пребывания, и знать о ней больше, чем о принимающей стране.
Согласно общему представлению, по мере того как сменяются поколения мигрантов, степень их «вписанности» в принимающую страну возрастает.
Тем не менее, если посмотреть на историю жестких столкновений с участием мусульман, выяснится, что, хотя эти столкновения были спровоцированы нападениями на расовой почве, в ответ мусульмане сплачивались на основе общей мусульманской самоидентификации, а не чисто по этническому признаку. Эта тенденция обращаться к своей «мусульманской» идентичности при каждом новом столкновении с неприятностями, по-видимому, пробивает свой путь через сменяющие друг друга поколения. Можно предположить, что структура и образ функционирования мусульманского сообщества таковы, что обеспечивают постоянное воспроизводство черт, присущих первым диаспорам иммигрантов, в каждом последующем поколении.
Эта тенденция поддерживается продолжающимся притоком новых мигрантов через воссоединение семей, заключение общинных браков или приглашение имамов из-за рубежа. В сущности, запущен вечный цикл «деинтеграции».
Таким образом, мусульманские общины образуются выходцами из разных стран, представляющими разнообразные культурные традиции. Попадая в Европу, эти люди становятся маргиналами, существующими в ограниченном пространстве, и в силу этого происходит некоторое взаимопроникновение их культур. Естественно, что в мусульманских общинах различия между выходцами из разных стран до некоторой степени стираются, они становятся более однородными. Этот процесс логически подкрепляется наличием главной общей ценности – религии.
Благодаря этому крупные сегменты мусульманских общин смогли существовать в Европе практически без взаимодействия с местным населением, уклоняясь от участия в жизни европейского общества. Именно это создает основу для «отчуждения» от западного общества. Что, в свою очередь, создает нишу для радикализации и конфликтов.
С учетом описанной выше модели, мы можем предположить, что мусульманское население в Европе:
а) будет привлекать внимание, несоразмерное его численности;
б) будет оставаться «чуждым» элементом в силу того, что во многих странах мусульмане не обладают полноценными правами гражданства, а также из-за неуклонно продолжающегося процесса иммиграции. По сути, мы будем наблюдать постоянно возобновляемое «первое поколение» мусульман, которым сложно адаптироваться к западным нормам;
в) будет и впредь представлять собой в большинстве европейских стран культурно обособленную, маргинализованную, беднейшую страту общества.
Какой бы модели мы ни придерживались, ассимиляционной или интеграционной, совершенно очевидно, что значительные слои иммигрантских общин (среди которых мусульмане, возможно, более других на виду) не сумели найти способов сосуществования с основной массой населения в странах проживания. В конечном итоге, этот недостаток взаимодействия создает почву для радикализации отдельных сегментов маргинализованного населения.
Пытаясь разобраться в причинах отсутствия такого взаимодействия, мы видим, что в любом обществе, какой бы ни была его природа, существуют вполне определенные нормы, которые обеспечивают гладкое сосуществование составляющих его индивидов.
Но многие иммигранты происходят из сообществ, крайне привязанных к традиции. Прибыв в Европу, они столкнулись с совершенно иным социальным контекстом. Для них такой переход повлек разрушение привычных им устоев (особенно внутри семьи). В то же время они оказались перед лицом совершенно иного набора социальных норм. Но механизма для их восприятия и усвоения не оказалось. А это вызвало чувство потери и тревоги.
В попытке совладать с этой тревогой и со своей неспособностью воспринять новые правила, люди естественным образом сопротивлялись «западному» влиянию и правилам поведения и пытались справиться с ситуацией, обращаясь к практике тех обществ, которые они покинули. В некоторых случаях они пытались воссоздать свое прошлое в новом окружении. В любом случае эти тенденции обостряли проблемы и без того сложного процесса интеграции.
Мечеть всегда была центральным элементом социальной жизни мусульман. В новой и чуждой окружающей среде мечеть приобрела еще большее значение в качестве места поклонения, культурного убежища и социального центра. Местные мечети вполне естественно превратились в центры социальной жизни мусульманских сообществ в Европе, а имамы стали играть в сообществах весьма важную, руководящую роль, особенно в том, что касается влияния на молодежь.
Проблема тем не менее заключалась в том, что практически повсеместно имамы европейских мечетей набирались из мусульманских стран. Но, будучи знатоками исламской теологии, они были совершенно незнакомы с жизнью в Европе. Зачастую они даже не знали местного языка. В некоторых случаях речь шла об имамах, воспитанных на особо жесткой трактовке ислама. Эффект этого проявлялся в сведении к минимуму более умеренных традиций в среде мусульманских общин. Некоторые государства постарались решить проблему имамов, родившихся и получивших образование за границей. Например, в Нидерландах начали вводить программу обязательного обучения потенциальных имамов, цель которой – научить их голландскому языку и предоставить знания об особенностях европейского общества и систем государственного устройства.
Общества на родине мусульманских иммигрантов без исключения были монохроматическими. В тех местах, откуда они попадали в Европу, мусульман объединяли общие культурные признаки: этническая и религиозная принадлежность, клановость, язык, кухня. Однако в Европе у мусульман различного происхождения почти не было подобных общих признаков, и зачастую им приходилось объединяться только на основе единой мусульманской веры. Это привело к двум естественным последствиям. Во-первых, возникла тенденция к образованию ядра общины, и, во-вторых, идеи одной из составляющих общину групп распространялись среди всех ее членов. Таким образом, теряя возможность воспользоваться наличием местных сглаживающих общественные противоречия факторов, мусульманская община параллельно становится восприимчивой к радикальным и ориентированным на конфликт идеям.
В то же время появилась тенденция включать отдельные мечети в единую сеть, имеющую общие теологические установки и общие источники финансовой поддержки. Результатом этого стала некоторая унификация трактовки учения и практики ислама за счет отказа от существовавшего ранее многообразия. В некоторых случаях эта тенденция обеспечила радикальным силам пространство для распространения своего учения.
Одним из вопросов, которые вызывают наибольшие разногласия при обсуждении «ислама в Европе», является его «экстерриториальность».
С одной стороны, как мы уже убедились, существуют тесные связи, которые мусульманские общины поддерживают со странами своего происхождения, зачастую в ущерб развитию отношений с европейскими странами.
С другой стороны, мы видим, что мусульманские страны стремятся
