собственного существования. Но мы не испытываем становление и исчезновение многих других вещей, тем более – целого мира.
7.1.4.1.2. Сфера контингенции, однако, расширяется благодаря критерию временности. Что бы ни подлежало времени, находится в постоянном потоке следования [Nacheinander]: из прошедшего через настоящее в будущее. Его существование не концентрируется в некоем постоянном 'теперь', а длится в смене моментов времени. Того, что только что еще было, уже больше нет. Того, что теперь есть, только что еще не было; его тотчас больше не будет. А то, что будет, еще не есть. Всякая точка времени приходит и уходит, появляется из небытия и погружается туда обратно. Что бы ни находилось во времени, существует в становящихся и исчезающих моментах. Этим оно доказывает свою контингентность. Временное существование сущностно контингентно.
Это остается в силе не только, если в сущем мы воспринимаем внутреннее становление во времени, но даже если происходит внешнее изменение, например в пространственном движении. Оно возможно только тогда, когда то, что движется или изменяется, существует в последовательности времени. Лишь благодаря этому оно может иметь различные временные состояния, а также различные пространственные отношения к другому. Однако весь испытываемый нами мир находится в постоянном пространственно-временном движении. Его существование есть возникновение и прохождение и потому не необходимо, а контингентно.
7.1.4.1.3. Сфера контингенции еще более расширяется благодаря самой конечности. Если есть конечное сущее, то оно 'есть', но определенно ограниченным способом. Бытие как принцип реального содержания бытия полагает чистую позитивность и актуальность, оно ограничивается конечной сущностью. Бытие не тождественно с такой сущностью, сущность не тождественна с бытием. Благодаря бытию как бытию еще не положена эта определенная сущность. И посредством сущности как таковой не положено реальное бытие. Бытие контингентно по отношению к сущности, сущность контингентна по отношению к бытию. Но конечное сущее существует как конкретное единство бытия и сущности. Если это единство контингентно, тогда само сущее также сущностно контингентно.
Следовательно, если сущее конечно, то оно не необходимо само по себе, а контингентно; оно может быть или же не быть. Сущностно контингентным оказывается не только все, становление и исчезновение чего мы испытываем, не только все, что изменяется во времени, но и все, что бытийно-сообразно ограничено и, следовательно, есть не само бытие, а конечное сущее.
7.1.4.2. Если контингентное сущее существует, необходима некая причина; это выражает принцип причинности (ср. 4.4.2). Контингентное в силу своей сущности индифферентно к бытию или небытию. Это, однако, не означает, что бытие и небытие сами были бы индифферентны или эквивалентны. Бытие есть позитивность, актуальность; не-бытие есть их отрицание. Если контингентное есть действительно сущее, то оно – сверх своей сущности – должно быть позитивно определено в этом. Иначе получалось бы противоречие: сущее, поскольку оно контингентно, не было бы определено в бытии, но поскольку оно фактически существует, то оно, тем не менее, было бы определено в бытии. Так как оно определено в бытии не благодаря самому себе, то оно посредством другого должно быть в нем определимым, положеным в существование. Но другое, которое определяет нечто в его бытии, сообщает ему бытие, мы называем причиной или, более точно, – действующей причиной, так как оно, действуя, полагает или порождает сущее. Следовательно, если контингентное сущее действительно существует, то оно должно быть положено в бытие действующей причиной.
7.1.4.2.1. Эта причина сама могла бы мыслиться как конечная, следовательно контингентная причина. Как таковая, она сама требует некоей причины, и последняя, если она контингентна, предполагает дальнейшую причину… и так до бесконечности. То, что это ничего не объясняет, а лишь бесконечно откладывает объяснение, знал уже Аристотель. Кроме того, столь длинный, все расширяемый ряд сам всегда оставался бы бытийно-сообразно конечным, следовательно контингентным. Чисто количественное увеличение не ведет к качественному изменению. Столь бесконечно (in indefinitum) продолжаемый ряд конечных вещей дает лишь 'дурную бесконечность' (Гегель), не дает истинной, а именно, актуальной бесконечности. Всячески увеличиваемая сумма контингентных вещей, как сумма, все же остается контингентной; если она существует, она требует некоей причины, которая лежит вне ряда или суммы конечных причин, т. е. некоей первой причины (causa prima), которая уже не причинена, поэтому не контингентна и не конечна, а есть абсолютное само бытие.
Столь же значимо размышление о том, можно ли представлять ряд как прямую линию, которая простирается в бесконечное, или как круг, чей конец возвращается к началу.
В обоих случаях весь ряд остается контингентным и требует причины, лежащей вне ряда. В случае замыкающего себя круга к этому прибавляется, что всякий член ряда, даже если он опосредствован другими членами, был бы причиной самого себя, что противоречиво; весь круговорот остается контингентным. В обоих случаях требуется первая причина, благодаря которой весь ряд положен в существование.
7.1.4.2.2. Кроме того, оказалось бы, что конечная и контингентная причины могут полагать нечто – в его бытии – как сущее. Конечное действие необходимо предполагает бытие того, на что оно производит действие. Если сущее как таковое переводится из небытия в бытие, то это может происходить лишь в силу причины, формальным объектом которой выступает бытие как бытие; тогда ее материальным объектом является бытие всего сущего. Воздействуя, бытие способно все, что только возможно, полагать в действительность бытия. Это означает всемогущее творящее действие, оно предполагает 'господина бытия' (Шеллинг) как бесконечную причину.
Отсюда следует, что конечная причина никогда не может порождать бытие как бытие. Если же нечто просто начинает быть, следовательно из небытия полагается в бытие, то конечные причины, которые вызывают возникновение (causae secundae), не суть единственно полные и адекватные причины, ибо они всегда вызывают лишь конечные определения. Они предполагают содействие [Mitwirken] первой, бесконечной причины (causa prima), только она имеет могущество над бытием и может порождать бытие как бытие.
Из этого делаем вывод: первая причина уже не может быть причиненной, поэтому она не контингентна, она необходимо должна существовать из себя и благодаря себе самой. Но в таком случае она больше не может находиться в различии бытия и сущности, ибо на нем основывается контингенция сущего. Бытие не может быть определенным и ограниченным отличной от него сущностью. Его сущность есть бытие, само бытие есть его сущность. Оно есть 'само бытие' (ipsum esse), сущностью которого оно обязано 'быть' как изначальное единство и бесконечная полнота всей действительности бытия и совершенства бытия – как абсолютное и бесконечное бытие.
7.1.5. Конечная цель духа
7.1.5.1. Познавание Бога каким бы то ни было путем, даже лишь вопрошание о Боге, возможно только потому, что конечный дух, хотя и связанный миром опыта, сущностно превышает последний в простирании к абсолютному и бесконечному бытию. Во всем вопрошании и знании всегда уже предположено и со- исполнено основное знание о бытии, праутверждение бытия. Оно открывает безусловный и неограниченный горизонт бытия. Лишь в нем мы можем постигать и одновременно превышать конечное сущее 'как сущее': в виртуальной бесконечности, открытой для бытия вообще, направленной на актуальную бесконечность абсолютного бытия. Это лежит в основании всего искания предельного смысла жизни, всего философского вопрошания о едином, наивысшем и абсолютном. Оно показывает движение конечного духа к его последней цели как конститутивной цели, которая a priori обусловливает духовный акт в его возможности и определяет в его своеобразии.
7.1.5.2. Таковое, с сущностью конечного духа данное стремление не может уходить в пустоту; его цель должна быть по меньшей мере возможна (ср. 4.4.3; и прежде всего Марешаль, Бруггер). Способность [Vermogen] есть не что иное, как осуществление [Ermoglichung] действительного исполнения акта; потенция – не что иное, как возможность [Moglichkeit] акта. Если бы исполнение не было возможно, то не было бы и способности к нему; если бы акт не был возможен, то не существовало бы также потенции. Однако потенция познаваема лишь из акта. То, что на это издавна направлялись человеческое видение, вопрошание и искание – наше собственное вопрошание и мышление – доказывает сущностно
