скрылась из поля зрения! Значит, одной проб лемой, о которой он так волновался, будет меньше.
– А что известно по поводу взрыва? – спросил Джордан. – Что об этом говорит Домье?
– Его люди утверждают, что есть определенное сходство.
– С чем?
– Со взрывом в квартире Сен-Пьера.
Джордан в изумлении уставился на Реджи:
– Но ведь это был террористический акт. «Мировая солидарность» или другая безумная организация…
– Вероятно, бомбы чем-то напоминают отпечатки пальцев. То, как они изготовлены, позволяет установить личность их создателя. У обоих механизмов идентичная схема сборки, система расположения проводов. Что-то в этом роде.
Джордан покачал головой:
– И зачем террористам покушаться на Берил? Или на меня? Мы штатские люди.
– Вероятно, они думают иначе.
– Или, может быть, это вообще не террористы, – бросил Джордан, неожиданно срываясь со стула.
Он энергично зашагал по комнате, словно разгоняя застоявшуюся кровь в своих ногах, своем мозге. Слишком много часов, проведенных в камере, заставили тело Джордана одеревенеть – сейчас ему требовалось хорошенько размять кости и глотнуть свежего воздуха.
– А что, если этот взрыв в квартире Сен-Пьеров вовсе не был покушением террористов? – предположил он. – Что, если вся эта чепуха с «Мировой солидарностью» была выдумкой, призванной скрыть настоящий мотив?
– Ты имеешь в виду, что у этого покушения не было политической подоплеки?
– Конечно.
– Но кто-то ведь хотел убить Филиппа СенПьера?
Джордан вдруг остановился как вкопанный – его поразила неожиданная догадка.
– Не Филиппа, – тихо сказал он. – Его жену. Мари.
– Так это Мари подложила взрывчатку?
– Нет! Мари была мишенью! Когда бомба сработала, она находилась дома одна. Все вокруг считают, что это был промах, ошибка с учетом времени. Но тот, кто установил взрывное устройство, точно знал, что делал. Он пытался убить Мари, а не ее мужа. – Джордан выразительно взглянул на Реджи, подчеркивая, что его новая просьба не терпит отлагательств. – Вы должны связаться с Вулфом. Передать ему то, что я только что сказал.
– Я не знаю, куда он запропастился.
– Спросите у Домье.
– Он тоже не знает.
– Тогда выясните, куда делся мой дядя. Я никогда не нуждался в семейных связях так, как сейчас.
После ухода Реджи охрана препроводила Джордана в его старую, многоместную камеру. Стоило ему войти в это унылое пристанище, и в нос резко ударили знакомые запахи – «ароматы» кислого вина и немытых тел. «Назад, в компанию старых друзей», – подумал Джордан, глядя на двух французов, которые храпели на своих койках. Это были те же самые парни, камеру с которыми делил Джордан, когда его только задержали. Пьяница, вор и он, Тэвисток, – какое веселое трио они составили! Он подошел к своей койке и положил рядом два бумажных пакета с едой и вином. По крайней мере, больше не придется давиться этим гуляшом!
Джордан прилег и уставился на паутину в углу. Так много еще нужно выяснить, просто необходимо нагнать упущенное время! «Убийца на свободе, а я здесь, под замком, абсолютно бесполезный, – с досадой думал он. – Тут я не могу проверить свои версии. Если бы мне помог кто-то, кому я доверяю, кто-то, в отношении кого можно не сомневаться: он – на моей стороне… Куда, черт побери, подевалась Берил?»
Греческий трактирщик ловко метнул на стол пару стаканов рецины.
– Летом у нас много туристов, – пожал плечами он. – Я не могу отследить всех иностранцев.
– Но этот человек, Ридо, не турист, – объяснил Ричард. – Он живет на этом острове уже двадцать лет. Француз.
Трактирщик рассмеялся:
– Французы, голландцы – для меня они все одинаковы.
Он весело хмыкнул и пошел обратно на кухню.
– Еще один тупик, – пробормотала Берил. Она сделала глоток рецины и состроила недовольную гримаску. – И люди на самом деле пьют это варево?
– А некоторые даже наслаждаются им, – ответил Ричард. – Они пристрастились к этому вину.
– Тогда, может быть, и я в свое время привыкну к этому вкусу. – Берил отодвинула стакан и окинула взглядом мрачную таверну.
Был уже полдень, и пассажиры, сошедшие с последнего круизного судна, начали стекаться в закусочную, прячась от жары. Их сумки были доверху набиты обычными покупками туристов: греческими амфорами, рыбацкими фуражками, крестьянскими платьями в народном стиле.
Вынужденная слушать бормотание на полудюжине языков, Берил вдруг осознала, почему местные жители даже не потрудились отличить француза от любого другого чужака. Иностранцы приезжали, тратили деньги и уезжали – вот и все, что нужно было о них знать.
Трактирщик снова появился из кухни, неся обжигающую тарелку кальмаров. Он поставил блюдо на столик, занятый немецкой семьей, и уже было собрался обратно на кухню, но Ричард остановил его вопросом:
– А кто может знать об этом французе?
– Вы впустую тратите свое время, – стоял на своем трактирщик. – Уверяю вас, на этом острове нет никого по фамилии Ридо.
– Он перевез сюда свою семью, – не отступал Ричард. – Жену и сына. Парню теперь где-то за тридцать. Его зовут Жерар.
Неожиданно позади барной стойки с сильным грохотом упало на пол блюдо. Стоявшая там темноглазая молодая женщина нахмурилась и посмотрела на Ричарда.
– Жерар? – переспросила она.
– Жерар Ридо, – ответил Ричард. – Вы его знаете?
– Она ничего не знает, – встрял в разговор трактирщик и жестом приказал молодой женщине уйти на кухню.
Но она продолжала стоять, во все глаза смотря на Ричарда, словно не была уверена, что нужно сделать, сказать…
– Мы приехали из Парижа, – объяснила Берил. – Нам очень важно поговорить с отцом Жерара.
– Но вы не француженка, – отозвалась женщина.
– Нет, я англичанка. – Берил кивнула на Ричарда: – А он – американец.
– Он сказал… он сказал, что должен остерегаться француза.
– Кто сказал?
– Жерар.
– Он прав, ему следует быть осторожным, – сказал Ричард. – Но ему следует знать, что дело приняло еще более опасный оборот. Те, кого он остерегается, могут приехать в Парос, чтобы найти его семью. Мы должны с ним поговорить, прямо сейчас. – И Ричард показал на трактирщика: – А он будет нашим свидетелем. Если что-нибудь пойдет не так, как надо.
Женщина помедлила в нерешительности, затем ушла на кухню. Через мгновение она появилась снова и сказала:
– Он не отвечает по телефону. Я отвезу вас туда.
Вскоре они уже тряслись по ухабистому участку дороги – единственному пути, ведущему в Логарас- Бич. Облака пыли влетали в открытое окно, оседая на черных как смоль волосах женщины, которая вела
