«Замерзнешь, пока они там греются, — вздохнул и не спеша поплелся к бетонке. — И чего это Марьяшка меня сегодня заприглашала? — Чтобы согреться, стал думать о московских делах. — Кларка, наверно, придет?..» Он знал, что переводчица должна была возвратиться из ГДР. — Кларка так Кларка. — Летние воспоминания не согревали.
Он осторожно выбрался на бетонку, опасаясь, как бы не заметили из окна КПП, и посмотрел в сторону «овощехранилища», не идет ли кто навстречу. Ветер сметал с бетонного покрытия снег и дорога просматривалась плохо. Сзади, над забором и КПП, засветилось электричество, и почти тотчас же Борис услышал пыхтение машины. Видимо, Черенков, отпирая ворота, заодно зажег и свет. «Победа» медленно, неуверенно плыла к повороту, потом как-то неловко повернулась, словно ее занесло, но тут же качнулась вправо и поползла вниз по бетонке. Курчев стал посреди шоссе, как всегда делал, голосуя, и вдруг с ужасом сообразил, что в темноте цвета не определишь, и вдруг это не серая забродинская, а бежевая особистов. «Что скажешь? Сломал? Так посмотрят малявку. Спекся, Борис Кузьмин! — А чего там?! Моя вещь — куда хочу, туда везу», — злобно перебил себя. Ослепляя фарами, машина надвигалась прямо на него, но у водителя кишка была тонка. Он, не прибавляя скорости, повернул машину влево, но и Борис отпрыгнул туда же. Тогда тот вильнул вправо, но скорость была мала, мотор зачихал и заглох. — Что, пьяный? — закричал в темноту инженер Забродин. — Ты, Курчев? Да как ты…
— Это Боренька, — послышался голос Соньки-перестарки. — А мы с Валюхой в магазин.
— И ты здесь? — засмеялся Курчев, обходя «Победу» и хватаясь за ручку задней дверцы.
— Куда? Домой иди, — занервничал Забродин.
— Тише, инженер, мне до поворота.
— Не повезу. Ты арестован.
— Мы не скажем, — заступилась Валька. — Повезите, Всеволод Сергеич.
— Повези, чего уж, инженер. До поворота только, — пробурчал Гришка.
— А свет зачем испортил в салоне? — спросил Курчев, открывая дверцу. — Не бойся. Я тебя не видел. Ты меня не вез. Спрячьте меня, девочки? — и он уткнулся Вальке в колени.
«Повезло, — подумал. — Надо же такой факт, чтобы зануда катать их повез. Вот еще мотомеханизированное ухаживание.» — Ты не очень их спаивай, Сева, — сказал, когда проехали шлагбаум.
— Мы в магазин, — засмеялась Сонька, и никто бы не поверил, что это она сегодня днем выла в голос, бегая по двору в разодранном сарафане.
Машина тяжело поднималась по горбатой дороге. Забродин был неважным шофером, осторожничал и запаздывал переключать скорости. — Не захотела диктовать, — шепнула Борису девушка.
— Ну и фиг с ней.
— Я боялась зайти. Два раза мимо по улице шла. Видела — ты сидел на койке. Печатал — да? — снова зашептала девушка, как бы извиняясь перед лейтенантом за эту экскурсию в райцентр. — Там у вас Игорь, Морев этот. У него язык, как пилка…
— Кончай шептаться, — прошамкал Гришка.
— Секреты на кухню, — бодро подхватила маркировщица.
— Сейчас вылезем, — сказал Курчев. Всем пятерым не терпелось добраться до поворота.
14 В полупустом автобусе Гришку начало укачивать. Он позевывал, клевал носом, но уснуть никак не мог — слишком разошлись нервы. — Женись, слушай, на этой чернявой, — покряхтел, разгоняя дремоту. — Ей-бо, не прогадаешь. А то этому хануре достанется.
Борис, оторвавшись от невеселых мыслей, поглядел на Гришку и вдруг вспомнил, что километров через сорок они вылезут из полутемного с намерзшими окнами автобуса и расстанутся навсегда. Бесчеловечно было не подумать об этом раньше. Почти полгода жил с человеком душа в душу, спал на соседней койке, а теперь в последний раз сидишь с ним рядом, а
