– Но почему?
– Может быть, ваш благодетель не хочет
– Он – или она – имеет полное право не называть себя. Я бы рекомендовал воспользоваться предоставленным шансом. Альтернатива – остаться в тюрьме. Не самое уютное местечко.
Миранда согласно кивнула:
– Да уж, не самое. – Это мягко говоря. Всю неделю она с тоской смотрела в окно, мечтая о таких простых, привычных удовольствиях, как прогулка у моря или приличная еда. Снова вдохнуть соленый воздух, подставить лицо теплым солнечным лучам… Теперь все это было так близко – надо лишь сделать шаг. – Я хотела бы узнать, кого могу поблагодарить, – тихо сказала она.
– Невозможно. Послушайте меня и просто примите как благодеяние. – Пэлам захлопнул кейс.
Жест этот отозвался вдруг раздражением к напыщенному юнцу, молокососу, такому чистенькому, деловитому, в дорогом сером костюме. Рэндалл Пэлам, эсквайр.
– Я обо всем уже договорился. Вы можете выйти во второй половине дня. Вернетесь домой?
Миранда ответила не сразу. Перед глазами снова встала ужасная картина: раскинувшийся на ее кровати Ричард и окровавленный нож на полу. В доме потом убрали – спасибо службе помощи на дому. Об этом позаботился сосед, мистер Ланцо. По его словам, теперь все выглядит так, будто ничего и не случилось. Ничто не напомнит ей о разыгравшейся в спальне трагедии. Никаких следов.
Кроме тех, что остались в ее памяти.
Но больше идти некуда.
Миранда кивнула:
– Я… Да, наверное, вернусь домой.
– Правила вы знаете, да? Из округа не выезжать. Можете съездить в Басс-Харбор, не дальше. Постоянно оставаться на связи. И ни с кем, повторяю, ни с кем не обсуждать это дело. Мне и без того предстоит нелегкая работа, так что постарайтесь ее не осложнять.
– И мы ведь не хотим, чтобы вы теряли заработок? – пробормотала она.
Пэлам то ли не услышал, то ли сделал вид, что не услышал. Повернулся, шагнул к двери, но вдруг остановился и посмотрел на нее через плечо.
– Мы еще можем заключить сделку.
Глядя ему в глаза, она твердо произнесла одно лишь слово:
– Нет.
– Заключив сделку, мы смогли бы исключить худшее. Вместо двадцати пяти лет вы получили бы всего десять.
–
Секунду или две Пэлам молча и бесстрастно смотрел на нее, потом нетерпеливо пожал плечами и отвернулся.
– Пойдите на сделку. Признайте себя виновной. Это мой профессиональный совет. Подумайте.
Советом Миранда воспользовалась. Сидя в унылой, сумрачной камере в ожидании бумаг об освобождении, она думала об этом несколько часов. Но когда вышла из здания на залитую солнцем улицу, все мысли о торге, в результате которого из жизни пришлось бы вычеркнуть десять лет, вылетели из головы. Теперь такой вариант представлялся абсолютно неприемлемым. Миранда постояла немного на тротуаре, глядя в безоблачное голубое небо, вдыхая воздух, которым дышала всю жизнь, а потом повернулась и пешком направилась к дому.
Прогулка длиной в милю пошла на пользу: щеки порозовели, отвыкшие от работы мышцы приятно ныли. Дом выглядел как всегда: крытый дранкой коттедж, аккуратная лужайка – кто-то поливал ее все эти дни, – выложенная кирпичом дорожка, живая изгородь из кустов гортензии с пушистыми белыми цветками, сливающимися издалека в висящее над землей облако. Скромное жилище, но оно – ее дом.
Миранда прошла по дорожке, поднялась по ступенькам к веранде и только лишь тогда увидела написанные мылом на переднем окне злые, несправедливые слова. Она замерла и сжалась, уязвленная жестокостью послания.
В порыве внезапной ярости Миранда шагнула к окну и вытерла стекло рукавом. Оскорбительная надпись расползлась в мыльных потеках. Кто мог сделать такое? Определенно не соседи. Дети. Должно быть, дети. Кучка хулиганов. Или приезжие.
Но разве от этого легче?
Конечно, что думали приезжие, то никого не интересовало. Значение имело только мнение проживающих на острове постоянно и круглогодично. Тех, кого встречаешь каждый день.
У двери Миранда замешкалась, но, преодолев непонятную робость, повернула ручку и вошла.
Внутри, к ее огромному облегчению, все было в порядке. На столике лежал счет от компании «Добросовестные уборщики», которая провела в доме, согласно записи в наряде, «полную уборку с удалением пятен в спальне». Наряд подписал сосед, мистер Ланцо.
Первым делом Миранда прошлась по дому: заглянула в кухню, в ванную, во вторую спальню, оставив свою напоследок. На пороге она остановилась. В комнате царили порядок и чистота: натертый до блеска пол, аккуратно застеленная кровать, коврик без единого пятнышка. Ни намека на убийство, ни малейшего следа смерти. Обычная спальня, светлая, с окнами на солнечной стороне и непритязательной мебелью.
Миранда не шелохнулась, даже когда зазвонил телефон. Впрочем, трезвонил он недолго и скоро умолк.
Она вошла. Села на кровать. То, что случилось здесь, казалось теперь плохим сном.
Миранда вскочила и выбежала из комнаты.
В гостиную она вошла ровно в тот момент, когда там зазвонил телефон, и машинально взяла трубку.
– Да?
Трубка выскользнула из пальцев и повисла, покачиваясь, на шнуре. Миранда в ужасе попятилась. Из микрофона доносились смешки, злобные и пронзительные, как будто хихикал ребенок. Она схватила трубку, швырнула на рычаг.
Телефон снова зазвонил.
Миранда снова взяла трубку.
– Лиззи Борден…
– Прекратите! Оставьте меня в покое!
Она снова бросила трубку. И телефон снова зазвонил.
На этот раз Миранда не стала отвечать, а повернулась, выбежала через кухонную дверь и упала на лужайке. Над головой чирикали птички. В воздухе держался запах теплой земли и сладковатый аромат цветов. Она уткнулась лицом в траву и дала волю слезам.
В доме все звонил и звонил телефон.
Глава 4
Одна, никем не замеченная, Миранда стояла за кладбищенскими воротами. Через кованую решетку ограды она видела людей в траурных одеждах, собравшихся у свежевыкопанной могилы. Народу собралось много, в чем не было ничего удивительного, поскольку городок прощался с уважаемым членом общества.
Голос преподобного Марринера доносился едва различимым бормотанием. Слова терялись в шорохе веток сирени над головой. Миранда прислушалась. «Любящий муж… будет недоставать… страшная трагедия… прости, Господи…»
