ПЕСЕЦ ДЛЯ КОТЕНКА
Что ни говори, а самая обычная жизнь зачастую снабжает нас такими сюжетами, что музы, вдохновлявшие классиков, могут спокойно идти на пенсию. По нетрудоспособности. Взять хоть последний эпизод из жизни нашей семьи — покупку шубы. Любой Шекспир от зависти удавится! Гарантирую!
История эта началась в первых числах сентября, когда мы с Леной заскочили в хозяйственный магазин на Большой Академической. Нужен был «яхтный» лак для дачи. Там на солнечной стороне домика вагонка стала темнеть, и ситуация требовала немедленного вмешательства. Да и то сказать, пинотекс продержался почти двадцать лет, пришел черед его чем-нибудь сверху перекрыть. Лак был только паркетный, и для наружного покрытия мы его брать не стали. Зато в магазине появился новый отдел, торгующий одеждой. Мы удивились, конечно, но носы внутрь сунули. Сначала ничего интересного не увидели. Собирались уже отчаливать, но тут…
Их Кошачье Величество поставило торчком ушки и выгнуло спинку. Я отследил направление застывшего взгляда — в дальнем углу зала на вешалке в окружении блузок, жакетов, курток и пуховиков висела короткая песцовая шубка. И мне стало ясно, что именно этот цвет и фасон нужны нам отныне для поддержки гармонии чувств и сохранения семейного счастья.
Вот только, похоже, все окрестные кумушки сбежались знакомиться с ассортиментом, и к прилавку разноцветной гусеницей вытянулась очередь. Да и настроение у моей женушки было не для помурлыкать, а совсем даже — для поцарапаться. Сделав три полных круга по маршруту: вешалка с шубкой — муж в конце очереди — продавщица в ее начале, Лена решительно дернула меня за рукав.
— Пошли отсюда! Эта корова по часу с каждым покупателем возится! Мы до зимы здесь проторчим! — прошипела жена мне на ухо.
— Давай еще минут пять подождем, может, дело быстрее пойдет.
Теперь кругов насчитывалось семь. Лена буквально разрывалась между внезапно возникшей страстью и врожденным чувством долга. Шубка звала ее в меховые объятия, а долго стоять в очереди мы не могли. Внутренняя борьба длилась меньше трех минут. Страсть капитулировала.
Вышли из магазина мы с высоко поднятой головой. Одной на двоих, поскольку моя-то как раз была низко опущена. Пока шли к машине, Лена успела прочесть целую лекцию по основам рыночных отношений. За считаные секунды она водрузила на щит принцип «ПОКУПАТЕЛЬ всегда прав» и подняла его на недосягаемую высоту. Мне оставалось только слушать и кивать головой.
Вообще-то обычно я не так покладист, иной раз могу и поворчать, даже вспылить. Но здесь — особый случай. Можно сказать, чрезвычайное стечение обстоятельств! Во-первых, у моей благоверной близился «женский день», а в это время она всегда излишне раздражительна. Во-вторых, нам действительно нужно было успеть проскочить на дачу до начала вечерней пробки. Иначе возникала опасность проторчать на шоссе до ночи. А часы уже показывали половину пятого.
По улице Космодемьянских мы быстро домчались до порядком загруженной Ленинградки. И потом почти полтора часа, до самой бетонки,[1] где ее наша Рогачевка пересекает, я вынужден был слушать возмущенные рассуждения о том, как плохо работает наша сфера обслуживания в целом и магазины в частности, как медлительны и бестолковы бывают некоторые толстые продавщицы промтоварных отделов.
На мой вкус, женщина была вовсе не толстой, да и трудилась она довольно споро, но эти мысли я, разумеется, держал при себе. Зачем нарываться на неприятности? Я сочувственно кивал, бросал примирительные реплики, старался хоть немного успокоить. Честно говоря, в случившемся была и моя вина. Стартовали мы в тот день на час позже обычного, потому что я увлекся работой и не уследил за временем. Просто жена слишком хорошо ко мне относится, вот и злится на ни в чем не повинную продавщицу.
За бетонкой Рогачевское шоссе было совершенно свободным, и Лена успокоилась. Теперь мы при любом раскладе успевали к сроку. На дачу наша «пятнашка»[2] прибыла в седьмом часу вечера. До захода солнца мы еще успели сделать много полезного: полить грядки, помыть изнутри и снаружи машину, подкрасить в одном месте забор, поправить дуги помидорного парника.
Все-таки какое же это чудо — все эти полиэтиленовые пленки, лутрасилы, пластиковые дуги, химикаты и инсектициды! Насколько они облегчают жизнь огородника! Вот если бы еще не кислотные дожди, было бы совсем здорово. Еще каких-нибудь пятьдесят лет назад огурцы в Подмосковье росли до сентября на открытых грядках, а сейчас их от каждой капли укрывать приходится.
К вечеру мы заперли калитку на замок, выключили в доме свет и спустились в подвал. Собственно, ради этого подвала мы сюда и приехали. Ведь сегодня полнолуние, а мы с женой — оборотни. Хорошо это или плохо? Как посмотреть!
Начнем с хорошего: мы можем жить до тысячи лет, если будем вести себя аккуратно, — биологические часы тикают, только пока мы пребываем в своем зверином обличье. И, если исключить произвольные превращения, за пять лет набегает всего месяц «животного» существования. То есть за тысячу человеческих лет мы проживаем семнадцать «звериных» — нормальную среднюю жизнь волка, медведя, тигра или другого подобного животного. Возможно, где-то по земным просторам бродят оборотни- мамонты, которые помнят еще неандертальцев, но мне за двести пятьдесят шесть лет жизни такие не встречались. Лена младше меня почти на два столетия, хотя навскидку все присваивают нам вполне корректные три-четыре года разницы. В ее пользу, разумеется.
Но есть и минусы. Каждую четверть века нам приходится резко менять свою жизнь, обрывая «человеческие» связи, и начинать все с чистого листа. Изменить при этом требуется не только место жительства и круг общения. Приходится обзаводиться новыми вкусами и привычками, стилем поведения, даже словарным запасом. А сколько новых документов требуется! И с каждым разом все больше! Хорошо хоть община у нас дружная, помогает обустраиваться всем, кто ведет себя прилично и не создает проблем коллегам. Я уже привык к такому положению дел, а для Лены это пока в новинку. Она до сих пор иногда порывается связаться со своими школьными подругами. Норовит то письма им написать, то по телефону позвонить. Потом плачет в подушку до полуночи.
Еще одна проблема — в полнолуние мы помимо воли превращаемся в животных, полностью забывая все, что было в человеческой жизни. Эти дикие звери способны загрызть самого близкого человека или забежать в такие дебри, из которых сложно бывает выбраться. Следовательно, работа с девяти до шести — не для нас. Нужен свободный график, еще лучше — свободные деньги. Чтобы зверей на это время изолировать. Как? Сейчас узнаете! Я как раз к этому перехожу.
В подвале три загородки, отделенные от основного помещения толстыми стальными прутьями — такие даже медведю трудно согнуть. Две — наши с Леной, одна — на всякий случай. Вдруг кто из друзей заедет и останется в полнолуние. Двери — из таких же прутьев, замки закрываются на два оборота. Ключи вешаются на гвозди с помощью специального приспособления — стального прутка с у-образной вилкой на конце. Человек таким прутком ключ достать сможет. Зверь — никогда.
Мы целуемся на прощание, и каждый ныряет в свой закуток. Закрываем двери. Ключи, как обычно, вешаем поочередно: сначала она, потом я. Если у нее он срывается, то я свой с другой стороны двери оставляю. Потому что волку его не достать и дверь не открыть. А вот рысь — та могла бы. Кошки, они вообще ловчее и хитроумнее. Но сегодня у Лены все прошло без происшествий. Я тоже повесил ключ с первой попытки. Мы отложили прутки на середину подвала. Достанем, когда все закончится.
А пока делать нечего, поговорили о планах на завтрашний день. Лена сказала, что нужно заехать в тот же магазин на обратном пути. Все-таки шубка не давала ей покоя. Я ничего не имел против. Меха хищниц-конкуренток всегда производили на мою жену неизгладимое впечатление. Да и давно я ее обновками не радовал. Через пару минут после окончания разговора у меня зачесался и стал подаваться вперед кончик носа. Началась трансформация. К лицу рывком приблизился бетонный пол. В соседней клетке сверкнули глаза рыси.
Очнулся я, сидя на полу и вычесывая ногой ухо. Поднялся. Достал ключ. Открыл дверь. Лена все еще продолжала ошалело мотать головой. У нее процесс обратного перехода происходит намного медленнее. Я
