священников, что в Номве». Саул остался глух к попыткам Ахимелеха доказать свою невиновность и приказал своим телохранителям умертвить «священников Господних, ибо и их рука с Давидом, и они знали, что он убежал, и не открыли мне». Когда же царские слуги отказались убивать священников, Саул приказал сделать это Доику. «И пошел Доик Идумеянин, и напал на священников, и умертвил в тот день восемьдесят пять мужей, носивших льняной ефод; и Номву, город священников, поразил мечом; и мужчин и женщин, и юношей и младенцев, и волов и ослов и овец поразил мечом». Избежал смерти лишь сын Ахимелеха по имени Авиафар. Он бежал к Давиду и со временем стал близким его товарищем и советником, а затем и первосвященником иудеев.
Скрываясь от гнева царя Саула, Давид во главе дружины численностью в «шестьсот мужей» в течение года и четырех месяцев жил у гефского (филистимского) царя Анхуса. Вначале он жил в Гефе, но затем получил на правах вассала город Секелаг. Источником существования и основным занятием Давида и его соратников в это время был грабеж гессурян, гирзеян и амаликитян – племен, дружественных филистимлянам и враждебных евреям. При этом Анхусу Давид докладывал, что нападал «на полуденную страну Иудеи и на полуденную страну Иерахмеела и на полуденную страну Кенеи», то есть на своих соотечественников и дружественные им народы. Чтобы избежать разоблачения, «не оставлял Давид в живых ни мужчины, ни женщины и не приводил в Геф, говоря: они могут донести на нас» (1 Царств 27:11). Простодушный Анхус полностью доверял своему хитроумному вассалу, наивно полагая, что тот «опротивел народу своему Израилю и будет слугою моим вовек».
До захвата этого города евреями он назывался Иевус, и жили в нем иевусеи, один из хананейских народов, земли которых, заключая завет с Авраамом, Бог отдал его потомкам. Вскоре после смерти Иисуса Навина евреи захватили и сожгли Иевус, однако их победа оказалась не окончательной – в самом конце эпохи «судей» этот город все еще принадлежал иевусеям. Воцарившись над всеми потомками Израиля, Давид довершил начатое своими предками: захватив расположенную в центре Иерусалима крепость Сион, он сделал ее своей резиденцией и построил вокруг нее столицу своего царства. Иерусалим расположен между землями иудеев и вениаминитян, и выбором его в качестве столицы Давид хотел прежде всего подчеркнуть общееврейский (а не узкоплеменной, иудейский) характер создаваемого им государства. Немаловажную роль играли также следующие факторы: Иерусалим занимал важное стратегическое положение на пути с востока на запад, от переправы через Иордан к приморской равнине, мимо него проходили важнейшие дороги через горную местность; глубокие ущелья, пролегающие к востоку и западу от плато, на котором расположен город, а также наличие источника воды облегчали оборону города в случае вражеского нашествия. Обитавшие в Иерусалиме иевусеи не были изгнаны после захвата города Давидом и продолжали жить в нем бок о бок с евреями; при царе Соломоне они были сделаны оброчными работниками.
Ковчег Завета – величайшая святыня еврейского народа со времен Моисея – в последние дни израильского «судьи» Илия, предшественника Самуила, был захвачен филистимлянами, разгромившими израильское войско в сражении при Авен-Езере, и поставлен в храме филистимского бога Дагона в городе Азот. Очень скоро жители Азота убедились, что присутствие в их городе еврейской святыни чревато большими неприятностями. От бога Дагона осталось лишь туловище (голова идола и его руки и ноги оказались отрубленными), а у горожан появились на теле мучительные наросты. К тому же в городе и его окрестностях внезапно в невиданном количестве размножились мыши. «И было в городе великое отчаяние». Ковчег отправили в Геф, затем в Аскалон, и везде за ним следовала беда: «…те, которые не умерли, поражены были наростами, так что вопль города восходил до небес». Ковчег пробыл у филистимлян семь месяцев, после чего они решили избавиться от еврейской святыни, отправив ее на колеснице, запряженной двумя коровами, жителям иудейского города Вефсамиса. Увидев ковчег Господень, вефсамитяне очень обрадовались, однако радость эта была преждевременной. Некоторые из них оказались чрезмерно любопытными и заглянули в ковчег, за что суровый еврейский Бог «убил из народа пятьдесят тысяч семьдесят человек; и заплакал народ, ибо поразил Господь народ поражением великим». Перепуганные вефсамитяне «послали послов к жителям Кириаф-Иарима сказать: Филистимляне возвратили ковчег Господа; придите, возьмите его к себе». Так ковчег оказался в доме Аминадава, левита из иудейского города Кириаф-Иарима, где и оставался около 20 лет.
Перенос ковчега из Кириаф-Иарима в Иерусалим царь Давид считал одной из первоочередных задач укрепления израильской государственности. Для этого были собраны 30 тысяч «всех отборных людей из Израиля», изготовлена новая колесница, детально продуман ритуал торжественной процессии. «Давид и все сыны Израилевы играли пред Господом на всяких музыкальных орудиях из кипарисового дерева, и на цитрах, и на псалтирях, и на тимпанах, и на систрах, и на кимвалах». Однако довезти ковчег до Иерусалима не удалось. Один из участников процессии (Оза, сын бывшего хранителя ковчега Аминадава) неосторожно «простер руку свою, чтобы придержать ковчег, ибо волы наклонили его», и был тут же убит за эту дерзость разгневанным Богом. Смерть Озы устрашила Давида и остальных участников процессии, и они не решились везти ковчег в Иерусалим, а оставили его на три месяца в доме гефянина Аведдара где-то в окрестностях столицы (точное место в Библии не указано). Второй этап переноса ковчега Завета в Иерусалим был подготовлен более тщательно. Давид понял, что «никто не должен носить ковчега Божия, кроме левитов, потому что их избрал Господь… носить ковчег Божий и служить Ему во веки». Участвовавшие в процессии священники и левиты предварительно освятились. На этот раз ковчег не везли на колеснице по ухабам, а бережно несли, «как заповедал Моисей… на плечах, на шестах». Левиты-певцы «с музыкальными орудиями, с псалтирями и цитрами и кимвалами… громко возвещали глас радования». Через каждые шесть шагов приносили в жертву тельца и овна. Одной из самых заметных фигур процессии был сам царь, который «скакал из всей силы пред Господом».
Мелхола, младшая из двух дочерей царя Саула, влюбилась в Давида, когда тот был еще одним из полководцев ее отца, но уже прославился как победитель Голиафа. Узнав об этой влюбленности, Саул обрадовался и предложил Давиду руку дочери. С помощью данного брака Саул мог усилить преданность прославленного воина, однако библейский летописец утверждает, что Саул преследовал совсем иную цель. Поскольку Давид был слишком беден, чтобы заплатить полагающееся за столь знатную невесту вено (выкуп), «сказал Саул: так скажите Давиду: царь не хочет вена, кроме ста краеобрезаний Филистимских, в отмщение врагам царя. Ибо Саул имел в мыслях погубить Давида руками Филистимлян». Давид принял это условие, «встал и пошел сам, и люди его с ним, и убил двести человек Филистимлян, и принес Давид краеобрезания их, и представил их в полном количестве царю». Став женой юного героя, Мелхола продолжала любить его. Однако ее отец все больше ненавидел и боялся своего зятя. Когда Саул однажды «послал… слуг в дом к Давиду, чтобы… убить его», Мелхола предупредила мужа об опасности и помогла ему бежать. Давиду пришлось вести жизнь скитальца-изгнанника, а Мелхолу Саул тем временем отдал в жены некоему Фалтию из Галлима. После гибели Саула последовала распря между Давидом, воцарившимся над иудеями, и Иевосфеем, сыном Саула, при поддержке Авенира ставшим царем остальных израильских племен. Как только Авенир, поняв бесперспективность дальнейшего противостояния, решил примириться с Давидом, тот сразу же потребовал вернуть ему Мелхолу, что и было немедленно исполнено. Когда в Иерусалим вносили величайшую еврейскую святыню – ковчег Завета, Мелхола «смотрела в окно и, увидев царя Давида, скачущего и пляшущего пред Господом, уничижила его в сердце своем». При встрече с мужем она возмущенно заявила: «Как отличился сегодня царь Израилев, обнажившись… пред глазами рабынь рабов своих, как обнажается какой-нибудь пустой человек!» За это Мелхола была наказана тем, что у нее «не было детей до дня смерти ее». Это наказание, возможно, имело трагические последствия для судеб еврейского народа. Если бы преемником Давида на троне стал сын Мелхолы, то есть потомок Саула,
