проекте, сразу после самого Перуджи. Перуджи не сказал, кого он хочет видеть номером два. Здесь он допустил ошибку. Если Перуджи изменит это назначение, что весьма вероятно, тогда он станет ответственным за действия нового второго. Коротышка представлялся удобным выбором. Перуджи несколько раз давал понять, что не полностью доверяет Джанверту. Но этот маленький человек отличался изобретательностью и находчивостью. Выбор следует отстаивать.
Из руководства Муравейника:
Второй съемочной группе Хеллстрома потребовалось напряженных шесть часов для того, чтобы снять в лаборатории эпизод с мышами и осами. Но Хеллстром все же не был удовлетворен результатом. Он стал весьма чувствителен к художественным достоинствам снимаемых ими фильмов. Требования к качеству, которые он теперь предъявлял, проистекали далеко не только от большей прибыльности хорошо отснятого фильма. Ему хотелось качества ради качества, так же, как он хотел видеть его в каждом элементе Муравейника.
Качество специалистов, качество жизни, качество созданий — все было взаимосвязано.
Когда закончилась съемка, Хеллстром вновь поднялся в клети наверх, пытаясь на время спрятать свою обеспокоенность, вызванную последними сообщениями о ночной чистке. Поскольку он был занят в эпизоде, ему пришлось находиться на площадке в наиболее важные моменты чистки. До рассвета оставалось еще много часов, и проблема пока не была решена: женщина, сопровождавшая Чужака, все еще находилась на свободе.
Одна из главных и постоянных забот Муравейника состояла в производстве работников, способных «представлять» его во Внешнем мире, неподкупных работников, неспособных даже случайно выдать то, что находится под Неприступной долиной и окружающими холмами. Хеллстром подумал, не могли ли они пропустить скрытый бридинг-дефект персонала, занятого чисткой. Чужака-мужчину захватили быстро за гранатными деревьями западной поляны. Чистка охватила домик на колесах почти сразу после этого, но женщина как-то смогла уйти. Спастись, казалось, невозможно, но никто из чистящих не напал на ее след.
На командном пункте находилось много ключевых работников службы безопасности, когда туда вошел Хеллстром. Они заметили его приход, но продолжали заниматься каждый своим делом. Хеллстром осмотрел тускло освещенную комнату с аркой экранов-усилителей, группками работников, обсуждающих свои проблемы. Салдо был здесь, темный, как и его родительница Фэнси, но с резкими, ястребиными чертами своего Внешнего отца (это Фэнси умела делать, напомнил себе Хеллстром. Она спаривалась во Внешнем мире при первой же возможности, и Муравейник по достоинству оценивал новые гены). Место Харви за консолью занял молодой парень из ветви Фэнси. Его звали Тимоти Ханнсен во Внешнем мире. Ханнсена избрали представлять Муравейник во Внешнем мире из-за его пронзительной внешности, неотразимо действовавшей на Внешних девушек. Он обладал также острым умом, что делало его особенно ценным в кризисных ситуациях. То же относилось ко многим из ветви Фэнси, но особенно сильно выразилось в Салдо. Хеллстром возлагал на Салдо большие надежды, и его взял под свою опеку Харви.
Хеллстром подождал в дверях, пытаясь ощутить царящую здесь атмосферу. Следует взять на себя руководство? Они подчинятся ему при малейшем проявлении им такого желания. Решение Тровы никогда не оспаривалось. Они всегда чувствовали, насколько сильнее его связь с Муравейником, насколько эффективнее его решения. Они могут иногда не соглашаться, иногда даже оказываться правыми, но всегда неуловимо присутствовало уважение, даже когда в Совете голосовали против него. И когда, как это часто случалось, его точка зрения позднее оказывалась верной, его влияние на остальных усиливалось еще больше. Этой тенденции Хеллстром не доверял.
Нет совершенных работников, говорил он себе. Муравейник сам должен быть совершенством во всех аспектах.
Харви стоял у стены слева от Хеллстрома, сложив руки, с подсвеченным экраном лицом, что делало его похожим на изваяние из зеленого камня. Хотя глаза его двигались. Хеллстром подошел к нему, посмотрел еще раз на его старое лицо с двойным подбородком, затем на консоль.
— Какие-нибудь следы ее?
— Нет.
— Держим мы ее под постоянным инфранаблюдением?
— Радарным и сонарным тоже, — пробурчал Харви.
— Есть у нее инструменты для обнаружения нас?
— Она попыталась воспользоваться радио, но мы его заглушили.
— Это встревожило ее?
— Вероятно. — Харви выглядел уставшим и недовольным.
— Другие приборы?
— В машине имелось небольшое устройство предупреждения радарного типа. Думаю, она обнаружила, что за ней наблюдают, с его помощью.
— Но как она смогла просочиться сквозь группу чистки?
— Сейчас просматриваются все пленки. Подозревают, что она пошла искать своего напарника и затерялась в результате помех, создаваемых при чистке.
— Чистка от этого не должна зависеть. Харви развернулся и посмотрел ему в лицо:
— Именно так я им и сказал.
— Но они отвергли ваши слова? Харви кивнул.
— Что, по их мнению, произошло?
— Она пошла на неоправданный риск и вошла прямо в гущу наших искателей.
— Но ее бы выдал запах!
— Я им это сказал, и они согласились. Тогда они предположили, что она ушла на север, используя защитное поле. Они думают, что она действовала мягко, скрываясь в фоновом поле. Была временная брешь между наступлением темноты и временем, когда чистка достигла места ее нахождения. Она могла ею воспользоваться. У нее была альтернатива: уйти назад или пойти на нас по другому направлению. Они думают, что она прячется где-то поблизости.
— И вы согласны с этим? — спросил Хеллстром.
— Не со вторым предположением, — ответил Харви.
— Она не могла пробраться сюда?
— Мы воздействовали на нее низкой частотой в жестком режиме. Она дергалась и нервничала весь день, слишком нервничала, чтобы идти сюда.
— Как вы можете быть уверены относительно резервов ее смелости?
— Нет, только не это. Я наблюдал за ней.
— Она не в твоем вкусе, Харви.
— Шутите, шутите, Хеллстром. Я наблюдал за ней почти весь день.
— То есть это просто твое мнение, основанное на личном наблюдении.
— Да.
