лица помрачнело: – Не дайте ввести себя в заблуждение теми, кто хочет преуменьшить серьезность ситуации. Мы не нашли никакого легкого контроля за этой или последующей инфекцией. На этой планете у нас не было необходимого соперничества. Возможно, и мы – человеческие существа – недостаточно конкурентноспособны, недостаточно безжалостны и злы, чтобы собраться на необходимое усилие. Я надеюсь, что не права. Но я так не думаю. – Она сделала паузу, чтобы это хорошо запало.
– Мы должны понять с самого начала, что наша природная защита не будет работать. Наши единственно возможные контрмеры могут быть развиты нахождением слабостей в экологии Кторра. Мы должны изучить внутренние связи этих созданий м саботировать любым способом, каким сможем. Мы должны использовать вторгающуюся экологию против самой себя! Мы должны начать сегодня же! Это не будет легкой задачей! Это потребует массированной мобилизации – полной и тотальной мобилизации каждого человеческого существа на планете! И мы должны начать немедленно!
Она остановилась вытереть лоб. Началось сказываться напряжение того, что, видимо, было для нее трудной задачей. Я начал подозревать что-то в реакции аудитории против нее. Делегаты пришли сюда не для того, чтобы быть напуганными до полусмерти, но она пыталась сделать именно это. По их постоянному мешающему перешептыванию я предположил, что они пришли с мыслью увериться, что все под контролем, просто в следующем году надо увеличить ассигнования и ноу проблем, а потом мы все можем вернуться домой, назад к новообретенному богатству. Только это не прошло.
Доктор Цимпф говорила о конце света. И я видел враждебность на лицах некоторых слушателей.
Она продолжала: -…я не пытаюсь для вас смягчить проблему, не думаю, что опасность можно преуменьшить. Нам в лицо смотрит вымирание.
– К нам еще не вторгаются, – сказала она. – Еще нет.
Но – все идет к вторжению.
Как скоро это произойдет, мы не знаем. Как долго будет продолжаться текущая фаза, мы не знаем. Что за существа начали это, мы не знаем. Но я обещаю вам – мы узнаем это. Если останемся жить.
Это неизбежно. Все идет к вторжению. Чем-то. На следующем уровне их экологии.
Жизненными формами, которые питаются этими. И кто бы ни пришел, какие бы формы это ни приняло – неведомые твари будут более кокурентноспособны, злее, свирепее, опаснее, чем те, которых мы видим сегодня. Все, что вы видите здесь…, – и она снова показала на экран, рука вытянулась вверх и назад, палец как пистолет показывал на последний из слайдов, зияющую пасть громадного алого кторра, -… просто свеча перед огненным штормом!
Она закончила. Она не сказала: «Благодарю вас», но было ясно, что доклад окончен. Она закрыла клипборд и сошла с возвышения.
Аплодисментов не было.
21
Доклад доктора Цимпф был принят плохо. Я чувствовал негодование. Присутствующие в зале жужжали, словно гнездо шершней. Их голоса поднялись до визга, они собрались в гневные клубки. Аргументы ломались друг о друга, некоторые взрывались, как шумные фосфорные спички. -… возмутительно!, – бушевал коротышка, грубо проталкиваясь позади меня.
Темнокожий, в дорогом костюме, он говорил с сильным средне-восточным акцентом:
– Ложь и пропаганда! Дальше нам расскажут, что ответ может быть только военным!
Мое правительство не станет покупать их романы ужасов! Они используют это как предлог для перевооружения! – Остаток потерялся в гаме.
– А я вам говорю, что она не ошибается! – Высокий лысый человек в очках был окружен группой других ученых: – Самое большое – чуть подкрашенная версия! Если здесь какое-нибудь искажение фактов, я был бы на стороне обвинения!
Шум и жужжание тысячи отдельных голосов кружились в воздухе зала. Большая толпа окружила огромного толстого человека и маленького громкого, которые попеременно гудели и тявкали друг на друга – дуэль между сиреной и сорокой. Я не был достаточно близко, чтобы слышать, что они говорили, а оживленная реакция их слушателей топила смысл диалога, оставляя лишь разорванные звуки голосов.
Позади меня проповедовал кто-то еще, я повернулся и увидел бульдозерно скроенную женщину, прижавшую нервного мужчину в углу: -… и у нас есть документы, доказывающие это! Вы их еще не читали? Нет? Я вышлю вам копии. Марта получила письмо от самого, он говорит, как ее том произвел на него впечатление..
Я испарился в сторону, почти в центр другого разговора, очень тихого. Говорил черный с прекрасными манерами. Его слушателями была группа типа репортеров, каждый держал свой рекордер наподобие щита. -… у народа было достаточно плохих новостей. Они хотят услышать взамен что-нибудь хорошее. Конечно, замечания доктора Цимпф не станут популярными – я ожидаю увидеть массу сопротивления. Но теперь позвольте мне добавить следующее. Если угроза реальна, можете быть уверены, что американский народ возьмет на свои плечи справедливую долю ответственности. Мы справимся с этим.
Я услышал достаточно. И направился в сторону гостиной. Я был смущен реакцией делегатов – разве они не поняли? – и одновременно злился на них. Стоял среди них и бушевал. Я хотел бы впихнуть нескольких рядом с кторром, и чтобы их видели коллеги. Это должно будет поменять некоторые мнения!
Я все еще колебался, стоя в центре толпы и раздумывая, что делать дальше, когда услышал свое имя. Рука махала мне на полпути в вестибюль. Тед. Я начал прокладывать путь к нему. Он стоял с коротким, бочкообразным мужчиной, одетым в темный костюм и хмурость, он выглядел как после запора, постоянно злобно взирая на мир сквозь толстые линзы роговых очков. – Это Мартин Миллер, – сказал Тед, – исполняющий директор проекта «Erewhon».
– О, – сказал я. И огляделся.– Э-э, а что случилось с Динни?
Тед пожал плечами: – Не знаю. Мы расстались. Ноу проблем.
– Я думал вы вдвоем, э-э…
– Что? Ты наверное шутишь!
– Тогда, что это был за разговор об одиннадцати оргазмах?
Тед положил мне руки на плечи и посмотрел прямо в глаза: – Джим, поверь мне.
Когда-нибудь ты узнаешь сам, когда наконец сподобишься потерять свою легендарную девственность, но до тех пор поверь мне на слово: даже для нормального здорового мужчины на пике физических кондиций невозможно сделать одиннадцать раз за ночь. – И потом добавил: – Я знаю, что устал. Но самое большее, что я когда-либо совершил, было семь. И не с Динни.
– Но она сказала так.
– Джим, скажу тебе правду: я сделал только раз. И даже тогда думал о сырой печенке. Пусть она верит во что хочет.
– Тогда какого-черта ты…
– Ш-ш-ш! Умерь голос! Я хочу научить тебя одному из секретов успеха. Если тебе нужно познакомиться со многими людьми и быстро, особенно с важными людьми, найди себе наиболее честолюбивую карьеристку и льсти ей. Или ему. И ты сможешь таким способом проникнуть в массу закрытых дверей. Смотри-ка, ты не против, не так ли? – Он положил мне руки на плечи и повернул меня от Миллера. – Это может быть очень важным. Для нас обоих. Ему еще нет двадцати пяти, а он принимает мультимиллионные решения. Я расскажу тебе потом, хорошо?
– Как?… Ты же звал меня! – Но Тед уже отвернулся к своему разговору. Что-то о городских дорогах для будущего развития. Миллер объснял, как предохранительные гранты могут позволить претендовать на большие зоны уже освоенной, покинутой собственности, и Тед бормотал о необходимости, чтобы Служба Освоения оплатила большинство расходов. Я не думаю, что кто-нибудь из них слушал, что говорит другой.
– Послушайте, вы должны перестать рассматривать это как набор политических жестов, – сказала позади меня женщина. Она говорила небольшой группе делегатов четвертого мира. Она выглядела обманчиво дружественной. Лицо окаймляли темные локоны, а рот жаждал поцелуя. На карточке стояло имя: «Д.М.Дорр». – Я понимаю ваши опасения, действительно понимаю. Ваши правительства вправе побаиваться, что Соединенные Штаты используют экологическую инфекцию, как оправдание возрождения их военной силы. И конечно, это могло быть законным опасением при любых обычных обстоятельствах. Но у нас – не обычные обстоятельства. Вы слышали доклад доктора Цимпф. – Значок говорил, что она –
