боролся.
Почувствовав знакомое, успокаивающе прикосновение Ято, я помолился, чтобы он меня не подвел, и сосредоточился на обнаженной шее Е-Ана.
Лезвие рассекло кость с привычной легкостью.
Вы избавили моего брата от страданий в Ямагате. Если представится случай, даруйте и мне свободу.
Случай представился, и я сделал то, о чем меня просили. Я спас его от пыток и дал быструю достойную смерть, как Шигеру. И все же считаю этот поступок одним из самых позорных в моей жизни. От воспоминания стучат зубы, и к горлу подступает тошнота.
Тогда я должен был сохранить каменное лицо. Малейший признак слабости или сожаления привел бы меня к гибели. Жизнь неприкасаемого ценилась меньше, чем собачья. Я не осмелился взглянуть на отсеченную голову, на хлынувшую кровь. Проверил меч – на нем ни капли. Посмотрел на Араи.
Он встретил мой взгляд, и я опустил глаза.
– Ну вот, – довольно произнес он, обращаясь к вассалам. – Я знал, что нечего беспокоиться по поводу Отори. – Араи хлопнул меня по плечу, придя в хорошее расположение духа. – Поедим вместе, обсудим планы. Пусть твои люди отдыхают, я позабочусь, чтобы их накормили.
Я совершенно потерял чувство времени. Похоже, было около полудня. Во время обеда температура стала падать, с северо-запада подул прохладный ветер. Неожиданное наступление холода побудило Араи к незамедлительным действиям. Он решил отправляться в путь ранним утром следующего дня, воссоединиться с остальной частью своей армии и выступить против Хаги. Я должен был отвести своих людей обратно к побережью, связаться с Терадой и обговорить нападение с моря.
Пусть битва состоится в полнолуние десятого месяца. Если мне не удастся к тому времени устроить морскую атаку, Араи оставит кампанию, укрепит свое положение на уже захваченной территории и уйдет в Инуяму, где я к нему и присоединюсь. На последний ход событий мы не рассчитывали, намереваясь одержать победу до зимы.
Пригласили Кахеи, и я обрадовался нашей встрече. Мы оба опасались, что никогда больше не увидимся. Поскольку всех моих людей переправить на корабле невозможно, часть отдохнет день-другой и направится на восток во главе с Кахеи. Я пока не разговаривал с Макото и не знал, брать ли его с собой или предоставить Кахеи. Как-то друг сказал, что мало понимает в кораблях и море.
Потом мы занялись расквартировкой воинов и сбором еды в районе, обедневшем до предела. Во взгляде Макото было нечто – сочувствие? сострадание? – но я не хотел изливать душу ни ему, ни кому бы то ни было. Расправившись с делами, я вернулся к пруду. Наступал вечер. Останки Е-Ана исчезли, как и все пленники. Их казнили и погребли без церемоний. Интересно, кто закапывал этих людей? Е-Ан находился со мной, чтобы хоронить мертвых, но кто сделал бы это для него?
Проходя мимо конюшни, я проверил собственных коней. Их кормили Сакаи и Хироши, радостные, что предстоит хоть денек передышки.
– Может, тебе отправиться завтра с господином Араи? – сказал я Сакаи. – Похоже, мы снова на одной стороне с Маруямой. Отвезешь Хироши домой.
– Простите меня, господин Отори, – ответил он, – но я бы предпочел остаться с вами.
– Кони к нам привыкли, – вставил Хироши, гладя Шана по короткому мускулистому загривку. Животное жадно ело. – Не отсылайте меня обратно.
Я слишком устал, чтобы спорить, и, по правде говоря, хотел оставить мальчика и коней при себе. Далее я направился к храму, чувствуя необходимость снять с себя грех убийства Е-Ана. Помыл руки и прополоскал рот водой из чаши, попросил очищения от смерти и благословения богини. Удивился сам себе: верю ли я во все это или нет?
Затем я сидел и наблюдал, как солнце садится за кедры, смотрел на поразительно голубую воду пруда. В неглубокой заводи проплыла серебряная рыбка, на могучих крыльях прилетела за едой цапля. Она стояла терпеливо, молча, наклонив голову. Черный глаз не мигал. Цапля ударила клювом, рыбка забилась на мгновение и была проглочена.
Вверх поднимался дым от костров, растворяясь в дымке вокруг пруда. На небе появлялись первые звезды, как жемчужины на сером шелке. Сегодня не будет луны. В ветре ощущалось наступление холодов. Город гудел вечерней песней жующих людей, до меня дошел запах еды.
Я не был голоден, весь день боролся с тошнотой. Заставил себя от души наесться и напиться с Араи и его вассалами. Скоро придется присоединиться к ним снова и произносить бесконечные тосты за общую победу. Я откладывал этот момент, глядя на пруд, который постепенно терял яркий цвет и становился серым, как небо.
Цапля, мудрей меня, вспорхнула, ударив крыльями, полетела на ночлег.
Наступали сумерки, и мысли о Е-Ане уже не приводили меня в ужас. Где теперь его душа? У Тайного Бога, который все видит и всех судит? Я не верил в существование такого бога. Если он есть, то почему не защитит своих последователей от страданий? Если он есть, я-то уж точно попаду в ад.
Жизнь твоя вышла на поверхность и более тебе не принадлежит. Е-Ан верил в это пророчество. Мир дается ценой кровопролитий. Несмотря на заповедь Потаенных не убивать, он знал и принимал эту истину. Потеря придала мне решимости установить мир, чтобы его кровь, мною пролитая, утекла не напрасно.
Убедив себя, что нельзя предаваться тоске, я встал и вдруг услышал вдалеке голос Макото. Ему кто-то ответил – Широ. Память сыграла со мной обычную шутку, и я совсем забыл, что уже видел его в тот день. Встреча с Араи и последовавшие события наложили слишком сильный отпечаток. Теперь вспомнилось, как он выкрикнул мое имя, и над городом повисла тишина, пока я ехал по улицам.
– Такео! – позвал Макото. – Этот человек давно тебя ищет. Он хочет пригласить тебя в свой дом.
– Мы отстроили только полкрыши, – улыбнулся Хиро, – зато у нас есть еда и дрова. Почтем ваш визит за большую честь.
Я был ему благодарен и обрадован такой житейской практичностью.
– Ты в порядке? – спросил Макото.
