обновленном виде они должны были стать украшением губернских городов и местом размещения администрации.
Екатерину Великую сопровождали в поездках донские казаки. Павел I не имел собственного конвоя, хотя казаки и несли службу по охране его и членов семьи. Александра I во время походов охранял лейб- гвардии казачий полк. Как штатное подразделение императорский («собственный Его Величества») конвой был учрежден только в 1828 году, при Николае I. Он состоял из кабардинцев, чеченцев, кумыков, лезгин и других представителей народов Кавказа. По штату 1830 года в конвое числилось сорок человек с пятью офицерами. Горцы почти не знали русского языка и были неграмотны. С момента воцарения Александра II его конвой состоял всего из двух эскадронов кавказцев: 1-й взвод – грузины, 2-й взвод – горцы (чеченцы, кумыки и др.), 3-й взвод – лезгины, 4-й взвод – мусульмане иных национальностей Кавказа. В конвой входила и команда крымских татар. Позже появились кубанские и терские казаки. Царь Александр III расформировал кавказский эскадрон конвоя, а затем упразднил и команду лейб-гвардии крымских татар. В конвое теперь были лишь терские и кубанские казаки. Таким он оставался и при Николае II.
14 мая 1829 года 18-пушечный бриг «Меркурий» под командованием капитан-лейтенанта Александра Ивановича Казарского принял неравный бой с двумя турецкими линейными кораблями (184 орудия). После четырехчасового боя русские моряки вынудили противника прекратить преследование, нанеся его кораблям серьезные повреждения. За этот подвиг бриг «Меркурий» был награжден Георгиевским флагом, а его командир произведен в капитаны 2-го ранга, назначен флигель-адъютантом и награжден орденом Святого Георгия 4-й степени. В 1834 году в Севастополе воздвигнут памятник А. И. Казарскому с надписью «Потомству в пример».
Одним из любимых выражений императора Николая I было: «Мне нужны не умники, а верноподданные».
Об отношении к науке в русской армии при императоре Николае ярко свидетельствует следующий фрагмент речи президента Военной академии Ивана Онуфриевича Сухозанета, произнесенной им 14 ноября 1846 года на собрании слушателей академии, а также профессорского и административного состава: «Наука в военном деле не более как пуговица к мундиру: мундир без пуговицы нельзя надеть, но пуговица не составляет всего мундира». В приказе Сухозанета по академии от 14 февраля 1847 года читаем: «Нелишним считаю здесь повторить еще то, что я говорил уже несколько раз при сборе офицеров в Академии: без науки побеждать возможно, но без дисциплины – никогда». До позорного поражения Российской империи в Крымской войне оставалось менее десяти лет.
В 1844 году император Николай I своим указом запретил частным владельцам возводить дома выше 11 сажен (23,5 метра) – на такой высоте располагался карниз Зимнего дворца. Но, как всегда в России, нашли способ обойти указ: стали пристраивать мансарды, которые не считались этажами. Указ об ограничении высоты строений действовал в Петербурге до 1905 года.
В начале 1850-х годов в памяти российского общества еще жива была великая победа 1812 года, представлялось совершенно немыслимым, что племянник непобедимого корсиканца, «маленький Наполеон», может добиться успеха в том, что не удалось его гениальному дяде. Русские «патриоты» распевали положенные на музыку слова неизвестного автора:
Графиня Растопчина предостерегала нового французского императора:
Ей вторил друг А. С. Пушкина, именитый поэт князь П. А. Вяземский, напоминая о герое:
Легко представить, каким обжигающе холодным душем стало бесславное поражение русских войск 8 сентября 1854 года на реке Альме в первом же бою с высадившимися в Крыму объединенными силами французов, англичан и турок.
Павел Степанович Нахимов (1802–1855) – один из самых прославленных адмиралов российского флота. В наиболее полной мере его дарование флотоводца и военачальника проявилось во время Крымской войны 1853–1856 годов. Командуя эскадрой Черноморского флота, Нахимов обнаружил и заблокировал главные силы турецкого флота в Синопе, а затем 18 ноября 1853 года разгромил их. Во время Севастопольской обороны 1854–1855 годов Нахимов правильно оценил стратегическое значение Севастополя и использовал все имевшиеся в его распоряжении силы и средства для усиления обороны города. Официально занимая должность командующего эскадрой, а с февраля 1855 года командира Севастопольского порта и военного губернатора, Нахимов фактически с самого начала обороны Севастополя возглавлял героический гарнизон защитников крепости, проявив выдающиеся способности в организации обороны базы флота с моря и суши. Во время одного из объездов передовых укреплений 28 июня 1855 года он был ранен пулей в голову на Малаховом кургане. Похоронен Нахимов в Севастополе во Владимирском соборе. По единодушному мнению товарищей Нахимова, его сослуживцев и подчиненных, главной чертой этого замечательного человека, проявившейся уже в 15-летнем гардемарине и оставшейся господствующей в седеющем адмирале вплоть до его героической гибели, состояла в следующем: морская служба была для него не важнейшим делом жизни, как для многих других выдающихся флотоводцев, а единственным делом – никакой личной жизни, помимо морской службы, он не знал и знать не желал, не признавая для себя возможности какого-либо существования вне военного корабля или военного порта.
Одной из самых излюбленных мыслей адмирала П. С. Нахимова, которую он никогда не уставал повторять подчиненным ему офицерам, состояла в следующем: «Матрос есть главный двигатель на военном корабле, а мы только пружины, которые на него действуют. Матрос управляет парусами, он же наводит орудия на неприятеля; матрос бросится на абордаж, если понадобится. Все сделает матрос, если мы, начальники, не будем эгоистичны, ежели не будем смотреть на службу как на средство для удовлетворения своего честолюбия, а на подчиненных – как на ступени для собственного возвышения».
В 1842 году командир линейного корабля «Силистрия» капитан I ранга П. С. Нахимово чуть не погиб, бросившись без особой необходимости в самое опасное место, когда на «Силистрию» наскочил корабль «Адрианополь». На вопрос недоумевающих офицеров, зачем он так дразнит судьбу, Нахимов ответил: «В мирное время такие случаи редки, и командир должен ими пользоваться. Команда должна видеть присутствие духа в своем командире, ведь, может быть, мне придется идти с ней в сражение». Во время Севастопольской обороны адмирал Нахимов был символом бесстрашия для защитников осажденного города. Один из участников обороны вспоминал: «Начнут ли стрелять сильнее обыкновенного, Павел Степанович
