Ляйтнер может отказаться со мной разговаривать. И все же это шанс, которым нужно воспользоваться.
Ричард отвернулся, чтобы взглянуть на темнеющее море, которое плескалось под носом лодки. Он тонко улавливал каждое движение Берил, чувствовал ее близкое присутствие так же очевидно, как тепло садящегося за горизонт солнца. И это просто сводило его с ума – быть так близко к желанной женщине, не имея возможности предаться с ней страсти. Ричард считал часы до того момента, когда они снова окажутся наедине, когда он сможет снять с нее одежду, заняться с ней любовью… «Когда-то я считал, что эта женщина мне не по зубам, что она не для меня, – размышлял он. – Может быть, так оно и есть. Вероятно, это всего лишь любовная лихорадка и со временем страсть перегорит, сделав нас обоих более печальными и мудрыми. Но сейчас она – все, о чем я думаю, чего так неистово желаю…»
– Значит, вот куда мы направимся теперь, – прошептала Берил. – В Берлин.
– Это серьезный риск, там может быть очень опасно. – Их взгляды встретились в бархате сумрака. – Все может пойти не так…
– Только не тогда, когда ты рядом, – с нежностью произнесла она.
«Надеюсь, ты права, – подумал Ричард, прижимая любимую к своей груди. – Боже мой, как бы мне хотелось, чтобы ты оказалась права…»
Игральные кости стукнулись о стену камеры и упали, показав пять и шесть.
– Ага! – вскричал Джордан, с триумфом поднимая вверх кулак. – Ну, сколько я там выиграл? Десять тысяч франков? Правда десять тысяч?
Его сокамерники, Лерой и Фофо, безропотно кивнули.
Джордан протянул руку:
– Время платить, джентльмены!
В его ладонь опустились два грязных клочка бумаги. На каждом из них была написана цифра – 10 000. Джордан усмехнулся:
– Еще партию?
Фофо потряс кости в руках, метнул их об стену и застонал – три и пять. Потом бросил Лерой – и вовсе две двойки. Джордан снова выбросил пять и шесть. Сокамерники вручили ему еще две потрепанные бумажки. «Такими темпами я уже завтра буду миллионером! – возликовал Джордан, глядя на растущую кучу долговых расписок. – Жалко, что только на бумаге». Он взял в руки кости и собрался сделать еще один бросок, когда услышал звук приближающихся шагов.
Снаружи, за решеткой камеры, стоял Реджи Вэйн, держа корзину с копченым лососем и крекерами.
– Хелена прислала тебе подкрепиться, – сказал он, пропихивая корзину через маленькое отверстие в самом низу двери камеры. – Да, тут свежая скатерть, салфетки и все в таком роде… На эти выигранные бумажки ведь не наешься, не так ли?
– Разумеется, нет, – согласился Джордан, с благодарностью принимая корзину драгоценных даров. – Вы настоящий друг, Реджи.
– Да, конечно… – усмехнулся Вэйн и закашлялся. – Хочется хоть чем-нибудь помочь сыну Мэдлин.
– Что-нибудь стало известно о дяде Хью?
– О нем по-прежнему ни слуха, как уверяют твои люди в Четвинде.
Расстроенный, Джордан поставил корзину на пол.
– И это самое странное во всей этой истории! Я – в тюрьме. Берил исчезла. А дядя Хью, вероятно, занят выполнением какой-нибудь секретной миссии для МИ-6. – Джордан принялся расхаживать по камере, не обращая внимания на то, что Фофо и Лерой с жадностью набросились на содержимое корзины. – А как продвигается расследование взрывов? Есть что-нибудь новенькое?
– Эти два взрыва определенно связаны. Устройства были изготовлены одной рукой. Похоже, кто-то пытался избавиться от них всех – и от Берил, и от Сен-Пьеров.
– Думаю, мишенью была именно Мари Сен-Пьер. – Джордан замер на месте и взглянул на Реджи. – Допустим, покушались действительно на нее. Что могло послужить мотивом?
Реджи пожал плечами:
– Она не из тех женщин, что склонны наживать себе врагов.
– Вы наверняка можете найти ответ на этот вопрос. В конце концов, Мари и ваша жена – лучшие подруги. Хелена должна знать, кто желал Мари смерти.
Реджи с тревогой взглянул на него:
– Не то чтобы это можно было использовать как… доказательство.
Джордан подошел к Вэйну ближе:
– Что вы имеете в виду?
– Это лишь слухи. То, о чем когда-то упоминала Хелена.
– Это связано с Филиппом?
Реджи стал сосредоточенно изучать пол.
– Мне кажется, это немного… не по-джентльменски, что ли, вытаскивать все это наружу. Видишь ли, это произошло так много лет назад…
– Что произошло?
– Любовная интрижка. Между Филиппом и Ниной.
Джордан уставился на Реджи сквозь железные прутья решетки. «Вот оно что! – подумал он. – Это и есть мотив».
– Когда вы узнали об этом? – спросил Джордан.
– Я слышал об этом пятнадцать – двадцать лет назад. Понимаешь, я долго не мог понять, почему Хелена так не любит Нину. Это ведь почти… ненависть. Ну, ты знаешь, как это бывает с женщинами, со всеми этими ехидными взглядами. Сначала я счел это проявлением ревности. Моя Хелена всегда чувствует себя некомфортно в компании более… ладно, более привлекательных женщин. Собственно говоря, стоит мне мельком бросить взгляд на чье-нибудь красивое лицо, и она тут же становится просто несносной!
– Откуда же она узнала о Филиппе и Нине?
– Ей рассказала Мари.
– Кто-нибудь еще знал об этом?
– Сомневаюсь, что это было известно многим. Бедняжка Мари явно не собиралась предавать огласке свое унижение. Оповещать всех и каждого, что ее муж развлекался с такой наглой штучкой, как Нина!
– И все же она оставалась замужем за Филиппом все эти годы…
– Да, уж она-то весьма предана браку. И зачем ей было выворачивать все это грязное белье на публику? Чтобы разрушить его карьеру? Сейчас Филипп – министр финансов. Возможно, он взойдет на самую вершину. И Мари будет с ним. Значит, в отдаленной перспективе ее молчание окупится с лихвой.
– Если она все еще будет в живых, чтобы насладиться его высоким положением.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что Филипп мог пойти на убийство собственной жены? И почему именно сейчас, по прошествии всех этих лет?
– Возможно, Мари поставила ему ультиматум. Посудите сами, Реджи! Филипп взлетел по карьерной лестнице, ему осталось всего ничего до кресла премьер-министра. И тут-то Мари говорит: «Или твоя любовница, или я. Выбирай».
Реджи выглядел задумчивым.
– Если он выбирает Нину, значит, ему нужно избавиться от своей жены.
– Да, но что, если он выбирает Мари? И Нина оказывается не у дел?
Нахмурившись, они смотрели друг на друга сквозь прутья тюремной решетки.
– Позвоните Домье, – сказал Ричард. – Расскажите ему все, что сейчас поведали мне, об этой интрижке. И попросите, чтобы он приставил к Нине «хвост».
– Но ты ведь на самом деле не думаешь…
– Я думаю, – сказал Джордан, – что до сих пор мы рассматривали эту историю под абсолютно ошибочным углом. Взрыв не был террористическим актом с политическими мотивами. Весь этот вздор про какую-то «Мировую солидарность» был лишь дымовой завесой, скрывавшей истинный мотив покушения.
– Ты имеешь в виду, что этот мотив был личным?
