— Где девушка?
Мориарти, поколебавшись, собрался, видимо, с духом и произнес подчеркнуто официальным тоном:
— Я подумал, что ей лучше пока перебраться туда, где никто не скажет, что она сама во всем виновата, сэр. Я отправил ее к себе, в дом, где я живу.
— К себе?!
— Поймите меня правильно, сэр, — продолжил Мориарти с большим достоинством. — Я занимаю небольшую служебную квартиру в переданном полиции доме. Там живет и хозяйка, она ведет мои домашние дела. Рядом есть свободная комната, но не в моей квартире, сэр. Девушке будет обеспечен хороший уход.
— Верю, что хороший, — мягко произнес Роджер. — Однако не позволяйте себе слишком впутываться в дело, это может привести к ненужным осложнениям.
Кто он такой, чтобы указывать мне, что можно, а что нельзя, спрашивал себя Мориарти. Я могу делать то, что считаю нужным. И я никому не позволю — начальнику или не начальнику — указывать, что мне делать, когда речь идет о моей личной жизни!
— А что известно о приятеле Хелины Янг? — поинтересовался Роджер. Он не мог понять выражения лица Мориарти, но подумал, что этот угрюмый надутый вид — явная самозащита, даже демонстративный вызов.
— Это Энтони Уайнрайт, родом из Кернса, Квинсленд[3]. Здесь живет три года, работает посредником какой-то фирмы по продаже дешевых украшений из полудрагоценных камней. Дела, как я понял, идут у него хорошо. О нем ничего не известно, кроме…
— Да?
— Похоже, бабник, если верить донесениям. Из тех, с которыми девушкам надо поосторожней.
— А-а.
— Не удивительно, что Хелина Янг думала, будто у него серьезные намерения, — продолжал Мориарти.
— Вы его видели? — спросил Роджер.
— Лишь несколько минут… ему пока не разрешают разговаривать. Врачи сказали, сегодня будет можно.
— Я навещу его, — решил Роджер. Он подождал и задал еще один вопрос: — Насколько вы преданы своему местному отделению?
Мориарти опять весь собрался и принял официальный вид; трудно было понять, поза это или естественное состояние.
— Я прекрасно отношусь к своему отделению, сэр. Но, конечно, мне бы больше хотелось… — он замолк, глаза широко раскрылись, и неожиданная, почти мальчишеская улыбка появилась на его лице. Он застыл в ожидании, почти не дыша и явно волнуясь.
Роджер ощущал в его поведении что-то вымученное, неестественное.
— Я нахожу, что вы очень полезны для работы в Ярде, — сказал Роджер. — Хотите, чтобы я поговорил с вашим начальством или сами обратитесь?
— Я сам, сэр! Благодарю вас! Я так ждал этой возможности!
— Да, — кивнул Роджер, — и старались для этого, несомненно.
Он не стал добавлять, что это такая возможность, которая может обернуться злом для человека; что работа в самом Ярде сильно отличается от работы в отделении. Он надеялся, Мориарти понимает, что другие, старшие по возрасту полицейские в Скотленд-Ярде, могут весьма болезненно отнестись к тому, что такое специальное назначение получил совсем молодой человек. Глаза Мориарти сияли, и жаль было гасить его радость.
— Пойду, поговорю с Уайнрайтом, — сказал Роджер.
Пусть не одобряет, но ему не остановить меня, подумал Мориарти, когда Роджер ушел. Он понимает, что не справится с этой работой один, без меня, но потом припишет все заслуги себе, — если, конечно, я позволю. Пока же я могу направлять его так, что он об этом даже не догадается.
Уайнрайта поместили в небольшой отдельной палате. Он лежал на правом боку, отвернувшись от света и от полисмена, который сидел возле него все время. Роджер отослал охранника и обогнул кровать. Уайнрайт отрешенно слушал что-то через радионаушники; он притворился, что не замечает Роджера, подвигающего стул и усаживающегося рядом. Лицо молодого человека не пострадало, но на голове местами были выбриты волосы и виднелся пластырь. У него было продолговатое, необычное лицо с прекрасно вылепленными чертами, выразительными бровями; роковой мужчина, явно не английской крови.
— Примите мои поздравления, — проговорил Роджер.
Уайнрайт широко раскрыл глаза от удивления.
— С чем?
— С прекрасно исполненной ролью героя.
Уайнрайт поморщился.
— Никакой я не герой. Нельзя же привести с собой девушку, а потом позволить каким-то негодяям искалечить ее. Как там она?
Роджеру была неприятна жесткость этого человека, и в то же время он испытывал чувство легкого восхищения.
— Беспокоится. Насчет родителей, как я понимаю.
— Родителей? Ну и что? — Уайнрайт с большой осторожностью снял наушники. — Они это переживут, к тому же она пострадала гораздо меньше меня. Теперь придется как-то объяснять девушкам, откуда у меня эти шрамы. А вы кто?
— Главный следователь Уэст. Мистер Уайнрайт, вы когда-нибудь слышали про Понт-клуб?
Вопрос был задан небрежным тоном, как бы случайно, но Роджер внимательно наблюдал за реакцией, почти уверенный в том, что этот человек прекрасно умеет лгать и лучше, чем кто-либо, владеет своим лицом, изображая бесстрастность.
Но Уайнрайт, напротив, не скрывал своих чувств.
— Это шобла? Я слышал о них, побывал там и отвалил. Не смешите меня, а то мне смеяться больно.
— Это может оказаться не так уж смешно, — сухо произнес Роджер. — А как вы догадались, что вас обрызгали серной кислотой? Среди нападавших были ваши знакомые?
На лице Уайнрайта появилось выражение полного безразличия.
— Мне приходилось раньше слышать о серной кислоте, — ответил он, — и в газетах сообщали о таких случаях. Я не стал рисковать.
Больше он ничего не сказал, но Роджер заподозрил, что он знает гораздо больше.
Глава восьмая
СВЕДЕНИЯ О ДЖОШИА ПОНТЕ
Роджер вернулся в Скотленд-Ярд после, пяти часов и обнаружил, что его стол завален возвратившимися анкетами, сообщениями о четырех случаях использования серной кислоты за прошедшую ночь, газетами с фотографией, где он «угрожает» Янгу. Здесь лежали также снимки Кобдена и Бетти Смит, Джил Хиккерсли, на которую было совершено нападение в Челси, и еще одной пары, пострадавшей в Эдмонтоне, — двоюродных брата и сестры Эбботт. Девушка на последнем снимке была поразительно красива, а парень на удивление невзрачен. К фотографиям прилагался напечатанный на машинке текст донесений, подписанный инициалами Б. М. Текст был отпечатан прекрасно; должно быть, Мориарти очень быстро нашел себе хорошую машинистку. Роджер просмотрел все отчеты, особенно заинтересовало его дело
