В следующий момент мы уже спускали Лопец и Зигеля с корабля. Изображение передо мной неприятно поплыло, когда спасательная корзина начала раскачиваться. Звуки гнезда охватили нас со всех сторон – нескончаемое пурпурное пение червей.
Мы посмотрели вверх, на темное днище воздушного судна. Его присутствие над головой подавляло. Чудовищная темная туша «Босха» закрывала все небо, словно громадная крыша. Мы висели под гигантским сумеречным зонтом.
– Задержите нас здесь на минуту, – попросил Зи-гель. – Посмотрим, как реагируют черви.
Я включил микрофон и прошептал: – Посмотри, пожалуйста, вперед. Изображение постоянно дергалось.
– Перестань вертеть головой, черт бы тебя побрал! – Изображение застыло. – Прости, я не хотел кричать.
– Нет, это я виноват. Зацепился своей сбруей за трос. Я пытался освободиться.
Впереди виднелся залитый яркими, как в Лас-Вегасе, огнями огромный дисплей, который капитан Харбо зажгла для червей. Даже издали можно было увидеть, как чудовища лезут по головам друг друга. Поскольку интересующий нас загон находился в одном из наружных завитков поселения, нос корабля оказался вовсе не над центральной площадью мандалы, а потому свободного места у червей было мало. Они забирались на стены загонов, карабкались на крыши гнезд, вытаптывали сады, расплескивали воду из прудов, запружали каналы, создавали заторы на улицах, образуя горы красной плоти. При виде этой картины я невольно содрогнулся.
Прямо над головой из раскрытых зевов трех других люков сплошными потоками сыпались датчики, птицы-шпионы и киберзвери, распыляясь по всей мандале.
– Теперь я хочу посмотреть, что там внизу, капитан.
– Есть.
Загон под нами был странно спокоен. Несколько ребятишек стояли и, задрав головы, разглядывали нас. Они были явно ошеломлены. Один или два указывали на нас пальцами. Некоторые тянули вверх ручонки. Рядом с загоном встречались небольшие группы червей, но большинство из них спешило на север, к яркому и громкому носу дирижабля.
– Не вижу ни одного взрослого, – сообщил Зигель.
– Я тоже, – сказала Лопец.
– Подождите минуту, кажется, я вижу одного. В тени. Он держит на коленях маленькую плачущую девочку.
– Вижу, – сказал Зигель. – Это – человек?
– По-моему, да, – ответил я.
Лиз утвердительно похлопала меня по плечу.
– Анализ подтверждает это.
Я поправил резкость. Человек был голый. Худой. Разукрашенный все теми же странными завитками, покрытый легким розовым пухом, с диким взглядом сумасшедшего.
– Мне он не кажется враждебным, но не рискуй.
– Спускаемся?
Лиз снова похлопала меня по плечу.
– Спускаемся, – подтвердил я.
– Пошли пауки, – сообщила Лопец.
Следуя за взглядом Зигеля, изображение переместилось вверх. Оттуда быстро спускались корзины с роботами. Мы скользили вниз вместе с ними. Я снова перенастроился на более широкий угол зрения.
Несколько сброшенных ранее приборов с дистанционным управлением распыляли плотный туман полимерного аэрозоля по внешнему периметру загона. Маленькие машинки шипели и жужжали, выпуская клубы дыма. Один или два червя уже завязли в нем. Поскольку аэрозоль был наименее плотным веществом из всех ранее известных, хватало одного барреля, чтобы покрыть целый акр. При необходимости запасов этих машинок хватило бы на всю мандалу, и они будут поддерживать мягкую туманную баррикаду вокруг загона, пока мы его не эвакуируем.
Сам загон имел ту же конструкцию, что и в первом хторранском гнезде, которое я увидел много лет назад. Его стены были сделаны из какой-то застывшей массы. Мы много раз наблюдали, как черви, пережевывая, превращают деревья в это хторранское папье-маше. Они трудились, как пчелы, слой за слоем наращивая входы в свои гнезда, а загоны были просто куполами без крыш.
Дети испуганно разбежались в стороны, когда Зигель и Лопец спустились на тросах в центре загона. Спасательные корзины сильно ударились о землю, изображение дернулось. Пауки вокруг нас распрямляли свои суставчатые ноги и, выпрямившись во весь рост, бежали в разные стороны, выстраиваясь по периметру высоким оборонительным заграждением. Их зловещего вида туловища возвышались над стеной загона; они выдвигали дула своих огнеметов, фокусировали глаза-камеры, задерживали видоискатели на возможных мишенях, зажигали прицельные лазеры. Сигналы готовности один за другим лишали в моих ушах.
– Пауки в полной готовности, – доложил я. Зигель и Лопец не отозвались. Они уже подхватывали детей и сажали их в корзины.
Некоторые ребятишки пятились, прятались за спинами других, прижимались к стенам загона. Спасательные корзины транслировали призыв, записанный на нескольких языках, – мы надеялись, что какой-нибудь совпадет с диалектом родной деревни этих индейских ребятишек. Лопец успокаивала грудных малышей, пристегивая их спасательными ремнями. Некоторые из малышей плакали.
Вниз по тросам соскользнули на помощь еще четверо солдат. Следующими начали сажать в корзины ползунков. Парочка малышей пыталась драться, но другие дети уже начали понимать, что их спасают, и
