люди вокруг, но и то, чего больше всего на свете хотела ее дочь.
Клер была беременна. Она обнаружила это уже после того, как были подписаны все бумаги на развод. Это был ребенок Дерека, и зачат он был в ту памятную ночь после дня рождения Лауры. Раньше она сто раз подумала бы, стоит этому ребенку появляться на свет или нет, но сейчас она изменилась, и у нее не было на этот счет никаких сомнений. Этот малыш будет жить, он родится здоровым и сильным, а его отец много раз пожалеет о том, что бросил мать ради какой-то непонятной новой жизни.
Она теперь снова была Клер Хьюстон и жила в своей старой квартире на Хайд-стрит напротив одиноко пустующей квартиры Дэна Уайтхорна. Мысленно Клер давно уже попрощалась с ним и простила его, а также попросила прощения у него. Теперь она не злилась на него, не ненавидела, не любила, не мечтала о нем, а бережно оставила в прошлом, сохранив самые светлые воспоминания об этой любви в своем сердце. Он был вторым лучшим человеком (после Роберта Монтгомери) в ее жизни. Клер была безмерно благодарна Дэну за счастливые мгновения, проведенные вместе, за то, что он научил ее быть добрее, уважать других людей, стараться понимать их.
Она стала спокойной, уверенной в себе женщиной, которая знает, чего хочет. Жаль только, что объект ее желания никогда не достанется ей. У него новая жизнь. Без нее и ребенка, которого она носит под сердцем. Теперь Клер захотелось восстановить старые дружеские связи с Робертом и Джессикой. И однажды она позвонила Бобу. Трубку долго никто не брал, и когда Клер уже отчаялась, Боб ответил:
— Да, слушаю…
— Роберт, это ты?
Она не узнала его, поскольку он охрип — наверное, простудился.
— Клер?! — Ошеломленно спросил он.
— Да, — ответила она. — Я думала, тебя нет дома. Хотела уже положить трубку.
— Прости, я лежал и не хотел вставать. Я тут простудился немного. Никак не ожидал, что это ты звонишь. Думал, это кто-то с работы. Вот и не хотел отвечать.
— Да, — согласилась Клер, — слишком много времени мы не общались. Это моя вина. Я была на тебя зла из-за Дэна. Прости меня.
— Может, приедешь ко мне на ужин? — Предложил Роберт.
— С удовольствием. А я тебе не помешаю?
— Конечно, нет. Я буду очень рад тебе.
— Во сколько?
— Как соберешься. Хоть сейчас.
— Тогда я скоро буду. Ты живешь там же — на улице Вашингтона?
— Да, конечно.
— Ну, до встречи.
— Я буду ждать, — сказал Роберт и положил трубку на рычаг.
А потом сел в кресло и задумался. Клер позвонила сама. Это что-то новенькое. Он полагал, что после того как он принял сторону Джессики, их с Клер дружба исчерпала себя. Они не виделись почти четыре года. О чем можно говорить с человеком спустя четыре года, особенно если этот человек тебя почти ненавидел? Зачем Клер позвонила? Хотя трудно вычеркнуть восемнадцать лет дружбы. Видимо, и она это поняла. Но, скорее всего, у нее что-то случилось. Она никогда не позвонила бы сама, если бы была счастлива с Дереком.
'Ничего, скоро все узнаем, — решил Роберт. — Осталось лишь немного подождать'.
И он отправился на кухню готовить ужин.
Клер приехала с большим тортом и бутылкой элитного французского коньяка.
— Что отмечаем? — Удивленно спросил мужчина, встретив ее в дверях своей квартиры.
— Наше воссоединение, — радостно отозвалась женщина. — Если ты не против, конечно.
— Я только 'за'. Проходи на кухню. У меня ужин еще не готов.
Клер уселась за столом, а Роберт суетился возле плиты.
— Впервые вижу тебя за готовкой, — заметила она.
Он пожал плечами и ответил:
— Я живу один. Давно готовлю сам. Ведь ресторанная еда надоедает, какой бы вкусной она ни была.
— А я не умею готовить. Так и не научилась. Наверное, если бы у меня были хорошие отношения с матерью, она научила бы меня готовить.
— Это отговорка. Научиться готовить можно в любом возрасте, стоит только захотеть.
— Мне, наверное, придется походить на кулинарные курсы, — заметила Клер. — Хотя бы для того, чтобы научиться варить каши для ребенка.
— Что?! — Роберт повернулся и уставился на нее, будто видел впервые.
— Я беременна, — объявила Клер, радостно улыбаясь.
Ей так давно хотелось с кем-то поделиться этой новостью, что с самого своего приезда к Бобу она только и ждала повода, чтобы заговорить об этом. Впервые в жизни она испытывала такую удивительную, ни с чем не сравнимую радость, желание делиться этой радостью с любым человеком.
— Я вас поздравляю от всей души, — Роберт никак не мог прийти в себя от этой сногсшибательной новости. — Дерек, наверное, счастлив…
К его удивлению, Клер пожала плечами и сказала с деланным равнодушием:
— Наверное, он счастлив сам по себе.
— Он, что, не знает о ребенке?
— Нет. А если бы и знал, ему было бы все равно, — произнесла Клер.
— Не понимаю, — задумчиво проговорил Монтгомери. — Вы поссорились?
— Нет. Мы развелись, — коротко ответила женщина.
— О, господи! — Выдохнул он. — Час от часу не легче! Давно?
— Три месяца назад. Он начал новую жизнь. Я ему, видите ли, мешала.
— Но ведь ты скажешь ему о ребенке, — начал мужчина, совсем забыв об ужине.
— И не подумаю, — возразила она и добавила: — У тебя еда пригорит. А мы с малышом останемся голодными.
— Ах, да, конечно! — Спохватился он и вновь вернулся к своим кастрюлям. Затем снова продолжил разговор: — Понимаю. Ты не хочешь ему говорить, потому что боишься, что он решит, будто ты хочешь его удержать с помощью ребенка.
— Он может так подумать, — согласилась Клер. — Но это не главное, Боб.
— А что же тогда? Боишься, что он не признает ребенка?
— О, нет! — Покачала головой Клер. — В таких семьях не бывает ни чужих детей, не незаконнорожденных. Вспомни хотя бы Джессику. Ее дочь родилась уже после гибели Дэна. Как раскричались тогда газетчики. Будто атомная бомба разорвалась. Но Джефф повел себя так, что сомнений ни у кого уже быть не могло. Так что я не думаю, что Итон Стефенс позволит своему сыну отказаться от этого ребенка.
— И в чем же тогда проблема? — Недоумевал Роберт.
— Проблема во мне и Дереке, Боб. Мы просто не можем жить вместе. Нас хоть и тянет друг к другу, но семейная жизнь нам противопоказана категорически.
— Будешь растить ребенка одна? — Поинтересовался Монтгомери. — Или сделаешь аборт, пока не поздно?
— Конечно, нет! — Последовал возмущенный ответ. — По-моему, ты меня плохо знаешь, особенно в свете того, как я родилась на свет. Я никогда не откажусь от этого ребенка, Роберт. Более того, однажды я поняла, что хочу детей — сына и дочку — и обязательно от любимого человека.
— Если бы Дэн был жив, — от него? — Осторожно спросил мужчина.
— Дэн остался в прошлом, как и моя любовь к нему, — спокойно произнесла Клер. — Когда я встретилась с ним, мне был нужен не столько он сам, сколько его деньги. Я получила его деньги, пусть и без него, но легче мне от этого не стало.
