— Все дороги куда-нибудь ведут, — ответил он. Затем повернулся и пошел к выходу.
Хал вынул из кармана руку, протягивая ему чаевые. Коридорный промаршировал мимо, проигнорировав его, и закрыл за собой дверь.
— Хорошо, тогда я…
— Хал! — воскликнула Рут, в испуге зажав рукой рот, и указала на дверь.
Он молниеносно обернулся, уловив в ее голосе панику.
— На двери изнутри нет ручки, — сказала она.
Он посмотрел на гладкую поверхность двери.
— Должна быть какая-нибудь скрытая кнопка или электрический сигнал, — предположил он. Он подошел к двери, ощупал ее, изучил стену с двух сторон.
— Хал, я ужасно боюсь, — прошептала Рут. — Давай уйдем отсюда и…
— Пожалуйста, сохраняйте спокойствие, — раздался откуда-то глубокий рокочущий голос.
Хал выпрямился, повернулся, пытаясь уловить источник звука. Он чувствовал, как ногти Рут впиваются в его руку.
— Отныне вы являетесь постояльцами отеля «Отдых в пустыне», — продолжал голос. — Пребывание здесь не причинит вам никаких неудобств, при условии соблюдения всего лишь одного правила: никаких азартных игр. Запрещается вести азартные игры любого рода. Если вы нарушите запрет, все используемые для игры приспособления будут у вас изъяты.
— Я хочу уйти отсюда, — взмолилась Рут.
Хал был совершенно ошарашен происходящим кошмаром. На краткую долю секунды он подумал, что все происходит во сне. Но все было слишком реальным: Рут, дрожащая рядом с ним, прочная дверь, серая стена.
— Какой-то чокнутый фанатик, — пробормотал он.
— Вы можете принять решение уйти, — вновь заговорил голос. — Но у вас нет выбора, куда именно вы пойдете, каким образом это произойдет и когда. Свободный выбор наряду с немедленным решением — это азартная игра. Здесь у вас такой возможности нет. Здесь вы не можете принимать случайных решений и осуществлять их.
— Что, к дьяволу, все это значит? — спросил Хал.
— Вы слышали правило, — ответил голос. — Вы выбрали приехать сюда. Ставкой является смерть.
«Во что я втянул нас обоих? — думал Хал. — Надо было послушаться Рут и ехать дальше».
Рут дрожала так сильно, что его рука тряслась. Он с трудом подавил панический страх.
— Хал, давай уйдем отсюда, — просила она.
— Осторожно, — сказал он. — Тут что-то очень не в порядке. — Он погладил ее руку, постаравшись хоть немного ее обнадежить. — Давай… спустимся… в вестибюль, — проговорил он, тщательно произнося каждое слово. И сжал ее руку.
Она издала судорожный вздох.
— Да, я хочу пойти туда.
Но как выйти? На двери нет ручки. Он выглянул в окно. Четыре этажа.
— Вы решили отправиться в вестибюль? — спросил голос.
— Да, — ответил Хал.
— Ваше решение было зарегистрировано. Время его осуществления определено жребием.
«Жребием», — поразился он.
— Какая-то тюрьма, — озвучила его мысли Рут. — Что с нами случится? — спросила она. Она повернулась и уткнулась лицом в его грудь. — Дорогой, не позволяй чему-то плохому произойти с нами.
Он крепко обнял ее, оглядывая комнату.
Дверь отворилась внутрь.
— Вот дверь и открылась, — сказал он. — Успокойся и не выпускай моей руки.
Он повел ее прочь из номера — к лифту. В нем никого не было, но дверь захлопнулась, как только они вошли. Кабина двигалась вниз, пока не остановилась. Двери открылись.
Люди!
Перемена в обстановке вестибюля поразила их, как будто удар током.
Вестибюль кишмя кишел народом. Все люди молчали, глядя вокруг, — поодиночке, парами, группами.
— Я увидела, как вы входите, и в тот же момент решила заговорить с вами, — теперь голос принадлежал женщине: дрожащий, старческий.
Хал и Рут повернулись налево и увидели говорившую. Седовласая женщина с узким морщинистым лицом. На ней было синее платье старомодного покроя, свободно болтавшееся на ее высохшем теле: казалось, она может легко выскользнуть из него.
Хал попытался заговорить, но с паническим ужасом ощутил, что не может издать ни звука.
— Мне представляется, что некоторые из нас приняли сходные решения, — заговорила седовласая дама. Ее глаза сверкали, когда она смотрела на присутствующих. — На этот раз выпало мне. — Она кивнула. — По-видимому, вы не сможете заговорить со мной, потому что вы не зарегистрировали ваше решение и удача не выпала вам. Это не имеет значения.
Она покачала седой головой.
— Мне известны вопросы тех, кто попадает сюда. Все они сбились с пути. Теперь среди них есть и новобрачные, как я вижу. Тем хуже.
И вновь Хал попытался заговорить, но не смог. Он почувствовал, что Рут странным образом затихла у него за спиной. Он наклонился к ней. Лицо Рут вытянулось, в нем не было ни кровинки.
— Мы можем дать вам блестящую возможность догадаться, что собой представляет этот отель, — сказала старая женщина. — Это нечто вроде клиники из мест весьма отдаленных. Мы не знаем, почему он расположился здесь. Но мы точно знаем о его предназначении: он должен избавлять людей от привычки рисковать.
И она опять кивнула, как будто советуясь с невидимым собеседником.
— Я сама обладала подобной привычкой, — продолжала она. — Мы считаем, что отель обладает определенной аурой, притягивающей авантюристов, таким образом они и попадают сюда. Иногда это заблудившиеся — подобно вам. Но выбор осуществляет машина, и я не в состоянии в нем разобраться. Под азартными играми подразумеваются довольно странные вещи.
Хал вспомнил рокочущий голос: «Никаких азартных игр!»
За спиной женщины, в центре вестибюля низкорослый мужчина в рубашке с накрахмаленным воротничком и костюме, сшитом по моде середины двадцатых годов, внезапно схватился за горло. Он упал на пол без единого звука и лежал без движения, словно куча грязного тряпья.
К Халу вернулось ощущение кошмара.
Откуда-то возник дряхлый коридорный, подхватил тело упавшего мужчины и перетащил его в угол.
— Кое-кто только что умер, — сказала старуха. — Я вижу это по вашим глазам. Время вашей смерти выбрано в тот момент, когда вы вошли сюда. И даже способ смерти, — она содрогнулась. — Некоторые из них не очень-то приятны.
Ледяной ужас сковал сердце Хала.
Старая дама вздохнула.
— Вы захотите узнать, есть ли надежда на избавление, — она пожала плечами. — Вероятно, есть. Один из присутствовавших уже исчез. Но может быть, существует и… иной путь.
Хал внезапно обнаружил, что к нему вернулся дар речи. Это настолько поразило его, что он смог произнести лишь:
— Я могу говорить, — его голос звучал ровно, без эмоций. — Должен быть какой-то выбор.
Старуха покачала головой.
— Нет. Момент, когда вы можете начать говорить — в одиночку или в диалоге, — был предопределен, когда вы перешагнули порог отеля.
Хал дважды глубоко вздохнул, стараясь сохранить способность рассуждать, невзирая на страх. Он
