десять минут отмокал в кипятке. Надев чистое платье, я послал служанку за Кахеи и распорядился разбудить настоятеля. Шел час Быка.
Я встретил Кахеи в коридоре, вкратце описал ему ситуацию, и мы вместе направились к комнату к настоятелю. Макото стоял на посту и должен был вскоре присоединиться к нам.
Было принято решение вывести нашу армию как можно раньше, оставив небольшую группу всадников в Тераяме, чтобы дать арьергардный бой.
Кахеи с Макото тотчас отправились в деревню будить Амано и остальных: необходимо срочно готовить провизию и снаряжение. Настоятель велел слугам оповестить монахов – колокольный звон сделал бы это быстрей, однако в столь поздний час дал бы знак шпионам. Я пошел к Каэдэ.
Она ждала меня в сорочке. Распущенные волосы окутывали ее подобно одеянию, сияя чернотой на фоне молочной ткани и белой кожи. При виде Каэдэ я, как и всегда, затаил дыхание. Что бы с нами ни произошло, я всегда буду помнить ту счастливую весну. Моя жизнь полна незаслуженных радостей, но быть с Каэдэ – величайшее блаженство.
– Майами сказала, что пришел неприкасаемый, а ты впустил его и разговаривал с ним.
В голосе Каэдэ звучало то же изумление, что и у служанки.
– Его зовут Е-Ан. Я встретил его в Ямагате.
Я разделся, надел ночное белье и сел напротив, колено к колену.
Она внимательно посмотрела на меня.
– Ты устал. Ложись.
– Да, мы должны поспать несколько часов. Отправляемся в путь с первым лучом солнца. Храм окружили Отори. Пойдем через горы.
– Эту весть принес тебе неприкасаемый?
– Он рисковал жизнью.
– Но ради чего? Откуда ты его знаешь?
– Помнишь тот день, когда мы приехали сюда с господином Шигеру?
– Как же забыть, – улыбнулась Каэдэ.
– Предыдущей ночью я забрался в замок и положил конец страданиям пленников, подвешенных на стене. Они были Потаенными. Слышала о таких?
Жена кивнула.
– Шизука кое-что мне рассказывала. Люди клана Ногучи мучили их не меньше.
Один из них был братом Е-Ана. Неприкасаемый видел, как я выходил из рва, и решил, что перед ним ангел.
– Ангел Ямагаты? – медленно произнесла Каэдэ. – Наутро об этом говорил весь город.
– С тех пор мы встретились снова, наши судьбы словно переплетены. В прошлом году он помог мне добраться до Тераямы. Если бы не он, я бы погиб в снегу. По пути Е-Ан отвел меня к святой женщине, и она предрекла мне жизнь.
Я никому не говорил, ни Макоте, ни Мацуде, о словах пророчицы, но теперь мне захотелось поделиться с возлюбленной. И я прошептал ей на ухо, что во мне перемешаны три крови: я рожден среди Потаенных, жизнь моя более мне не принадлежит. Судьбой мне предначертано мирно править над землями от моря до моря, когда Земля выполнит веление Небес. Я не раз вспоминал эти слова, иногда веря в них, иногда нет. Пять битв принесут нам мир, четыре победы и одно поражение. Каэдэ не должна знать только то, что мне предстоит умереть от руки собственного сына – это слишком тяжелое бремя, к тому же нельзя выдать главный секрет: девушка из Племени по имени Юки, дочь Муто Кенжи, носит под сердцем моего ребенка.
– Ты родился среди Потаенных? – осторожно спросила Каэдэ. Племя решило забрать тебя из-за происхождения твоего отца? Шизука пыталась объяснить мне.
– Когда Муто Кенжи впервые пришел в дом Шигеру, он поведал, что мой отец был Кикутой, из Племени. Он сам тогда не знал, в отличие от Шигеру, что отец был наполовину Отори.
Я уже показывал Каэдэ удостоверяющие это письмена. Отец Шигеру, Отори Шигемори, приходится мне дедом.
– А кем была твоя мать? – тихо спросила она.
– Мама – из Потаенных. Я вырос среди них. Люди Йоды вырезали мою семью в деревне Мино. Они убили бы и меня, если б не Шигеру. – Я перевел дыхание и заговорил о том, о чем и вспоминать боялся. – У меня было две сестренки, две девочки – девять лет и семь. Их тоже уже нет.
– Какой ужас, – произнесла Каэдэ. – Я всегда переживаю за сестер. Надеюсь, мы сможем послать за ними, когда прибудем в Маруяму. Только бы с ними ничего не случилось.
Я молчал и думал о Мино, где нам так спокойно жилось.
– Какая странная тебе выпала судьба, – продолжила Каэдэ. – Когда мы встретились, мне показалось, ты скрываешь много тайн. Я наблюдала за тобой, таким замкнутым, и мне хотелось узнать о тебе все.
– Я когда-нибудь расскажу тебе, но сейчас надо поспать.
Мы легли на тюфяк, и Каэдэ натянула стеганое одеяло. Я обнял ее, развязав сорочку, чтобы почувствовать прикосновение кожи. Она позвала Майами погасить ламы. Запах дыма и масла остался в комнате, когда шаги служанки утихли.
Я знал все звуки храма в ночной час: полная тишина, нарушаемая приглушенным перемещением монахов, регулярно встававших в темноте для молитвы, слабое пение, неожиданный бой колокола. Однако
