тотчас настороже, смотришь на коне и несется к опасному месту». Нахимов никогда не «кланялся» вражеским пулям и ядрам, очень часто надолго останавливаясь в самых опасных местах, в том числе на банкетах и вышках бастионов, и привлекая внимание вражеских стрелков своими адмиральскими эполетами. Это, однако, не мешало ему запрещать своим подчиненным рисковать жизнью без должных на то оснований. Так, в первый день бомбардировки Севастополя адмирал Нахимов заявил инженеру Ватовскому: «Господин офицер, я вас должен буду отправить на гауптвахту; мы нуждаемся в инженерных офицерах, зачем же вы под ядрами стоите и сами пушку наводите?»
Военный инженер Эдуард Иванович Тотлебен (1818–1884) сыграл в Севастопольской обороне 1854–1855 годов исключительно важную роль. Хорошо подготовленный к обороне с моря (8 береговых батарей с 610 орудиями), с суши Севастополь был практически беззащитен. Укрепления Северной стороны, например, были расположены так неумело и нелепо, что окрестные возвышенности господствовали над некоторыми из них, сводя тем самым их значение к нулю. Орудий, предназначенных защищать Северную сторону, было всего 198, причем в основном малого калибра. На Малаховом кургане, центре позиции, ключе к Севастополю, находилось всего 5 орудий! Во многом лишь благодаря кипучей работе и фортификационному искусству Тотлебена, которому всемерно содействовали руководившие обороной адмиралы В. А. Корнилов и П. С. Нахимов, в короткий промежуток времени между 2 сентября 1854 года, когда войска противника начали высадку на крымский берег у Евпатории, и 5 октября того же года, когда началась первая бомбардировка Севастополя, морская твердыня стала и сухопутной крепостью. Тотлебен продолжал руководить инженерными работами и в ходе дальнейшей обороны Севастополя. Работа Тотлебена по укреплению оборонительных сооружений осажденной крепости вызывала восхищение даже у противника. Французский генерал Боске писал: «Поистине кажется, что русский инженер день за днем дает ответ на все наши идеи, на все наши проекты, как если бы он сам присутствовал на наших совещаниях». О высочайшей оценке деятельности Тотлебена адмиралом Нахимовым свидетельствуют слова последнего: «Не беда, как вас или меня убьют, а вот жаль будет, если случится что с Тотлебеном… Берегите Тотлебена, его заменить некем».
Для обороны Севастополя с кораблей Черноморской эскадры были сняты экипажи, из которых сформировали 22 батальона. Порядки, заведенные адмиралом Нахимовым во флоте, были перенесены на севастопольские бастионы (что не всегда нравилось армейскому командному составу). Командир одного из бастионов рассказывал: «Армейские офицеры удивлялись тому, что наши матросы, не снимая шапки, так свободно говорят с нами и что вообще у нас так слаба дисциплина… Они впоследствии убедились в противном, видя, как моментально, по первому приказанию, те же матросы бросались исполнять самые опасные работы; солдаты их, поступившие к орудиям, делались совершенно другими людьми, видя отважные выходки матросов». Полковник Меньков, имевший поручение вести официальный журнал военных операций в Севастополе, вспоминает: «К концу обороны Севастополя не много моряков уцелело на батареях, но зато весело было смотреть на эти дивные обломки Черноморского флота. Уцелевшие на батареях моряки по преимуществу были комендоры при орудиях… Белая рубашка… Георгиевский крест на груди… Отвага, доблесть и удаль, соединенные с гордым сознанием собственного дела и совершенным презрением смерти, бесспорно давали им первое место в ряду славных защитников Севастополя». Общие потери русских войск при обороне черноморской твердыни составили около 102 тысяч человек. За 349 дней героической обороны из 16 тысяч моряков нахимовской Черноморской эскадры на бастионах легендарного города погибли около 15,5 тысячи.
В 1775 году по указу Екатерины II была ликвидирована Запорожская Сечь – общественно-политическая и военная организация украинского казачества за Днепровскими порогами, возникшая в XVI веке в связи с наступлением литовских, польских и украинских феодалов на среднее Поднепровье и восточную Подолию. В 1787 году по инициативе князя Г. А. Потемкина из части бывших запорожцев, поселенных в пограничных районах на Южном Буге, было образовано Черноморское казачье войско, переселенное в 1792–1793 годах на Кубань в составе 40 куреней (до 25 тысяч человек) в целях закрепления территории на Северном Кавказе. В 1-й половине XIX века в его состав вошло до 70 тысяч переселенцев – бывших запорожцев, вернувшихся из Турции, и казаков упраздненных украинских казачьих войск (Усть-Дунайского, Азовского, Бугского, Екатеринославского, Полтавского, Черниговского). К 1860 году население Черноморского казачьего войска насчитывало около 200 тысяч человек и выставляло 12 конных полков, 9 пеших (пластунских) батальонов, 4 батареи и 2 гвардейских эскадрона. В 1860 году Черноморское казачье войско вошло в состав вновь образованного Кубанского казачьего войска. Многие нынешние жители Кубани являются, таким образом, потомками украинских казаков, а потому и до сих пор говорят на смешанном русско-украинском языке.
Всеобщая воинская повинность введена в России в 1874 году. Устав 1874 года определил призывной возраст в 21 год, общий срок службы в 15 лет, из них действительной службы 6 лет (на флоте 7 лет) и в запасе 9 лет В 1876 году срок действительной военной службы был сокращен до 5 лет, затем неоднократно изменялся в сторону то сокращения (до 3–4 лет), то увеличения (до 5 лет). В Первую мировую войну Россия вступила при следующих основах воинской повинности (по закону 1912 года): призывной возраст 20 лет (к 1 января года призыва), общий срок службы 23 года; действительная служба в пехоте и пешей артиллерии – 3 года, в остальных родах войск – 4 года, на флоте – 5 лет; в запасе: в пехоте и пешей артиллерии – 15 лет, в других родах войск – 13 лет, на флоте – 5 лет; затем в ополчении 1-го разряда, куда зачислялись также все годные к службе излишки ежегодного призывного контингента; в ополчение 2-го разряда зачислялись излишки ограниченно годных к военной службе и освобожденных по семейному положению.
Директором симбирской гимнизии, которую окончил Владимир Ульянов (будущий вождь пролетарской революции и мыслитель, известный как В. И. Ленин), был Федор Михайлович Керенский, отец будущего главы Временного буржуазного правительства. Федор Михайлович, хорошо знал отца Владимира, Илью Николаевича Ульянова, который тоже трудился на ниве народного просвещения. После ареста и казни в 1887 году Александра, старшего брата Владимира, перепуганное симбирское общество отвернулось от семьи Ульяновых. Но не Ф. М. Керенский, проявивший высокую порядочность и благородство. Когда Владимир Ульянов окончил в том же году гимназию, Керенский не побоялся поставить свою подпись на его золотом аттестате.
Станция Каланчевская, расположенная на ветке железной дороги, проходящей над площадью по эстакаде, и соединяющая Комсомольскую площадь с тремя московскими вокзалами (Белорусским, Курским и Рижским), была построена в 1896 году вскоре после открытия специальной ветки, по которой царские поезда попадали с Николаевской железной дороги на Смоленский (Белорусский) вокзал, ближайший к царскому Петровскому дворцу. Первоначально эту станцию называли «Царский павильон».
30 мая 1896 года на Ходынском поле в Москве состоялись народные гулянья по случаю коронации императора Николая II. Во время раздачи подарков из-за халатности властей произошла давка. По официальным данным, погибли 1389 человек, получили тяжкие увечья около 1500 человек.
О восприятии этого понятия в полицейских кругах Российской империи можно судить по следующей
