, все они осядут в карманах чиновников, с которыми порноиндустрия всегда договорится. А вот искусство в очередной раз будет кастрировано. Кроме того, очередной мертворожденный закон будет способствовать усилению правового нигилизма.
Похоже на то, что сексуального просвещения в российских школах в обозримом будущем не будет, и даже то немногое, что уже делалось, будет выкорчевано. В Госдуме и Совете Федерации проблемы сексуального просвещения обсуждают в контексте изучения методов подрывной деятельности Западных спецслужб. Генеральную прокуратуру вынудили начать следственное дело, чтобы квалицифицировать сексологические опросники как 'развратные действия' и 'совращение несовершеннолетних'. В атмосфере охоты за ведьмами, которая на местах может принимать и вовсе экзотические формы, директора школ и учителя предпочтут не рисковать своим положением и репутацией.
Тяжелая это работа - из болота тащить бегемота...
Тем не менее пугаться не стоит. Начавшаяся в стране 'сексуальная контрреволюция' - всего лишь одно из звеньев борьбы за восстановление в России тоталитарного строя. Контроль за сексуальностью - одна из самых древних и жестоких форм подавления личности. Но это попытка с негодными средствами. Люди, освободившиеся от тоталитарного гнета, не допустят восстановления былых оков. Если перекрыть один какой-то канал информации, например, школу, его тут же восполнят другие, например, компьютерные сети. В каком-то смысле нынешние баталии напоминают битву на неприступной линии Мажино, которую никто и не собирался штурмовать, ее просто обошли с флангов и тыла. Если государство не приложит усилий к восстановлению им же удушенной сексуальной культуры, люди обойдутся без него.
Это будет сопровождаться углублением рва между поколениями (по всем социологическим опросам рубеж проходит прежде всего по возрасту) и новыми издержками для здоровья и нравственности, но повернуть процесс вспять никому не дано.
Так не лучше ли взглянуть правде в глаза и не превращать русскую историю в сказку про белого бычка?
Секс как зеркало русской революции
Кого град молотит по голове, тому кажется, будто все полушарие охвачено грозою и бурей.
Мы рассмотрели основные моменты истории и современного состояния русской сексуальной культуры.
Русский эрос, со всеми его противоречиями, всегда был и остается неотъемлемой частью русской культуры и общественно-политической жизни. Его противоречия - драматический разрыв 'верха' и 'низа', 'духовности' и 'телесности', слова и дела, тяготение, с одной стороны, к анархии, а с другой - к жесткому внешнему контролю, трудности процесса индивидуализации и формирования высокой эротической культуры - неразрывно связаны с общими особенностями российской истории, включая гораздо большую, чем на Западе, разобщенность народных масс и элиты.
Культурная революция Серебряного века, тесно связанная с урбанизацией и индустриализацией России, была первым серьезным ударом по традиционным формам социального контроля и символической оппозиции 'секса' и 'культуры' у самой интеллектуальной элиты. Но она была относительно изолированным культурным явлением, далеким от повседневной жизни трудящихся и средних слоев, и вызвала острую критику как справа, так и слева.
Октябрь 1917 в сексуальной, как и в других сферах общественной жизни, был попыткой насильственного уничтожения всей прежней нормативной культуры, гендерной дифференциации и системы брачно-семейных отношений. Эта революция выглядела чрезвычайно радикальной, вызывая ликование одних и ужас других. Но в действительности она была верхушечной и в значительной мере словесной. 'Свобода от' не превратилась и не могла превратиться в 'свободу для'. При всем радикализме лево-анархической фразеологии молодежи 1920-х гг., ее глубинные ценностные ориентации и стереотипы не так уж сильно отличались от предреволюционных: тот же примитивный сексизм, те же иррациональные страхи, та же нетерпимость, то же отсутствие высокой эротики. Поэтому большевикам как правящей партии было очень легко подавить и уничтожить слабые ростки сексуальной, как и всякой иной, свободы, восстановив и многократно усилив другую сторону традиционной русской жизни - внешний контроль и государственную регламентацию.
Сталинистская сексофобия была порождением другой 'культурной революции' или, точнее, контрреволюции начала 1930-х гг., направленной на уничтожение всех и всяческих социально-культурных различий и установление тотального контроля над личностью. Однако она имела эффект бумеранга. Ликвидация сексульно-эротической культуры и низведение элиты до уровня масс способствовали не столько десексуализации общественной и личной жизни, сколько их обеднению и примитивизации. Загнанная в подполье и низведенная до уровня 'полового инстинкта' сексуальность становилась все более дикой и потенциально агрессивной. И если вначале режим мог использовать подавление сексуальности против своих противников (культ вождя, ненависть к врагам народа), то в дальнейшем репрессивность обращается против него самого. Как и предсказывали анти-утопии Евгения Замятина и Джорджа Оруэлла, сексуальность - любая! - стала знаком социального протеста и убежищем от тоталитарного господства. Сначала в официальной пропаганде, а затем и в массовом сознании запрещенная эротика стала мощным антисоветским и антикоммунеистическим символом, ставя людей перед необходимостью выбора, и что бы они ни думали и ни говорили публично, их тела голосовали против режима.
Постепенная либерализация советского режима после смерти Сталина и превращение его из тоталитарного в авторитарный распространилась и на сексуальную жизнью. Грубое отрицание и насильственное подавление сменились неуклюжими попытками приручения, медикализации и педагогизации секса. Но советский сексуальный либерализм провалился так же, как политико- экономические реформы. У него также не было ясных целей, он добивался не освобождения, а смягчения форм социального контроля и апеллировал к тем самым партийно-государственным властям, в руках которых этот контроль находился и которые не желали его ослабления. Как и в остальных сферах жизни, тупая и близорукая партбюрократия оказалась неспособной пожертвовать частью ради спасения целого. Везде и всюду время для либеральных реформ было безвозвратно упущено.
Крушение советского режима принесло людям желанное сексуальное освобождение. Но так же, как в политике и экономике, сексуальная свобода обернулась прежде всего аномией и анархией. Рождение новой сексуально-эротической культуры - долгий и мучительный процесс. Пока что мы находимся в его негативной фазе, для которой характерно не столько рождение нового, сколько выход из подполья подавленного, агрессивного и уродливого старого. Вместо индивидуализации, приватизации и интимизации сексуальности, происходит ее деромантизация, коммерциализация и тривиализация. Дикий секс, как и дикое первоначальное накопление, вызывает растущее разочарование и раздражение, которое консервативные круги используют для разжигания моральной паники и усиления социальной
