— Теперь нас всего лишь сильно превосходят в числе, в то время как до этого превосходство врага было подавляющим.
Сэврик откинулся на луку седла и сказал:
— Если бы только остальные кланы было бы так же легко уговорить.
Он жестом отдал приказ каравану, и верод и повозки выстроились позади него.
Нэра выжидала момент, наблюдая, как оседает пыль позади удаляющихся всадников.
«Нам надо скоро уходить. До того, как станет слишком поздно».
— Хорошо. Я думаю, этой ночью. Я надеюсь, когда мы вернемся, мы застанем кланы еще в живых, — ответила Габрия.
С тех пор как она приняла решение разыскать Женщину болот, ей мешало странное нежелание покидать Хулинин. Она все время откладывала уход, выжидая лучшего момента. Габрия понимала, что время поджимает, но каждый раз, когда она решалась на уход, одна и та же мысль, как назойливая муха, начинала жужжать у нее в голове: однажды это случилось, может случиться и снова. Она может вернуться и не найти ничего, кроме дыма, крови и разлагающихся трупов. Это видение мучило ее больше, сказала она себе, чем страх перед своей силой или возможной встречей со странной женщиной из легенд. Если она останется с Хулинином, ей не придется снова столкнуться лицом к лицу с картиной полного уничтожения, и она сможет жить или умереть вместе с ними.
Нэра понимала ее нежелание. Она ударила копытом о землю и фыркнула.
«Они проживут достаточно долго за стенами этой крепости. Пока ты им не нужна».
Габрия слегка вздрогнула:
— Ты можешь пообещать мне, что они будут живы, когда мы вернемся?
«Я ничего не могу тебе обещать. Ты просто должна верить в них».
Она погладила кобылу по шее, ощущая под шелковистой шкурой твердые как скала мышцы:
— Ты всегда честна, Нэра. Ты меня ободряешь.
Кобыла искоса посмотрела на Габрию из-под длинной челки:
«Вот почему я с тобой. Упакуй побольше еды — я не знаю, как долго мы будем в пути».
День медленно перешел в вечер. Небо было покрыто высокими облаками, и солнце, садясь, приобретало медный цвет. Почти смеркалось, когда разведчики отыскали остатки древней дороги в переплетении кустарников и трав долины Айзин. Построенная задолго до того, как конный народ пришел на равнины, дорога служила крепости Аб-Чакан средством сообщения с другими городами и укреплениями, которые обратились в руины после распада империи. Теперь только неровные лоскуты, мощеные камнем, проглядывали среди травы и пыли.
По мере продвижения кланов на север дорога становилась все заметнее. Ее прямое направление и ровная поверхность были хорошо видны на склонах холмов, где она следовала вдоль реки. Хотя травы и ползучие кустарники покрыли камни, дорога все еще была проходима, и караван с радостью воспользовался ею. Даже в сгущающихся сумерках кланы могли разглядеть умелую работу людей прошлого, обтесавших и уложивших камни.
Через несколько часов после наступления ночи кланы остановились у реки. Сэврик известил всех о том, что они находятся в пяти лигах от крепости и достигнут ее на следующий день. Вознося благодарственные молитвы богам, все готовились к ночи. Скоро лагерь погрузился в тишину, забывшись тяжелым сном. Только часовые и конные стражники двигались по границам лагеря. Ночь была достаточно темной, так как луна всходила очень поздно, а костры и лампы не зажигались. Легкий ветерок проносился над землей, а звезды отражались в реке, как драгоценные камни в черном зеркале.
Габрия выждала, пока все затихло, потом втихомолку собрала свое снаряжение. Она взяла только сумку с едой и свой кинжал. Пирс позаботится о ее вещах, пока она не вернется. Однако после минутного раздумья она вытащила волшебный каменный шар и тщательно завернула его в свой плащ. Она надела темно-синие тунику и штаны, уложила свой плащ в сумку и засунула кинжал за пояс.
Пирс и Кантрелл спали у повозки. Она осторожно подняла свою сумку и бурдюк с водой и проскользнула к барду. Она тихонько встряхнула его. Бард немедленно проснулся.
Габрия не могла видеть лицо Кантрелла, но она почувствовала, как его тело напряглось.
— Все нормально, — прошептала она. — Это просто Габрия.
Он полежал минуту, прислушиваясь, затем понимающе пробормотал:
— Ты уходишь.
— Да. Пожалуйста, скажи Этлону, чтобы не беспокоился. Я вернусь.
Он мягко засмеялся:
— Вер-тэйн будет очень занят следующие несколько дней, но я скажу ему. Пожалуйста, будь осторожна. Мои советы не всегда достойны похвалы.
— Хуннули позаботится о моей безопасности. Пока.
Она скользнула прочь.
Пирс обернулся:
— Итак, она наконец ушла.
— Да. Я только молю, чтобы это принесло больше пользы, чем вреда.
— Бард, у нее не было выбора.
Кантрелл вздохнул:
— Я знаю. Но Женщина болот может оказаться опасной, и она может не взять ее в ученики.
— Иметь среди нас необученного носителя магических сил еще опаснее.
Бард откинулся на свои одеяла.
— Скоро мы это увидим, — печально произнес он.
Пирс снова улегся и взглянул на звезды.
— Боги помогут тебе быть быстрее, Габрия, — пробормотал он про себя.
Нэра ждала Габрию в конце лагеря. Безмолвные, как гонимые ветром тени, они проскользнули мимо стражи и скрылись в темноте. Немного отойдя, хуннули поскакала к югу по тропе, которой следовал клан, затем она повернула на восток и перешла в галоп. Как туча, несущаяся по ночному небу, она оставляла позади лиги степи, выбрасывая вперед ноги в бесконечном ритме. Она бежала легко, без усилий, и только воздух трепетал позади нее. Габрия крепко вцепилась в гриву Нэры и поражалась той скорости, которую выдерживала хуннули. Девушка наклонилась вперед. Ветер бросал ей в лицо черную гриву лошади.
Нэра чувствовала удовольствие своего всадника и в ответ скакала еще быстрее. Ее ноздри раздувались, уши были плотно прижаты, а мышцы переливались под черной шкурой. Бескрайние равнины распахнулись перед ними. Далеко впереди гроза перечеркивала молниями горизонт. Высоко подняв голову, кобыла мчалась навстречу буре.
Они свернули далеко к востоку, чтобы не двигаться навстречу армии Медба, стараясь по возможности направлять свой путь к югу, в сторону моря Танниса и болот Голдрин. Буря осталась позади. Спустя какое- то время Габрию усыпило покачивание поступи Нэры, и она задремала на шее кобылы, наблюдая через полузакрытые веки, как под ними проносилась земля размытыми пятнами. Постепенно эти неясные очертания начали светлеть и наливаться цветом. Наконец Габрия проснулась и, взглянув вокруг, увидела взошедшее над краем земли солнце. Холмы слегка выровнялись, поднимаясь медленными пологими куполами, и их безлесные склоны скоро оказались покрытыми густыми травами, которые образовали упругий ковер под копытами Нэры.
День быстро стал жарким, и ветер увял. В вышине ястреб кружил в сверкающем синем небе, но это было единственное живое существо, которое Габрия увидела за весь день. Все животные попрятались от дневной жары или разбежались при виде скачущей хуннули. К полудню вдали стали возникать миражи в дрожащем жарком мареве. Габрия окостенела и хотела пить, и наконец она почувствовала, что Нэра начала уставать.
Хуннули отыскала колодец с водой в понижении между холмами, и они отдохнули в тени небольшой купы деревьев. Несколько часов спустя Габрия с Нэрой снова тронулись в путь, и кобыла галопом помчалась к югу со скоростью ветра. В сумерках они добрались до границы болот Голдрин.
Поздним утром Этлон узнал, что Габрия ушла. Возглавляя часть верода, идущего впереди каравана,
