Знаю, на свете есть зло, и было всегда. Но, чтобы это объяснить, вовсе не обязательно верить в Сатану или демонов. Люди способны творить зло и своими собственными руками.
— Стало быть, у вас нет ни малейшего желания вступить в наш фонд? — спросила Эдвина.
— Ни малейшего. К тому же мне, кажется, пора.
Она повернулась — и увидела в дверях Джереми.
— Господин Сансоне! — Слуга держал в руке портативную телефонную трубку. — Это господин Старк. Он очень встревожен.
— Что случилось?
— За ним должна была заехать доктор О'Доннелл, но ее до сих пор нет.
— Когда она должна была заехать?
— Сорок пять минут назад. Он ей звонил, но она не отвечает ни по домашнему телефону, ни по сотовому.
— Дайте-ка я сам попробую ей набрать.
Сансоне взял трубку и набрал номер. В ожидании ответа он постукивал пальцами по столу. Потом отключил связь и, набрав номер повторно, принялся отбивать пальцами уже более частую дробь. В комнате никто не проронил ни слова; присутствующие не сводили с него глаз, прислушиваясь к дробному стуку его пальцев. В ночь гибели Евы Кассовиц члены фонда сидели в этой самой комнате и даже не подозревали, что Смерть совсем рядом. Что она уже проникла в сад и оставила на двери странные знаки. Пометила дом.
«А быть может, и людей, которые там находились».
Сансоне отключил трубку.
— Может, лучше позвонить в полицию? — предложила Маура.
— О, Джойс могла просто забыть об уговоре, — предположила Эдвина. — По-моему, вмешивать полицию пока рановато.
— Что, если мне съездить к доктору О'Доннелл домой и выяснить, что к чему? — предложил Джереми.
Сансоне некоторое время молча смотрел на телефон.
— Нет, — наконец проговорил он. — Поеду я. А вы лучше оставайтесь — вдруг Джойс сама позвонит.
Маура прошла следом за ним в переднюю — там он достал из шкафа пальто. А Маура надела свое.
— Пожалуйста, останьтесь на ужин, — попросил он, потянувшись за ключами от машины. — Вам нет надобности торопиться домой.
— А я и не собираюсь домой, — сказала она. — Я еду с вами.
22
На крыльце дома Джойс О'Доннелл горел свет, но на звонки в дверь никто не отвечал.
Сансоне подергал за дверную ручку.
— Заперто, — заключил он и достал из кармана сотовый. — Попробую-ка еще раз позвонить.
Пока он набирал номер, Маура спустилась с крыльца, отошла назад, на тротуар, и оглядела дом О'Доннелл: из окна второго этажа в темноту ночи проливался яркий свет. Внутри приглушенно звонил телефон. Потом снова наступила тишина.
Сансоне прекратил звонить.
— Срабатывает автоответчик.
— По-моему, пора звонить Риццоли.
— Рано пока.
Он достал фонарик и направился по расчищенной от снега дорожке к боковой стороне дома.
— Вы куда?
Он молча двигался к подъездной аллее, и его черное пальто сливалось с темнотой ночи. Вскоре луч фонарика, скользнув по вымощенной плиткой дорожке, скрылся за углом дома.
Маура осталась в палисаднике одна; она стояла и слушала, как на ветвях у нее над головой шуршат мертвые листья.
— Сансоне! — позвала она.
Он не отвечал.
Теперь Маура слышала только стук собственного сердца. Она пошла за угол дома следом за Сансоне. Вышла на пустую подъездную аллею и заметила едва проступавший из мрака гараж. Она было собралась снова окликнуть его, но что-то ее удержало. Ей вдруг показалось, что за нею кто-то наблюдает. Следит. Она повернулась, мельком оглядела улицу. И увидела, как ветер гонит по мостовой газету, похожую на подраненную призрачную птицу.
Вдруг кто-то схватил ее за руку.
Резко вздохнув, она отпрянула. И оказалась лицом к лицу с Сансоне, тихо возникшим у нее за спиной.
— Машина ее на месте, в гараже, — сообщил он.
— Так где же она сама?
— Пойду к заднему ходу.
На сей раз Маура решила не выпускать его из виду и двинулась за ним в боковой двор, пробираясь по глубокому снегу вдоль гаража. Когда они наконец выбрались из сугробов на задний двор, брюки у нее были по колено мокрыми — полурастаявший снег проник в ее ботинки, и ноги начали мерзнуть. Луч фонаря полоснул по кустам и шезлонгам — все было покрыто бархатным белым одеялом. На снегу — никаких следов. Двор заканчивался увитой виноградом стеной, полностью скрывавшей от соседей личное пространство обитательницы дома. И Маура была тут одна, с человеком, которого почти не знала.
Однако Сансоне на нее даже не смотрел: все его внимание было сосредоточено на двери в кухню — открыть ее он так и не смог, как ни старался. Некоторое время он просто глядел на нее, обдумывая, что делать дальше. Затем перевел взгляд на Мауру.
— Знаете номер детектива Риццоли? — спросил он. — Позвоните ей.
Маура достала сотовый телефон, подошла к кухонному окну — там было светлее. И уже было принялась набирать номер Джейн, как вдруг обратила взгляд на мойку, прямо за окном.
— Сансоне, — прошептала она.
— Что?
— Там кровь… возле стока.
Сансоне глянул лишь мельком — следующее его действие потрясло Мауру. Он схватил первый попавшийся шезлонг и со всего маху ударил им по окну. Стекло треснуло — осколки посыпались в кухню. Он забрался внутрь и через мгновение-другое кухонная дверь распахнулась.
— Здесь и на полу кровь, — сказал он.
Маура посмотрела вниз — на красные пятна на кремовой плитке. Сансоне же в следующий миг выскочил из кухни, хлопая длинными черными полами пальто, точно крыльями, и не успела она подойти к подножию лестницы, как он уже взлетел на площадку второго этажа. Она опустила глаза и снова увидела кровавые разводы. Они были и на дубовых ступенях, и на плинтусах, как будто за них хватались окровавленные руки, пока само тело волокли вверх по лестнице.
— Маура! — вскричал Сансоне.
Она бросилась вверх по лестнице. Взбежала на площадку второго этажа — и там тоже заметила кровь, в виде блестящей алой лыжни, тянувшейся по всему коридору. Вслед за тем она услышала звуки, похожие на хлюпанье воды в дыхательной трубке. И еще прежде, чем войти в спальню, поняла, что там увидит. Жертву — не мертвую, но отчаянно цепляющуюся за жизнь.
Джойс О'Доннелл лежала навзничь, глаза у нее были широко раскрыты в смертельном ужасе, из шеи, пульсируя, била красная струя. Дышала она с присвистом, оттого что легкие заполнились кровью, и кашляла. Вдруг из горла у нее ударил красный фонтан — прямо в лицо склонившемуся над нею
