— Я благодарна вам всем за ту теплоту, с которой вы меня приняли. Ведь теперь у меня появилась еще одна большая семья.
Прием был в самом разгаре. Время перевалило далеко за полночь, но никто не собирался расходиться. Казалось, то ощущение безмерного счастье, которое переполняло жениха и невесту, передалось и гостям, и прислуге, и оркестру. Никто не чувствовал ни усталости, ни желания отправиться домой. Все потеряли счет времени. Не было счета тостам, произнесенным в честь Дэна и Джессики, не было числа множеству пожеланий счастья и любви в будущей семейной жизни. Влюбленные ни на минуту не расставались, и даже за ужином в огромной столовой Дэн и Джес сидели рядом. Казалось, им никогда не надоест общество друг друга. Они танцевали, влюблено глядя друг на друга, или пили шампанское, сидя где-нибудь в укромном уголке, если такой вообще можно было найти при подобном скоплении народа, или выходили в сад, чтобы подышать свежим ночным воздухом. Вернее, там они проводили большую часть всего вечера, и порой Джефферсону приходилось звать их в дом через кого-нибудь из слуг, если гости вдруг обнаруживали, что потеряли из виду виновников торжества.
Было без двадцати три ночи, когда Дэну и Джессике удалось сбежать в сад в очередной раз, ведь там им можно было целоваться, сколько угодно, и говорить, о чем угодно. Они сидели в чудесной беседке, выстроенной в классическом греческом стиле, увитой плющом и вьющимися розами. Это было самое уединенное место в саду, и сюда редко кто заглядывал. В детстве Дэн любил прятаться здесь с книжкой и сладостями. Однако сейчас книжки были забыты, ведь рядом была восхитительнейшая женщина на свете, женщина, которую он любит, и которая любит его. Счастье переполняло его до краев, и Дэн готов бы кричать на весь мир о своей любви. Но он сдерживался от этого безрассудного поступка, только на губах его сияла ослепительная улыбка, а в голубых глазах, в которых точно сияло солнце, вспыхивал завораживающий огонь. Здесь было тихо, разве что пролетит иногда одинокая ночная птица, задевая крыльями листву деревьев, или затрещит сверчок или кузнечик где-то глубоко в траве. Сюда не доносились звуки музыки, здесь не слышно было голосов гостей, прогуливающихся по саду. Светила полная луна, и неповторимый свет ее серебрил все вокруг; даже кожа приобретала какой-то загадочный, чарующий оттенок.
Джессика сидела, закрыв глаза и наслаждаясь этой прекрасной ночью. Руки ее покоились в ладонях Дэна; на плечи был накинут его пиджак. Все было так чудесно, что с трудом верилось в реальность происходящего.
— Ты веришь, что это, наконец, произошло? — Тихо, почти шепотом спросил мужчина. — Ты веришь, что мы помолвлены?
Она посмотрела на него и поймала себя на мысли, что никогда не устанет смотреть на него. Дэн был красивым мужчиной, и было поразительно, что он что-то нашел в ней. Она-то считала себя самой обыкновенной женщиной.
— Знаешь, — ответила Джессика, — когда я вспоминаю твой день рожденья год назад, то неизменно мне вспоминается один эпизод. Вечер был в самом разгаре, когда ты вдруг исчез. Я почему-то это сразу заметила, и мне стало так тоскливо, что тоже захотелось куда-нибудь уйти. Я не помню, что заставило меня выйти в сад. Там было так тихо, спокойно — и так хорошо! И как все это разительно отличалось от того, что происходило в гостиной! Вот так же светила луна, и дул легкий ветерок. Я выбрала одну из тропинок и пошла по ней наугад. Наверное, подсознательно я искала тебя, хотя в то время ни за что не призналась бы в этом. Но уже тогда я была безумно влюблена в тебя. Самое удивительное, что я нашла тебя…
Она замолчала, на миг потерявшись в воспоминаниях.
— Нашла меня? — Недоумевая спросил Дэн. — Но я ничего такого не помню…
— Или ты меня нашел… — Продолжала Джессика. — Ты появился в саду так неожиданно, будто кто-то вдруг решил исполнить мое желание. Я просто почувствовала твое присутствие. Это невероятно, но когда ты рядом — вот как сидишь сейчас или находишься в нескольких метрах от меня, — я чувствую тебя всем своим существом. А когда ты далеко, ты — внутри меня — в моем сердце, в моей душе, в моих мыслях.
— Я чувствую то же самое! — Вырвалось у Дэна, и его руки крепче сжали ее ладони. — Я не знаю, как назвать это ощущение, но ты будто переполняешь меня. Понимаешь, о чем я?!
Джес кивнула и снова заговорила:
— Я повернулась и увидела тебя. И спряталась за ближайшее дерево, как трусиха, потому что ты вдруг назвал меня по имени, а я подумала, что ты увидел меня.
— Поразительно, как я тогда не понял, что ты рядом, — проговорил мужчина. — Наверное, мне следовало лучше прислушиваться к себе в тот вечер. А я был поглощен тем, что жалел себя.
— Ты стоял и одними пальцами держал бутон алой розы. Потом бросил его и пошел прочь. Я была рядом, Дэн, и слышала отчаяние в твоем голосе, когда ты назвал меня по имени. И это сказало мне все!..
— Вот как!.. — Проговорил он. — Почему же ты тогда не дала мне об этом знать? Ведь все могло измениться еще в тот вечер!
— Почему? — Переспросила женщина. — Не знаю. Возможно, потому, что боялась что-либо менять в своей жизни. Ведь я столько раз обжигалась, что когда в моей жизни появился Максвелл Колфилд, я вздохнула с облегчением и поблагодарила Бога за то, что Он послал мне его. Ты многого не знаешь, но у меня было два очень неудачных романа. И раз уж ты решил жениться на мне, то имеешь полное право знать о них, чтобы потом не попасть в неловкое положение.
— О нет, покорнейше благодарю! — Тревожно воскликнул Дэн. — Пожалуйста, избавь меня от этого.
Сейчас, когда они были так счастливы, ему претила даже сама мысль о том, что какие-то мужчины когда-то могли предъявлять претензии на ЕГО прекрасную ДЖЕССИ. И он не желал слушать откровенные признания своей возлюбленной о том, как кто-то разбивал ей сердце. Ибо у него тут же возникало желание хорошенько врезать этим 'кем бы они ни были'.
— Но… — Начала было Джессика, но тут же смолкла, поняв Дэна.
Ей ведь тоже не хотелось слушать о его отношениях с его бывшей женой, когда он вдруг захотел рассказать о ней. Так почему она должна заставлять его выслушивать ее исповедь?..
— Хватит о прошлом! — Попросил ее мужчина. — Давай оставим его в покое и будем жить настоящим, а думать о будущем. О нашем будущем.
— Кстати, о будущем… — Проговорила Джессика. — У меня кое-что есть для тебя. — Она сняла с шеи цепочку с золотым сердечком и на раскрытой ладони протянула ему. — Это на будущее, чтобы ты знал и помнил, что мое сердце принадлежит тебе.
— Ты отдаешь мне свое сердце? — Спросил Дэн и поцеловал ее раскрытую ладонь. А потом вдруг своей рукой сжал ее в кулак и посмотрел в дымчато-серые глаза, с такой доверчивостью смотревшие в его глаза. — Это очень серьезный шаг. Ты уверена, что хочешь этого? Еще не поздно, и я могу отпустить тебя.
Она ответила:
— Странный ты все-таки, Дэн Уайтхорн. Спрашиваешь меня, хочу ли я быть счастливой с тобой, когда у меня уже нет выбора. Вернее, нет, не странный. Это не то слово. Ты дразнишь меня свободой, которую я якобы могу получить, если захочу. Но ты отлично знаешь, что я откажусь от нее, потому не хочу ее.
— Значит, ты так думаешь обо мне? — Поинтересовался он. — Я вовсе не это имел в виду.
— Не важно, что ты имел в виду. Я люблю тебя и никуда от тебя не уйду. Я отдаю тебе свое сердце.
Они услышали чье-то смущенное покашливание и увидели Питера, который стоял, ожидая, когда на него обратят внимание.
— Что-то случилось, Питер? — Спросил Дэн, все еще сжимая руки Джессики.
— Простите, сэр, но ваш отец зовет вас в дом. Гости начали расходиться.
— Скажи ему, что мы уже идем.
— Да, мистер Дэн. Конечно.
Дворецкий ушел, а Дэн и Джессика пошли в дом по одной из дорожек.
— Как Питер тебя нашел? — Спросила женщина.
— Думаю, что он посмотрел в свой хрустальный шар. Он всегда это делает, когда я нужен отцу, —
