Персы и мидяне. Подданные империи Ахеменидов

воинов для ядра персидской армии; это была основная территория, относительно мирная и не потревоженная сильными националистическими движениями. Но он не смог торжествовать над Александром, и в 327 г. Артаксеркс IV (Бесс) сдался победителю.

Или по пьяной прихоти, или в качестве акта холодной мести за сожжение персами афинского Акрополя Александр сжег дворец в Персеполе. По иронии судьбы пламя пожара сохранило его для будущих поколений: массивное дерево, земля и черепичная крыша обрушились, сформировав защитный покров для ступеней и скульптур, сохранив глиняные таблички сокровищницы. Время обошлось бы с ними более беспощадно, чем ярость завоевателя. Хотя административную структуру сатрапий новый режим сохранил, центры жизни и культуры Ахеменидов умерли быстро. При разделе империи, последовавшей после смерти Александра в 323 г., восточная провинция досталась его главнокомандующему Селевку, человеку, в котором смешалась иранская и греческая кровь, в последние годы Александра назначенному на должность сатрапа Вавилона, быстро восстановленного как столица Месопотамии и ее окрестностей. Однако вскоре восточная провинция территории Селевка могла управляться из новых городов, им основанных и заселенных греческими колонистами, – Антиохией на Оронте и Селевкией на Тигре.

Основание этих городов положило начало политике, имевшей целью эллинизацию всей Западной Азии. Она стремилась не только распространить тот общий знаменатель культуры, который мог бы укрепить власть Селевка над расово разнообразными субъектами и вылечить заметные слабости Ахеменидов, сплавив их в одно целое, но также порадовать алчущих земли демобилизованных солдат, мало надеявшихся наскрести себе на жизнь в обедневших Македонии и Греции. В отличие от Ахеменидов, чьи политические концепции имели главным образом ассирийское происхождение, греки накопили долгий опыт колонизации. За эти годы военных кампаний они узнали о возможностях слаборазвитых стран и поняли, что создание трансазиатских торговых путей в Индию и Китай будет ключевым фактором в экономической жизни не только многолюдных левантийских городов, но всего Средиземноморья в целом.

В этих главах мы сосредоточились на художественных достижениях Ахеменидов и особом качестве их цивилизации по сравнению с их предшественниками-мидянами. Почти наверняка схема, данная на этом ограниченном пространстве, значительно пополнится, если сохранятся настоящие темпы открытий и раскопок в Иране и остальной части Среднего Востока. Это не только ярко озарит материальные аспекты ахеменидской культуры, но можно надеяться, что такие документы, как обнаруженные недавно в пещерах Вади-Далие в Иордании, прольют больше света на администрацию и политику в провинциях.

Глава 9 Пульс власти

По сравнению с более ранними империями Египта, Ассирии и Вавилонии Ахемениды добились выдающихся успехов. Основной причиной этого, безусловно, следует назвать абсолютно новое и творческое отношение к власти. Если ассирийцы кичились наложенным игом и радовались взысканной дани, то Кир видел себя освободителем, а Дарий и Ксеркс – божественно избранными для правления и установления нового порядка. Эта атмосфера в большей степени напоминала не Рим эпохи Августа, а Священную Римскую империю. С практической стороны основной причиной успеха были экономические возможности, поощрявшиеся новым порядком, часто вызывавшие добровольное подчинение персидскому правлению. Персы господствовали на завоеванных землях, но не эксплуатировали их, не мешая действовать естественным элементам экономики в привычном порядке. Так, Финикия и Киликия продолжали заниматься своими ремеслами и торговлей, а многочисленные деловые документы из Месопотамии показывают, что храмы, банки и торговые центры функционировали, как во времена Шумера. Получив защиту, перевозки по морю и суше повсюду возросли, а широко распространившаяся монетная система облегчила торговлю. Более существенным нововведением стала стандартизация Дарием стоимости драгоценных металлов в терминах степени чистоты. Хотя использование персидских золотых дариков широко не распространилось и по персидскому стандарту сикля в империи было выпущено небольшое число монет, но «царская мера» признавалась везде (рис. 51).

Рис. 51. а – лидийская монета из сокровищницы Персеноля; б – золотой дарик царя Дарня; в – монета Тиссаферна, Малая Азия.

Провинции в стороне от торговых центров процветали. Очевидно, сатрапы удерживали значительные части царских земель для собственного использования, обеспечивая рабочую силу и капитал для их развития. К сельскому хозяйству сами персы относились очень серьезно: их религиозные верования не допускали разорения земель. Вот что говорил Арсит, сатрап Даскилея: «Я не буду стоять и безучастно смотреть, как горит хозяйство из числа тех, что вверил мне царь». В общем, персидская знать чувствовала себя глубоко ответственной не только за физическую защиту своих провинций, но также и за поддержание закона и порядка. Сатрап был не диктатором в своей области, а чиновником на государственной службе, имеющей ступени и департаменты, через которые он должен был действовать.

Именно Дарий установил принцип господства права. Его надписи наводят на мысль, что более всего он считал себя законодателем. Свод законов, который он обнародовал, был не нов. Он представлял собой кодификацию Вавилонского прецедентного права или правовых решений, которые называли датом – словом, использовавшимся для обозначения божественного порядка в Авесте. Не сохранилось ни одного фрагмента законов Дария, и степень их введения в действие в различных странах нам неизвестна, но «законы мидян и персов» вошли в поговорку во всех подчиненных странах для обозначения судебной неподкупности и суровости. Существовали специальные суды с постоянными судьями, и эффективность судебной власти поддерживалась аздакарой, или «службой гласности», системой царской почты и уходом за состоянием дорог, таких, как обнаруженная недавно знаменитая магистраль из Сард в Сузы. Царские надписи не оставляют сомнения в благородном и религиозном отношении к власти монархов-Ахеменидов. Терпимость к религиям других стран была одной из наиболее просвещенных черт pax persica [12] и документально подтверждается такими событиями, как восстановление Киром вавилонских святилищ и храма Яхве в Иерусалиме, поклонение Камбиса быку Апису в Мемфисе.

Это нельзя объяснить никаким документированным универсализмом и синкретизмом Ахеменидов. В большей степени подобная терпимость порождена смесью природного генотеизма[13] с осторожностью. Нигде не найдено свидетельств, что они считали Ахурамазду и Яхве проявлениями одного и того же «Бога небесного». И Дарий, и Ксеркс, объявляя свое теократическое правление под властью Ахурамазды, осторожно добавляли: «и других существующих богов». Так же и Кир, благодаря вавилонские божества за свои победы, охотно признает их могущество, хотя и находящееся под опекой всесильного Ахурамазды, мудрого бога, «величайшего из богов».

О взаимоотношениях Ахеменидов (особенно Дария I) и пророка Зороастра, жившего, как теперь широко признано, вскоре после 600 г. до н. э., шли бурные споры, и в результате появились противоположные заключения. Своим маздаизмом, дуализмом и терминологией надписи Дария и Ксеркса напоминают об Авесте, основном произведении древнепер-сидской литературы, сохраненной парси в Индии. Среди молитвенников, гимнов и мифологического материала, составляющих Авесту, древнейшим является набор гимнов, называемых гатами, которые не только содержат объемную биографическую информацию о Зороастре, но и написаны языком, по-видимому представляющим собой архаический диалект Бактрии или Хорезмии, где жил этот пророк. Из-за сходства, существующего между эпитафией Дария и гатами, некоторые ученые считают, что он в действительности цитировал Авесту, а воссозданная по Авесте биография позволила Херцфельду и Олмстеду отождествить царя Гуштаспа, бывшего первым покровителем Зороастра, с Гистаспом, сатрапом Парфии-Гиркании и отцом Дария. Это означало бы, что в детстве Дарий находился под влиянием Зороастра. Ни один из этих аргументов теперь не следует принимать в расчет. Архаичный язык в гатах, как было показано, не идентичен древнеперсидскому языку ахеменидских надписей, даже если они и выражают похожие настроения. Во-вторых, отождествление Гуштаспа с ахеменидским Гистаспом вызывает самые серьезные сомнения, поскольку потомки Гуштаспа из Авесты неизвестны в истории Ахеменидов. Хутаоса, жена Гуштаспа и первая новообращенная Зороастром, не может быть Атоссой, или женой Дария Великого. Ни один Ахеменид в Авесте не упомянут. Тем не менее очевидно, что Зороастр и Дарий были продуктами одного и того же интеллектуального климата, хотя, безусловно, разного социального окружения.

Струве и другие ученые утверждают, что Ахемениды и зороастрийцы игнорировали друг друга и все