кирпича, покрытого ярко-голубой, желтой, белой и черной глазурью. Для пущего великолепия стены ворот и дорожки украсили барельефами, изображающими животных. По стенам дорожки тянулись ряды степенно шествующих львов. Стены же самих врат Иштар сверху донизу были покрыты перемежающимися рядами изображений двух других животных. Одно из них – мощный бык свирепого вида. В клинописной надписи царя Навуходоносора, высеченной в основании врат, этот бык именовался «рими». Впоследствии было установлено, что это тур. Второе изображение – невиданный зверь, названный в надписи «сиррушем». Его стали величать «вавилонским драконом».
Из мифов известно, что сирруш, или мушхуш, «огненно-красный дракон», был одним из чудовищ, созданных Тиамат для борьбы с Мардуком.
Отголоски этого вавилонского сюжета проникли в Библию, и в библейском образе Левиафана, огромного морского чудовища, царя бездны, можно уловить черты сирруша, вавилонского дракона…
Колдевей полагал, что сирруши действительно когда-то существовали на Земле.
По экрану скользил почти бесконечный список ссылок и литературы. Алекс Батлер вновь увеличил изображение сирруша, поднес к дисплею марсианскую золотую плитку. Оба рисунка совпадали до мелочей.
– Копия? – полувопросительно произнес ареолог, всем корпусом поворачиваясь к безмолвствующим коллегам.
– Копия, – подтвердил Свен Торнссон. – Только что именно копия? Это? – Он кивнул на экран. – Или вот это? – Он показал на плитку.
– Да уж… – хрипловатым голосом произнес Каталински и громко прочистил горло. – Марсиане ли срисовывали с земных кирпичей или Навуходоносор срисовывал у марсиан?
Батлер обвел всех торжествующим взглядом: – Поскольку в Вавилоне вряд ли умели строить космические корабли – во всяком случае, нам такое неизвестно, – то мы откопали первое безусловное доказательство теории древних астронавтов, «палеовизитов». Марсиане в древности посещали Землю!
– Собственно, не мы, а я откопал, – сварливо заметил Каталински.
Алекс Батлер улыбнулся:
– Ты, Лео, конечно, ты! Что бы мы без тебя… Шлиман ты наш дорогой, открыватель Трои!
Торнссон хлопнул инженера по плечу:
– Хотя откопал все-таки не ты, а экскаватор, но все равно готовься: скоро попадешь во все энциклопедии! Замучаешься автографы раздавать.
– Ага, как же – мы ведь засекречены, как суперагенты, – возразил Каталински, но вид у него был очень довольный.
– Так не навечно же, – сказал пилот. – Хотя слава обычно бывает посмертной.
– Тьфу! – в сердцах изобразил плевок инженер. – Как у тебя язык не отсохнет! А насчет экскаватора… Тогда можно сказать, что и врата Иштар откопал не этот Колдевей, а местные рабочие. Управлял-то экскаватором я!
– Это Свен просто завидует, – сказала Флоренс, незаметно толкая пилота в бок. – Да, Свен?
– Понятное дело завидую, – согласился Торнссон. – Зато я первый посадил модуль на Марс!
– Все мы первые, и все мы – супер! – подытожила Флоренс.
Алекс Батлер, судя по выражению его лица, витал где-то далеко-далеко. Еще раз посмотрев на плитку нежным взглядом, он заложил руки за голову и, переставляя ноги, совершил вместе с креслом оборот вокруг собственной оси.
– Эх, какая это будет бомба… – Он мечтательно закатил глаза. – Даже если бы мы нашли только одну такую штуковину… если бы Лео нашел только одну такую штуковину, – сразу же поправился он, – и то уже слетали бы не зря. Тут, конечно, вопросов еще хоть отбавляй. Зачем марсианам было здесь, в Сидонии, копировать изображение с врат Иштар? Или же сирруши водились именно на Марсе?.. Марсиане показали землянам свои рисунки или там фотографии этих золотых плиток. Знакомили со своей культурой. Может, вообще их на память оставили… А сирруши были у них наподобие древнеегипетского священного быка Аписа… Так этот дракон и появился в земных мифах… Подумать есть над чем… Невероятно, просто невероятно! – Он возбужденно потер ладони. – А еще прокатимся к Сфинксу…
– Все это хорошо, – сказал Леопольд Каталински, – все это чудесно, но время идет. Марсиане марсианами и драконы драконами – однако, пора уже что-то пожевать.
12.
– Как-то раз по Марсу шел – и дракона я нашел! – весело продекламировал Алекс Батлер, ведя марсоход по равнине, и посмотрел на сидевшую рядом Флоренс; нанотехнолог, отложив видеокамеру, обеими руками держалась за скобу, потому что машину временами изрядно потряхивало. – Будь с нами Лео, он непременно бы заявил, что я пытаюсь бессовестно отобрать у него лавры первооткрывателя. А я просто немного подкорректировал фразочку, произнесенную кем-то из тех парней, с «Аполлонов». Творчески, так сказать, переработал применительно к нашим обстоятельствам.
– Помню, помню, – улыбнулась Флоренс. – «Как-то шел я по Луне, дело было в декабре». А твой стишок похож скорее на плагиат, чем на творческую переработку. Что-то такое с детства знакомое, только там не дракон, а монетка фигурировала…
– Эх, трудно придумать что-то новое! – деланно вздохнул Батлер и вновь с пафосом продекламировал:
Всё сказали поэты
Еще до меня.
Все чувства воспеты
Еще до меня.
Повторяться постыдно -
И ясно одно:
Очевидно, молчать суждено.
– О! – подняла брови Флоренс. – Кто это?
– Алекс Батлер, – с некоторой меланхолией в голосе ответил ареолог. – Студент второго курса.
– Это ты уже тогда такой мудрый был?
– Да, мудр был, как царь Соломон, – усмехнулся ареолог, – и понимал, что жизнь дается в наказание. Жизнь – недуг… Все наши дороги кончаются тупиками… Не рассчитывай на взаимность… Путь страданий – самый правильный путь… И прочее в том же духе. Правда, потом это прошло.
– А стихи сочинять действительно перестал?
– Стихи! – фыркнул Алекс. – Разве это стихи? Так, рифмованные строчки. Да нет, терзать бумагу я перестал гораздо позже. Я, Фло, слишком влюбчивый был, вечно в каких-то страданиях, переживаниях, вечно в себе копался – вот и изливал душу на бумаге. Но и это прошло…
Флоренс искоса взглянула на Батлера – на его щеки, покрытые рыжеватой марсианской пылью, на поджатую нижнюю губу – и промолчала. И подумала, что они все-таки очень мало знают друг о друге. Каждый – «вещь в себе», черная дыра, и видишь только внешнюю оболочку, только первый, наружный слой, а вот что там, внутри… Каждый – сам по себе. Остров. Планета. Ведь и она не скажет им, что когда-то травилась снотворным. От несчастной любви. И что первым у нее был вовсе не Саймон.
«Но и это прошло», – мысленно повторила она слова Батлера и перевела взгляд на плывущую навстречу равнину.
Как и накануне, стояло полное безветрие, светило неяркое солнце, мелкие камешки вылетали из-под колес вездехода и падали на ржавый грунт, выбивая из него фонтанчики пыли. До Сфинкса было шесть с лишним километров, но они ехали не по прямой, а вокруг, постепенно приближаясь к каменной громаде по спирали, – ареолог специально выбрал такой маршрут, чтобы произвести бурение в окрестностях марсианского исполина.
Два с лишним часа назад, вдоволь налюбовавшись золотыми плитками с изображением удивительного сирруша и наскоро перекусив в модуле, марсианская группа вновь взялась за дело.
