свою особенность они сохраняли потому, что каждый мужчина ценил свою собственную индивидуальность и силу, которой наделял его собственный дом, даже если этот дом каждое лето грузился на телегу.
Габрия определенно не чувствовала себя дома в этом странном зале с колоннами, Она была неспокойна, находясь в таком тесном помещении со всеми этими мужчинами. Ей было видно, что по крайней мере один из спящих под своим одеялом мужчин ничего не имел на себе из одежды. В ее собственной семье это ее не волновало, так как она все время видела в разной степени раздетых мужчин. Но здесь не было братьев, чтобы защитить ее, жилища вождя, обеспечивающего безопасность, и никакого покровительства как дочери вождя. У нее не было ничего, кроме ее маскарада, да и то слишком ненадежного.
Молча она проскользнула к правой стене в самый темный угол, подальше от спящих мужчин. Габрия страстно надеялась, что никто ее не заметил. Если она сможет закутаться в одеяло, которое ей дал Пирс, возможно, они не разберутся, что она здесь.
— Новый член в наших прославленных рядах, — раздался грубый голос, — обратите на него внимание. Мальчик едва оторвался от материнской груди, а уже потерял свой клан и убивает наших кобыл.
Габрия съежилась от этих слов. Она медленно обернулась и посмотрела на говорившего. Это был Кор. Он сидел за столом, указывая чашей с вином в ее сторону. Трое других до этого не обращали на него внимания, но теперь они внимательно наблюдали в предвкушении развлечения. Габрия отвернулась от них, стараясь не замечать хихиканья Кора. Кор слегка покачивался, но язык у него не заплетался.
— Он сидит на своей громадной черной лошади и плюет на нас, а сам тем временем осаждает лордов своими жалобами и показной невинностью.
Кор качнулся в сторону девушки, в то время как остальные с интересом наблюдали за происходящим.
Габрия опасливо прислушивалась.
— Но я тебя знаю. Я вижу, что ты прячешь под своей уверенной миной.
Габрия напряглась. Ее глаза расширились.
— Ты трус! — зашипел Кор. Он был так близко к Габрии, что его дыхание щекотало ей шею. — Бесформенная куча овечьего дерьма, которая бросила свой клан, вместо того чтобы стоять и сражаться. А может, ты руководил напавшими на лагерь? Ты такой храбрый, когда сидишь на этой черной лошади, а насколько ты смел, червяк, когда стоишь внизу, на земле, на двух слабеньких ножках?
Кор злобно вцепился в плечо Габрии и развернул ее лицом к себе.
Девушка отступила, прижавшись спиной к стене, слишком испуганная пьяной яростью, которая корежила лицо Кора, чтобы бежать. Остальные воины подбадривали их обоих и подначивали Кора с помощью насмешек и заключаемых пари. Ни один не двинулся, чтобы помочь Габрии. Со стороны разбуженных мужчин послышались недовольные крики. Насмешки, крики и оскорбления слились в лишающую присутствия духа какофонию. Габрия вскинула голову.
— Прекрати! — закричала она. — Отстань от меня!
— Отстань от меня, — насмехался Кор. — Бедный червячок после всего, что произошло, уже не так храбр. Он хочет к мамочке. Но она умерла и гниет вместе с остальными Корин.
Он раскачивался перед Габрией, дыша винным перегаром. Казалось, его мускулы напряглись под туникой.
Внезапно Кор дал ей пощечину. Габрия уставилась на него, потеряв дар речи.
— Это ты наслал льва. По твоей вине кобыла умерла, а я потерял свою службу. Никто не станет слушать меня… но ты будешь. Ты собираешься слушать меня до тех пор, пока я не раздавлю тебя своим сапогом. — Он захихикал сам с собой. Не видя никакой реакции со стороны Габрии, Кор снова нанес ей жестокий удар. Она попыталась избежать его, но слишком поздно. Удар заставил ее пошатнуться, и кровь из разбитой губы брызнула на тунику. Остальные мужчины смотрели, не помогая, но и не мешая. Кор снова подступился к ней.
— Прекрати! — заплакала Габрия. — Уходи!
— Уходи, — передразнил он. — Еще нет, мой малыш, нет, пока ты не приползешь к моим ногам и не будешь умолять меня о прощении. — Он снова размахнулся и изо всех сил ударил ее по лицу.
Габрия врезалась в стену и рухнула на пол. В голове у нее звенело от боли, из носа сочилась кровь.
— Ползи, червяк! — весело закричал Кор.
Он ударил ее ногой в бок. Победно салютуя остальным, Кор стоял над Габрией как победитель, пожирающий глазами свою награду. Он снова пнул ее.
Габрия продолжала лежать, задыхаясь от страха и боли. Затем она увидела приближающуюся руку Кора. И тут загнанные глубоко внутрь эмоции, крушение надежд и страхи, которые она испытывала последние несколько дней, слились вместе в неистовый всплеск энергии. Неведомая ей аура начала медленно разгораться вокруг ее рук, как будто раскаленная добела энергия ее эмоционального взрыва достигла каждого мускула, каждого нерва, вытесняя слабость и боль. Энергия заполыхала в ее глазах. Она завизжала как кошка.
Неосознанным движением Габрия нашарила за спиной свой новый лук и схватила его. Невидимая аура из ее рук перетекла в оружие. Прежде чем Кор успел что-либо сделать, она размахнулась и обеими руками нанесла ему мощный удар между ног. Деревяшка угодила ему точно в пах. Брызнул сноп бледных синих искр.
Кор взвыл от боли и согнулся пополам.
Габрия перевернулась, вскочила и припала к земле, держа лук перед собой как топор. Но Кор едва мог шевелиться. Он медленно осел на землю и лежал, скрючившись и издавая стоны. Когда другие воины двинулись в его сторону, Габрия забилась в угол, дрожа от ярости и все еще сжимая свой лук. Ее зеленые глаза гневно сверкали.
— Отличный удар, парень, — ухмыльнулся один из воинов.
— Кор не сможет скакать верхом день-два, — добавил другой.
— Особенно на девках!
Все разразились бешеным хохотом.
Габрия молча смотрела на них. Воины покивали ей и оставили в покое. Они подняли своего хнычущего товарища и без церемоний оттащили на его одеяло. Затем те, кто до этого спал, снова улеглись, шахматисты продолжили игру, и в холле снова установилась тишина. Только слабые стоны Кора нарушали эту иллюзию дружеского покоя.
Габрия неподвижно стояла в своем углу. Ее гнев и бледно-голубая аура, которую никто не заметил, исчезли, оставив ее измученной и опустошенной. Она не смела шевельнуться, боясь нарушить хрупкий мир.
Габрия знала, что в холле постоянно случались драки и ссоры, часто лишь из шутливого соперничества.
Но ненависть и неистовство нападения Кора не были проявлением дружеских чувств. Он возлагал на нее вину за свой позор и желал отомстить. Габрия взглянула на Кора, боясь, что он снова может на нее напасть, но он по-прежнему лежал, свернувшись, как младенец в утробе, хныча и постанывая. Она боялась даже подумать о том, что сделает Кор, когда оправится. Он не был похож на человека, способного легко забывать.
Габрия задрожала и опустилась на колени.
Может быть, ей стоит перебраться в шатер Этлона? По крайней мере, он не будет ее бить. «Нет, — резко одернула она себя, — он убьет меня, если узнает, кто я, а в тесноте шатра будет гораздо труднее скрывать это. Но безопаснее ли здесь, среди множества глаз, которые могут видеть, и ушей, которые могут слышать? Безопаснее ли, если рядом кинжал Кора, который легко может добраться до моего сердца? О боги, как мне поступить? Любой выбор означает смерть».
Девушка накинула одеяло на плечи, с благодарностью ощущая его успокаивающее тепло, и забилась в угол. Она чувствовала себя ужасно. Лицо ее опухло и покрылось запекшейся кровью. Но она не собиралась покидать свой угол. Здесь она была в безопасности, по крайней мере в эту ночь. Может быть, она завтра надумает, что ей делать дальше. Кор может решить оставить ее в покое, хотя она и сомневалась в этом. А может быть, ее богиня сможет защитить ее. Амара никогда ее не оставляла. Габрия утешилась этим и, спустя какое-то время, когда огонь угас, она уснула.