Подлинно свободная воля — это то, что освобождается от зла и наполняется добром. Этими взглядами янсенизм частично возрождал элементы средневековых ересей, частично же интегрировал в католицизм отдельные положения протестантизма. Освобождение от схоластики (через августинианство), мистическое толкование строго религиозного образа жизни привели к противоречию янсенизма папству и, главным образом, рациональным иезуитам.
Первым осудил янсенизм папа Урбан VIII в 1642 году. Однако этим он скорее стимулировал его к противостоянию, которое длилось целое столетие. На основе учения Янсения во Франции возникло целое движение, в которое включились в одинаковой мере священнослужители, светские лица, аристократы и интеллигенция. Затем Иннокентий X по инициативе иезуитов в своей булле «Cum occasione» квалифицировал как еретические пять тезисов книги Янсения «Августин». (Обыкновенно, проанализировав выхваченные из нее, зачастую произвольно, одну или несколько фраз, доказывали, что труд этот отклоняется от догмы.) Кардинал Мазарини обращал внимание на необходимость принятия папой решения, но янсенизм тогда только начал по-настоящему выходить на арену.
Дискуссия обострилась по двум причинам. Одна из них — это то, что был поставлен под сомнение папский примат: по мнению янсенистов, епископы должны обладать равными с папой правами. Из этого следовало, что они не принимали тезис о непогрешимости папского пастырского учреждения. Другая причина состояла в том, что янсенизм вступил в тесный контакт с идеей национального государства. Янсенисты были выразителями идеи рационального управления как государством, так и церковью. Янсенизм хотел достичь модернизации религии посредством перехода церкви на более пуританский путь и с помощью государства. Оформлялось это через секуляризацию, в рамках которой могли объединиться национальная церковь и национальное государство. Протестантской чертой у янсенистов было и то, что они обращались к нации. Они начали переводить различные произведения (например, Священное писание) и, порвав с барочным стилем, выражались простым и понятным языком. Именно поэтому янсенизм смог стать одной из основ литературы, переживавшей во время Людовика XIV пору своего расцвета. Но в конце концов янсенизм не смог найти общую платформу с галликанством, потому что целью абсолютного монарха была не модернизация религии и церкви, а только их подчинение своей власти.
Центром янсенизма стал расположенный вблизи Парижа аристократический и богатый цистерцианский женский монастырь Пор-Рояль. Связи его настоятельницы Анжелики Арно простирались от Сорбонны до королевского двора. Старший брат настоятельницы, Антуан Арно, был профессором теологии в Сорбонне. К ним присоединились такие выдающиеся мыслители и писатели, как Паскаль и Расин. Даже сам кардинал Ретц сочувствовал им. «Провинциальные письма» (1656) Паскаля, написанные в уединении в Порт-Рояле, содержат в себе резкую критику современного ему общества с позиций антиклерикализма. Начиная с эпохи Просвещения и вплоть до наших дней литература, направленная против иезуитов, черпает аргументы из этого источника.
Но если янсенизм нападал на папство изнутри, то сокрушительный удар по его универсальной духовной власти нанесли свободные от религиозных форм идеи Просвещения. Это новое духовное направление появилось во второй половине XVII века в буржуазной Англии и своей сокрушительной критикой средневековых миропонимания, морали и уровня научных знаний открыло путь невиданному развитию современной техники, науки и человеческой цивилизации. Просвещение становится уже идеологией, стремящейся к политической власти, овладевающей всей полнотой жизни буржуазии, идеологией, которая положила конец религиозным и расовым предрассудкам и объявила борьбу за общечеловеческие права. Перекинувшись из Англии на континент, Просвещение во Франции — в области политики, а в Германии — в области науки нанесло удар по религии и церкви; папство, застрявшее на контрреформации, уже не могло эффективно противостоять этому удару.
Наступление Нового времени впервые довел до сознания римских пап «самый католический из королей» — Людовик XIV (1643–1713): в области внутренней политики — своим неограниченным государственным абсолютизмом (галликанством), а в области внешней политики — своей европейской гегемонией. Папы того времени оказались слишком слабыми и серыми, чтобы выйти из тени «короля- солнца».
Упадок авторитета папского престола стал очевидным во время понтификата Александра VII (1655– 1667). Кардинал Фабио Киджи принимал участие в качестве кельнского нунция в катастрофических для папства переговорах по заключению Вестфальского мира и там стал политическим противником кардинала Мазарини. С 1651 года он был кардиналом-статс-секретарем папы Иннокентия X. С тех пор редкостью считалось, чтобы бывший статс-секретарь папы избирался папой. Ведь он уже был связан с определенным политическим курсом. Став папой Александром VII, Киджи вначале не пускал в Рим своих родственников, желая положить конец непотизму. Однако традиция оказалась сильнее. Вскоре в курии опять появились родственники папы, но власть их была уже далеко не такой, как в эпоху Ренессанса или барокко.
При Александре VII изменилось управление курией. Папа порвал с методами произвола в управлении; сам он не очень-то вмешивался в государственные дела, а доверял их кардинальским конгрегациям. Папа Александр создал кардинальскую конгрегацию, охватывающую управление Церковным государством, из которой затем сформировался папский государственный секретариат. Таким образом, и церковное управление все больше подпадает под влияние папских придворных. Александр VII ввел институт папских прелатов. Этот сан получали не епископы, а главным образом куриальные священнослужители, имевшие заслуги перед папой. Курия стала замкнутой организацией римской аристократии. Александр VII выдвигал людей только из знатных аристократических семей. Власть была в руках древних римских родов (Савелли, Конти, Орсини, Колонна, Гаэтани), а также семей, выдвигавших кандидатов в папы. Таким образом, середина и вторая половина XVII века стала в Риме порой расцвета аристократии. Замкнутость имела также и национальный характер; Александр VII назначил 38 кардиналов, из которых 33 были итальянского происхождения. В аристократической атмосфере курии монашеские ордена начали считать лишними, а орден иезуитов просто стал неудобен. Это засилье в руководстве церковью аристократических посредственностей также сыграло свою роль в том, что в XVII–XVIII веках почти не было выдающихся пап.
В новой эре, начавшейся с Александра VII, земледелие в когда-то богатой Кампанье и в окрестностях Рима пришло в упадок. А формирование промышленности вследствие непродуктивного характера Церковного государства априори становилось невозможным. Государство здесь рассматривалось всеми, от самого мелкого чиновника вплоть до папы, в первую очередь как возможность обогащения. Снова распространились подкупы и взяточничество; злоупотребления имели место и в правосудии. По сути дела, начиная с этого времени, мы можем говорить об общем упадке Церковного государства, о его отсталости — в чем опять-таки проявился кризис института папства.
Юный Людовик XIV дал почувствовать свою власть и свое пренебрежение к папе Александру VII не только в заключении Пиренейского мира (1659), но и обеспечив себе право вмешиваться во внутренние дела Папской области даже в связи с незначительной дипломатической неурядицей. Александру VII оставалось успокаиваться лишь успехами в области религиозной морали. Шведская королева Кристина (1632–1654), отказавшись, как известно, от трона, перешла в Инсбруке в католическую веру и в 1655 году переселилась в Рим. Дочь победоносного протестантского лидера и полководца Тридцатилетней войны Густава Адольфа завоевала себе этим благосклонность и милость папы: она — единственная женщина в истории, которая была погребена в Ватиканской усыпальнице.
После смерти Александра VII великие державы стали активно пользоваться своим эксклюзивным правом. В соответствии с расстановкой сил новым папой стал кардинал Джулио Роспильози, пользовавшийся полным доверием у Людовика XIV. Профранцузский папа Климент IX (1667–1669), будучи старым и больным, считался поэтому «кратковременным» папой. Он был известен не только как драматург, но и как высший священнослужитель, который вел святой образ жизни. (Ежедневно он собственноручно кормил 13 бедняков.) Уход со сцены непотизма ознаменовался тем, что папа уже не безгранично благоприятствовал своим родственникам, а обеспечивал им лишь достойное благоденствие. Тем же, что Климент IX не распустил на все четыре стороны чиновников и непотов своего предшественника, чтобы освободить место для своих людей, он в значительной степени способствовал консолидации церковного управления.
После смерти Климента IX на продолжавшемся четыре месяца (из-за борьбы между происпанской и профранцузской партиями) конклаве папой был избран престарелый (80-летний) кардинал Альтиери, которого вновь рассматривали как «кратковременного». Климент X (1670–1676), вернувшись к практике
