Его ладонь скользнула ниже, к щеке… потом еще ниже… Кэти закрыла глаза, наслаждаясь его прикосновением, его теплом.
– Ты совсем меня не знаешь, – прошептала она.
– Знаю. В ту ночь – помнишь? – я выжил только потому, что слышал твой голос, чувствовал твою руку. Я мог бы узнать их где угодно.
Кэти открыла глаза:
– Правда?
Он наклонился и поцеловал ее в лоб.
– Даже во сне.
– Но я не Лили и никогда ею не стану.
– Верно, не станешь. Не сможешь. Ею никто не может стать.
– Я не смогу заменить то, что ты потерял.
– А почему ты думаешь, что я хочу именно этого? Мне не нужна замена. Лили была моей женой. И я любил ее. – Он произнес это таким тоном, после которого углублять тему уже не хотелось.
Кэти не стала и пытаться.
Где-то в доме затрезвонил телефон. Звякнул два раза и умолк. Трубку снял Мило – они услышали его приглушенный голос.
Кэти села и сразу потянулась за одеждой. Одевалась она молча, застенчиво повернувшись к нему спиной. Оба снова чувствовали себя чужими.
– Кэти, – негромко позвал Виктор.
-Да?
– Жизнь ведь не кончилась.
– Знаю.
– Ты переболела Джеком и…
Она рассмеялась – коротко, невесело.
– Переболеть Джеком Цуккерманом не по силам ни одной женщине. Да, худшее позади. Но каждый раз, когда женщина влюбляется по-настоящему, любовь забирает у нее что-то. Что-то, что уже нельзя вернуть.
– Но любовь и дает что-то.
– А вот это уже зависит от того, в кого влюбляешься.
По лестнице кто-то сбежал, скрипнули половицы в столовой. Они повернулись – в дверях стоял Мило, растрепанный и явно чем-то встревоженный.
– Эй вы! – прошипел он. – Собирайтесь! Быстро!
Кэти тут же вскочила:
– Что случилось?
– Только что звонил Олли. Сказал, что в их квартале появился незнакомец. Ходит по домам, расспрашивает о вас. Сейчас он, наверное, где-то неподалеку от Баха.
– Что? – Торопливо поднявшись, Виктор принялся натягивать брюки.
– Олли думает, что следующий квартал наш. Похоже, им известны имена всех твоих друзей.
– И кто он такой, этот незнакомец?
– Представляется агентом ФБР.
– Половски, – пробормотал Виктор, натягивая рубашку. – Должно быть, Половски.
– Ты его знаешь?
– Это тот, кто меня подставил.
– Но как он узнал, что мы здесь? – спросила Кэти. – За нами ведь никто не следил.
– В этом не было необходимости. У них есть мое досье. Им известно, что у меня здесь друзья. – Виктор посмотрел на Мило и пожал плечами. – Извини, старик. Надеюсь, я не впутал тебя в серьезные неприятности.
Мило рассмеялся, но как-то напряженно.
– Мне беспокоиться не о чем, я ничего плохого не сделал. Всего лишь приютил преступника. – Он вздохнул и, отбросив браваду, негромко спросил: – А о каких неприятностях может идти речь?
– Тебя могут допросить. – Виктор быстро застегивал пуговицы. – Тебе будут задавать много вопросов. Может быть, даже сюда заглянут. Держись спокойно. Скажи, что ничего не знаешь, что я с тобой не связывался. Сможешь?
– Конечно. Но вот мама…
– Насчет нее не тревожься. Скажи только, чтобы она говорила на китайском. – Виктор опустил в карман конверт с фотографиями и взглянул на Кэти: – Ты готова?
– Да, давай уходить. Пожалуйста.
– Через заднюю дверь, – подсказал Мило.
Они прошли за ним через кухню. Возле дома
никого не было. Убедившись в этом, Мило открыл дверь.
– Чуть не забыл, – добавил он. – Олли хочет поговорить с тобой. Что-то насчет фотографий. Не сейчас, позже.
– Где?
– У озера. За лодочным сараем. Место знакомое, не забыл?
За дверью их встретил сырой утренний туман с повисшей в нем тишиной. Кэти оглянулась. «Когда же это кончится? Наступит ли день, когда нам не нужно будет бежать? Когда не нужно будет прислушиваться к шагам за спиной?»
Виктор похлопал друга по плечу:
– Спасибо, Мило. За мной должок.
– Не беспокойся, я не забуду, – прошипел Мило, закрывая дверь.
Виктор помахал ему рукой:
– Пока. Еще увидимся.
– Ага, – пробормотал Мило. – Надеюсь, не в тюрьме.
Китаец врал. Держался он уверенно, говорил спокойно, на вопросы отвечал без пауз, и тем не менее Сэвич знал – мистер Мило Лум что-то скрывает. Его выдавали глаза.
Он сидел на диване в гостиной, напротив Сэвича. Сбоку, в кресле, сидела миссис Лум, которая ничего не понимала и постоянно улыбалась. Сэвич мог бы попытаться расколоть старушку, но сейчас его больше занимал сын.
– Не понимаю, почему вы его разыскиваете, – говорил Мило. – Виктор абсолютно чист и на преступление просто не способен. По крайней мере, был таким, когда я его знал. Хотя, конечно, воды с тех пор утекло немало.
– Вы давно его не видели? – вежливо осведомился Сэвич.
– Да, несколько лет. Очень давно, сэр.
Сэвич шевельнул бровью. Мило на мгновение отвел глаза и чуть-чуть сдвинулся назад.
– Вы с матерью живете здесь одни?
– Да, с тех пор, как умер отец.
– Жильцов не пускаете? Кроме вас, в доме никого нет?
– Нет. А что?
– Есть сигналы, что человека, подходящего под описание Виктора Холланда, видели в вашем квартале.
– Поверьте, если Виктора разыскивает полиция, он здесь не появится. Думаете, я пустил бы в дом подозреваемого в убийстве? Учитывая, что нас здесь всего двое?
Сэвич взглянул на миссис Лум, которая только улыбнулась в ответ. Глаза у нее были умные, проницательные. Глаза женщины, научившейся выживать.
Самое время проверить подозрение, решил Сэвич и поднялся.
– Прошу извинить, я долго добирался до вашего города. Можно воспользоваться вашей ванной?
– Конечно. Пройдите по коридору.
