зеркальному концу провода, пока она не коснулась кристалла номер один.
Кастер прочистил горло.
Двое сенаторов обернулись. Флауерс закашлялся. Тибору смотрел в объектив камеры, и в глазах его стоял немой вопрос.
— А потом мы установили главную частоту для наших серий кристаллов. Мы использовали тестовый сигнал и осциллоскоп, но любой радиолюбитель сделает это без осциллоскопа. Мы построили осциллятор для главной частоты, присоединили его к игле, и открытый конец разрушился на границе волновода.
— И оно… работало? — спросил Тибору.
— Нет, — покачал головой Кастер. — Когда мы включили электричество через множитель напряжения в системе, мы установили четыреста джоулей эмиссии, и половина трубки расплавилась. Пришлось начать все сначала. Но во второй раз для целлулоидной смеси мы взяли висмут — насыщенный раствор. Он оставался резиноподобным, и нам пришлось укреплять его твердым целлулоидом. Но потом мы пропустили этот слой висмута через схемы пульсации в противоположном направлении волны — в противофазе к главной частоте. Таким образом, мы погрузили устройство в термоэлектрический охладитель и прекратили разогрев системы. На свободном от зеркала конце образовалась тоненькая антенна, когда мы включили ток. А еще нам пришлось обнаружить кое-что, с чем не смогла справиться эта антенна.
— Алмазы? — спросил Тибору.
— При напряжении в двести вольт и даже менее это устройство может разрезать нашу планету пополам, словно спелый помидор. Один человек может уничтожить с его помощью целую воздушную армаду, потопить флот, превратить в пыль целый город. Боюсь, сэр, что я еще не перечислил всех разрушительных способностей этого оружия.
— Отключите эти чертовы камеры!
Это кричал Тибору. Его крик, сопровождаемый соответствующим жестом, произвел эффект разорвавшейся бомбы. — Охрана! Встаньте в дверях! Устройте кордон, чтобы никто из слушавших этот вздор не смог выйти! — Он обернулся к Кастеру: — Вы просто безответственный идиот!
— Боюсь, сенатор, что вы закрываете двери сарая с опозданием на несколько недель, — произнес Кастер.
Снова наступила тишина, затем Тибору медленно повернулся к Кастеру:
— Вы сделали это намеренно, ведь так?
— Сенатор, если бы я ждал дольше, у нас всех просто не осталось бы надежды!
Тибору откинулся в кресле, не отрывая взгляда от Кастера. Флауерс и Джонстон возбужденно перешептывались. Другие переводили глаза с Тибору на Кастера, и не могли скрыть изумления.
Уоллис, до которого дошел скрытый смысл высказываний Кастера, пытался облизать пересохшие губы. «Боже мой! — думал он. — Этот туповатый ковбой всех нас уделал, как несмышленых щенят!»
Тибору подозвал помощника, переговорил с ним, махнул полковнику, стоящему в дверях. В комнате стоял возбужденный гул. Представители прессы и телевидения о чем-то горячо спорили слева от кресла Кастера. Один из них, цветущего вида мужчина в очках с роговой оправой, двинувшийся в сторону Тибору, был перехвачен помощником сенатора. Они начали спорить, и вид у них был воинственный.
Из-за дверей послышалась громкая ругань. Поксман, независимый обозреватель, пытался протиснуться мимо охранников.
— Поксман! — окликнул его Тибору. Тот повернулся. — Мои приказы действительны для всех. И вы не исключение.
В комнате стало довольно тихо, за исключением тихого бормотания отдельных лиц, а снаружи слышался топот бегущих людей.
— Два телеканала сделали живую запись и сбежали, — заговорил Тибору. — Нам уже ничего с этим не сделать, хотя, мы постараемся перехватить обозревателей. Все пленки и кассеты будут конфискованы. — Его голос повысился, чтобы заглушить недовольный ропот. — Наша национальная безопасность не дремлет. Президента уже известили. И такие меры просто необходимы.
В комнату спешно вошел полковник, он приблизился к Тибору и тихо сказал ему что-то.
— Вы должны были предупредить меня! — набросился на него Тибору. — Я и подумать не мог…
Полковник прервал его тем же шепотом.
— Эти бумаги… в вашем чертовом отчете что-то нечисто! — Тибору посмотрел на Кастера. — Вижу, вы улыбаетесь, мистер Кастер. Не думаю, что вам долго осталось улыбаться.
— Сенатор, эта улыбка — не от счастья, — отвечал Кастер. — Несколько дней назад я сказал себе, что вам не удастся уловить скрытый смысл этого устройства. — Он постучал по металлическому предмету, лежащему перед ним. — Я сказал себе, что вы падете жертвой старой, бессмысленной привычки мыслить.
— Вы действительно так сказали себе? — спросил Тибору.
Уоллис, услышав ядовитые нотки в голосе сенатора, придвинулся поближе к клиенту.
— В сущности, каждый человек на моем ранчо имеет этот предмет, — сказал Кастер, — мы валим с их помощью деревья, рубим дрова, строим изгороди. Я подробно ответил на каждое письмо, полученное мною в результате внедрения патента. Я разослал в разные концы страны более тысячи комплектов схем и инструкций по созданию подобных устройств.
— Вы вероломный предатель! — взревел Тибору.
— Вы можете оставаться при своем мнении, сенатор, но нет смысла менять акт. Мы намерены действовать согласно этому акту — по договоренности с нашими соседями и всеми заинтересованными лицами. Людям все еще нужна пища!
Тибору уставился на него.
— Вы говорите, мы не сможем заставить вас… — он замолчал, ибо в дверях возник шум. Группа людей пыталась прорваться сквозь барьер из морских пехотинцев, стоящих лицом к залу. В воздухе мелькали карточки журналистов.
— Полковник, я же велел вам очистить зал! — заорал Тибору.
Полковник помчался к барьеру.
— Используйте дубинки, если нужно!
К барьеру кинулись еще люди в униформе. Наконец, шум утих.
Тибору повернулся к Кастеру:
— Вы заставили Бенедикта Арнольда выглядеть лучшим другом, какого знали Соединенные Штаты.
— Проклятья в мой адрес вам не помогут, — парировал Кастер. — Если хотите научиться жить с этим устройством в ладу, постарайтесь понять его назначение.
— Это кажется мне весьма простым делом, — сказал Тибору. — Все, что я должен сделать, это послать двадцать пять центов в патентное бюро для получения схем, а затем написать вам письмо.
— Мир уже на грани самоубийства, — проговорил Кастер. — Только дураки не могут понять…
— Вот вы и решили нас немного подтолкнуть в сторону понимания…
— Уэллс предупреждал нас, как далеко все может зайти, но никто его не слушал. «Человеческая история становится все более и более гонкой между образованием и катастрофой», — говорил он. Но то были только слова. Многие ученые заметили, что с ростом доступной человеку энергии все меньше людей остается, чтобы эту энергию использовать. Уже давно все более разрушительные виды энергии стали доступны отдельным людям. Так что сейчас лишь вопрос времени — когда отдельные индивидуумы доведут планету до уничтожения.
— А вы не думали, что вы могли бы посвятить в свои тайны правительство?
— Правительство уже выбрало политический курс, диаметрально противоположный тому, для чего изобретено это устройство.
— Поэтому вы поставили себя выше правительства?
— Я трачу много времени на объяснения, но все же попытаюсь объяснить. Фактически каждое правительство в мире занимается манипулированием «массовым человеком». Таким образом, они и остаются у власти. Но такого человека не существует. Когда вы возвеличиваете «массового человека», вы принижаете личность. И в действительности, только вопрос времени, когда каждый из нас окажется в руках отдельных лиц, власть предержащих.
