— Скорее всего, они сейчас еще на подготовительном этапе, — задумчиво проговорила она. — Они собирают необходимые материалы. Ты прекрасно можешь следить за ними отсюда с пульта, наблюдая за перепадами напряжения, изменением показаний датчиков температуры и радиации и работой грузовых роботов.
— Так, значит, они сейчас в грузовых отсеках, да?
— Во всяком случае, один из них точно… скорее всего, Тим.
— А знаешь, что сказал Бикель насчет попытки ЛБ? — спросил Флэттери и задумчиво поскреб подбородок. — Он заявил, что все дело было в недостатке внимания — специалисты занимались чем угодно, кроме самого главного.
— По-моему, здесь чересчур жарко, — заметила она.
— Он может подозревать, но не может быть уверен, — продолжал Флэттери.
— Ты снова его недооцениваешь, — отмахнулась Пруденс.
— Что ж, в любом случае ему не обойтись без нашей помощи, — вздохнул Флэттери. — А по тому, что ему от нас потребуется, мы сможем судить, чем он занят.
— Ты уверен, мы ему понадобимся?
— Ему не обойтись без нашей помощи при математическом анализе ситуации, — утвердительно кивнул Флэттери. — А я… не успеет он начать, как столкнется с проблемой Фон Ноймана. Возможно, он еще не добрался до этого этапа, но он его не минует, как только поймет, что должен получить достоверные результаты от совершенно ненадежной техники.
Она взглянула него, отмстив про себя его отсутствующий взгляд.
— То есть как это?
— Ему придется иметь дело с неживыми материалами.
— Ну и что? — Она бросила взгляд на пульт. — Природе приходится иметь дело с тем же самым. Живые организмы не опускаются ниже молекулярного уровня.
— А ты, в свою очередь, недооцениваешь… жизнь, — вздохнул Флэттери. — Основные элементы, с которыми придется иметь дело Бикелю, будут взяты из наших запасов: катушки квази-биологических нейронов, полупроводниковых блоков, искусственной нервной ткани и все такое прочее — словом, сплошная неживая материя на уровне куда выше молекулярного.
— Но ведь их строение аналогично строению живой ткани, и функционировать они должны точно так же.
— Кажется, ты начинаешь понимать основные подходы к решению проблемы.
— Слушай, капеллан, перестань, — сказала она. — Мы ведь не в восемнадцатом веке и не собираемся делать чудесную утку Вокансона.
— Да, мы намерены создать нечто куда более сложное, чем примитивный автомат, — согласился он. — Хотя в принципе мы недалеко уходим от Вокансона.
— Ты заблуждаешься, — возразила она. — Если бы нам удалось довести дело до конца, отправить нашу машину в прошлое и показать Вокансону, он бы просто подивился тому, какие мы замечательные механики.
— Ты не понимаешь главного, — продолжал Флэттери. — Бедняга Вокансон тут же бросился к ближайшему священнику, и толпа верующих немедленно бы нас линчевала. Понимаешь, он никогда не собирался создавать нечто по-настоящему живое.
— Все это лишь вопрос отношения к проблеме, а на самом деле никаких существенных различий нет.
— По сравнению с нами, он скорее походит на Аладдина, трущего лампу, — отстаивал свою точку зрения Флэттери. — И даже если бы его намерения совпадали с нашими, он об этом попросту и не подозревал.
— Ты запутался в своих рассуждениях.
— Да неужели? Но ведь писатели и философы старались обходить эту проблему на протяжении столетий. Они тщательно избегали даже вскользь ее касаться — хотя именно она лежит в основе всего нашего фольклора. Чудовище Франкенштейна и Ученик Чародея в одном флаконе. Сама идея создания разумного робота может быть осуществлена лишь при одном условии. Мы должны отдавать себе отчет, что, возможно, создаем Голема, который нас всех уничтожит.
— Ради Бога, Радж! — воскликнула Пруденс. — Надеюсь, ты не забыл, что ты ученый?
— Я никогда не смогу забыть об этом, — ответил он.
Он взглянул на нее, чувствуя, что горло у него пересохло и ужасно саднит.
— Просто ты не должна так поступать со мной, — укоризненно заметил он. — Я понимаю, что тебе поручено все время подначивать меня, чтобы я никогда не успокаивался. Я знаю.
«Как же мало он знает…» — подумала она.
Флэттери вперился взглядом в серую металлическую переборку, только теперь замечая мелкие трещинки на ее поверхности. Он чувствовал, что им пытаются манипулировать. Пруденс загоняла его, как охотник загоняет дичь. Уж не душой ли его она собирается завладеть? Он почувствовал, что ему грозит серьезная опасность, понял, что сама идея создания разума как такового может нанести его душе неисцелимую рану.
Он поднес руку ко рту.
«Я не могу позволить ей ловить меня на удочку и искушать подобным образом».
— Радж! — прошептала она, и в голосе ее послышался ужас.
Капеллан резко обернулся к ней и увидел, как по пульту пробегают багровые отблески света, похожие на окровавленные клинки.
— В секторе С-8 гибертанков температура почти критическая, — пояснила она. — Все, что я делаю, лишь все больше выводит систему из равновесия.
Руки Флэттери тут же метнулись к регуляторам системы жизнеобеспечения. На его пульте засветились экраны мониторов. Он окинул взглядом приборы и приказал:
— Вызови Тима.
— Что бы я ни делала, ничего не помогает, — пожаловалась она.
Он взглянул на Пруденс, увидел, как отчаянно она борется с переключателями на пульте вместо того, чтобы сотрудничать с ним.
— Вызови Тима! — рявкнул он.
Она тыльной стороной ладони хлопнула по кнопке коммуникатора и крикнула:
— Тим! Срочно на Центральный Пульт! Аварийная ситуация!
Флэттери снова взглянул на приборы. Температура неуклонно нарастала в трех отсеках с гибертанками. В то время как Прю пыталась бороться с колебаниями температуры в одном из них, в двух других положение ухудшалось.
Он усилием воли заставил себя убрать руки с пульта. Если температура достигнет красной черты, а соответствующие меры не будут приняты, то многие из беспомощных колонистов погибнут. Несмотря на отчаянные усилия Прю, в трех секторах с гибертанками колонисты вот-вот погибнут. Там находилось около четырехсот человек.
Крышка люка, ведущего в компьютерную мастерскую, распахнулась. В помещение Центрального Пульта влетел Тимберлейк, за которым по пятам следовал Бикель.
— Гибертанки, — выдавила Пруденс. — Температура.
Тимберлейк метнулся к своей койке и пульту управления. Скрипнул кокон, когда он забрался в него и ухватился за пульт.
— Переключите управление — рявкнул он. — К черту отсчет! Беру контроль на себя!
Он взял управление системами на себя, большой пульт заходил ходуном.
— С-8, — объявила Пруденс, откидываясь назад и вытирая пот со лба.
— Ясно, — наконец сказал он, внимательно изучая показания приборов. Пальцы его при этом бегали по кнопкам и выключателям. Бикель тем временем скользнул в свою койку, включил повторители.
— Это обшивка, — подсказал он.
— Первые два слоя, — подтвердил Тимберлейк.
Пруденс поднесла руку к горлу, стараясь не смотреть на Бикеля.
