Подтасовке фактов.'
Маура возразила: 'Я здесь только для того, чтобы наблюдать, а это я прекрасно могу делать и с этой стороны стекла, рядом со всеми вами. Полагаю, мы сможем все увидеть на этом мониторе?' Она указала на телеэкран, установленный в прихожей.
'Я включу камеру, так что у Вас будет отличный обзор', — ответил доктор Грубер. 'И я собираюсь попросить всех зрителей оставаться в этой комнате за закрытой дверью, так или иначе. Есть возможность того, что мы имеем дело с отравлением цианидом.'
'Я думал, что нужно проглотить вещество, чтобы отравиться', — заявил один из чиновников.
'Есть шанс отравиться от выделения газов. Самая большая опасность возникнет, когда я разрежу живот, потому что тогда цианистые пары могут быть высвобождены. Мой помощник и я наденем респираторы, и я буду разрезать желудок под вытяжкой. Мы также установили датчик, который немедленно предупредит нас, если обнаружит цианистый водород. Если же датчик его не выявит, я смогу разрешить некоторым из вас войти в комнату. Но вы должны будете надеть халаты и маски.'
Грубер надел костюм для вскрытия и респиратор, и открыл дверь в прозекторскую. Его помощник уже ждал там, одетый так же. Они повернули камеру, и на экране Маура увидела стол для вскрытия, ожидающий своего тела. Грубер с помощником выкатили из холодильной камеры труп, завернутый в пластик и положили его на стол.
Грубер распаковал пластиковый саван.
На видеомониторе Мауре было видно, что тело принадлежит девочке, которой было около двенадцати или тринадцати лет. После эксгумации из мерзлой земли ее плоть заметно оттаяла. Лицо было бледным и призрачным, светлые волосы обрамляли лицо влажными локонами. Грубер и его помощник тихо и уважительно раздели ее. Сняли длинное хлопковое платье, гольфы и скромные белые трусики. Труп, теперь обнаженный, был тонким как у танцовщицы, его плоть сохранила морозная температура в долине.
Официальные лица сжались вокруг монитора в более тесный круг. Пока Грубер собирал кровь, мочу и стекловидное тело для токсикологии, глаза мужчин смотрели на то, что они никогда не должны были увидеть. Это было оскорблением чести молодой девушки.
'Кожа заметно побледнела', — услышали они голос Грубера по интеркому. 'Я не вижу абсолютно никаких покраснений'.
'Разве это существенно?' — спросил Мауру детектив Пастернак.
'Отравление цианидом иногда приводит к возникновению на коже красных пятен', — ответила она. 'Но это тело было заморожено несколько дней, поэтому я не знаю, повлияет ли этот фактор.'
'Что еще обнаруживается при отравлении цианидом?'
'Если он попал в организм орально, то может разъесть рот и губы. Вы сможете увидеть это в слизистой оболочке.'
Грубер уже засунул палец в перчатке в ротовую полость и заглянул внутрь. 'Слизистая сухая, но больше ничем не примечательна.' Он посмотрел в окно на свою аудиторию. 'Вам хорошо все видно на мониторе?'
Маура кивнула ему. 'Коррозивных повреждений нет?' — спросила она через интерком.
'Нет.'
Джейн сказала: 'Разве цианид не должен пахнуть горьким миндалем?'
'На них респираторы', — ответила Маура. 'Они не смогут учуять это.'
Грубер сделал Y-образный разрез и взял пилу для костей. Через микрофон они слышали звук
'Отек легких', — констатировала Маура.
'И что это значит?' — спросил ее Пастернак.
'Это неспицифический показатель, но это может быть вызвано целым рядом лекарственных средств и токсинов.'
Пока Грубер взвешивал сердце и легкие, камера по-прежнему показывала вид зияюще открытой грудной клетки. Они больше смотрели не на юную девушку. То, что когда-то могло возбуждать, сейчас превратилось в мертвую плоть, просто тушу холодного мяса.
Грубер снова взял скальпель, и его руки в перчатках появились на мониторе. 'Под этим проклятым респиратором лицо потеет', — пожаловался доктор. 'Сердце и легкие я разрежу позже. Сейчас меня больше всего беспокоит то, что мы обнаружим в желудке.'
'Что показывает датчик?' — спросила Маура.
Помощник взглянул на табло датчика. 'Ничего не обнаружено. Пока никакого цианида.'
Грубер сказал: 'Отлично, становится все интересней.' Он взглянул через стекло на своих зрителей. 'Раз мы можем иметь дело с цианидом, я собираюсь поступить немного по-другому. Обычно я просто делаю резекцию, взвешиваю и открываю брюшные органы. Но на этот раз я собираюсь начать с желудка, прежде чем сделать резекцию.'
'Он поместит его под вытяжку, прежде чем вскрыть', — объяснила Маура для Джейн. 'На всякий случай.'
'Неужели это так опасно?'
'Когда цианистые соли подвергаются воздействию желудочной кислоты, то могут образовывать ядовитый газ. Открыв желудок, вы выпустите газ в воздух. Вот почему на них респираторы. И вот почему он не разрежет желудок, пока не поместит его под вытяжку.'
Через стекло они увидели, что Грубер вырезал желудок из живота. Он поднес его к вытяжке и взглянул на своего помощника.
'На табло датчика что-нибудь появилось?'
'Ни единого движения'.
'Хорошо. Придвиньтесь поближе к монитору. Давайте посмотрим, что произойдет, когда я начну резать.' Грубер остановился, глядя на блестящий от влаги орган, словно готовясь к последствиям того, что собирался сделать. Вытяжной шкаф закрыл обзор от Мауры. Поэтому она видела только профиль Грубера, его голову, вытянутую вперед, плечи напряглись, пока он делал разрез. Внезапно патологоанатом выпрямился и посмотрел на своего помощника.
'Ну, что там?'
'Ничего. Это не цианид, не хлор, не аммиак и не газ.'
Грубер повернулся к окну, его лицо было закрыто запотевшим респиратором. 'Повреждений слизистой оболочки нет, также нет коррозионных изменений в желудке. Из чего я делаю вывод, что, вероятно, мы имеем дело не с отравлением цианидом.'
'Тогда что убило ее?' — спросил Пастернак.
'На данный момент, детектив, я могу только предполагать. Думаю, они проглотили стрихнин, но на теле нет признаков затяжного опистотонуса.'
'Что?'
'Аномальная изогнутость и жесткость конечностей.'
'А как насчет того, что Вы обнаружили в легких?'
'Отек легких может быть связан с чем-угодно от опиатов до фосгенов. Я не могу дать вам ответ. Боюсь, что все это обнаружится только при токсикологической экспертизе.' Он стянул свой запотевший респиратор и тяжело вздохнул, словно почувствовав облегчение, избавившись от этой клаустрофобной маски. 'Сейчас я думаю, что это фармацевтическая смерть. Какой-то наркотик.'
'Но желудок пустой?' — спросила Маура. 'Вы не нашли остатки каких-нибудь капсул или таблеток?'
'Наркотики могли быть в жидкой форме. Или смерть могла быть долгой. Приняли наркотик, а потом задушили себя.'
'Врата Рая', — услышала Маура позади себя.
'Именно так. Как массовое самоубийство общины 'Врата Рая' в Сан-Диего', — согласился Грубер. 'Они приняли фенобарбитал и натянули пластиковые мешки себе на головы. Затем они уснули и больше не проснулись.' Он повернулся к столу. 'Теперь, когда мы исключили опасность от цианистого газа, я собираюсь
