общества.
В мировом хозяйстве давным-давно ушли от противоречий структуры и собственности внутри нее. Бархатное структурирование достигается на уровне отдельных производств и межотраслевых отношений. Само по себе понятие отрасли как таковой разрушено. За основу взят комплекс, выпускающий тот или иной тип готовой продукции.
К такой структуре целесообразно стремиться и нам, решительно отказаться от отраслевых условностей.
Что собой представляет 'нетрадиционный субъект хозяйствования'? В какую традицию он не вписывается – мировую, отечественную?
Мировая традиция возникновения субъектов хозяйствования основана на движении ценных бумаг в сторону концентрации финансовых ресурсов для инвестирования в любое прибыльное поле деятельности. Для этого, как минимум, необходимы реально ценные бумаги, развитые формы собственности, действующая фондовая биржа. Ни одним, ни другим, ни третьим мы не располагаем. Свернуть на этот путь означало бы окунуться в капитализм так называемого, по определению западных экономистов, дарвинистского типа, где выживают сильнейшие.
Мировая цивилизация со множеством потрясений прошла данный этап лет сто тому назад. Однако представим себе котировку на бирже акций московского 'Рубина' в современных условиях телевизорного дефицита. Курс был бы значительно выше их реальной весомости, и достаточно появиться на рынке другим телевизорным магнатам (за рубежом их пруд пруди), как держатели акций мгновенно прогорят.
Свой традиционный путь складывался в России. Семейный купеческо-коммерческий капитал собирался в торговом доме семейного же типа. В развитие производства средства вкладывались, опираясь на ресурсы такого торгового дома. В сельском хозяйстве имелись общинные средства и, по сути, коммунальная система их использования.
Ни один из этих субъектов хозяйствования сейчас не в состоянии вложить достаточные ресурсы в быстрое развитие производства. Пройти по всей цепочке от кустаря до крупного товаропроизводителя – потребуется 50-60 лет. Такого срока ни у кого нет.
Реальное экономическое пространство будет завоевано только нетрадиционным субъектом хозяйствования, соединяющим взаимоотношения собственности между государством и любым другим частным ли, ассоциированным ли и т. д. субъектом. Контрагент государства в состоянии вырасти из него, используя его же поддержку.
В цене современного мирового продукта стремительно растет доля интеллектуальных затрат, сокращая материалоемкость и энергоемкость. В Японии за последние 10 лет вдвое уменьшилось потребление сырья и материалов и вдвое увеличился объем производства. Впору говорить о складывающейся научно- технической элите в предпринимательстве, ничего общего не имеющей с социальной иерархией.
Взрывной характер экономического взлета, на наш взгляд, полностью определяется социальным и материальным положением творцов интеллектуального продукта. И это тоже нетрадиционный субъект хозяйствования, становление которого в нашей стране зависит от поддержки государства.
Не означает ли предлагаемое включение коммерческих банков в единую сеть ликвидацию их самостоятельности?
Банковское дело во всем мире носит подчеркнуто консервативный характер. Это не случайность, а результат долгих поисков финансистов многих поколений. Нет в мире ни одного солидного банка, который не был бы связан в системе мировых взаиморасчетов с другими банками, не был бы подконтролен национальному эмиссионному банку и региональным финансовым структурам. Международный банк реконструкции и развития, Международный валютный фонд, Европейский финансовый комитет диктуют свои законы, сурово экономически карая ослушников.
Мы же, беспорядочно плодя коммерческие банки, по сути, ограничиваем движение реальных кредитных ресурсов, вызывая их дефицит в областях эффективного развития и избыток в 'смертных зонах'.
Речи нет о механическом переподчинении коммерческих банков Госбанку СССР. Нужна такая структурная организация коммерческих банков, при которой во главу угла были бы поставлены интересы всего народного хозяйства.
Независимо от реального трудового вклада ныне живущих и прошлых поколений советских людей вы предлагаете уравнительное распределение 'народных акций'. Дворник и академик, уборщица и директор, солдат и маршал наделяются одинаковой долей государственной собственности. Не противоречит ли подобная раздача всем сестрам по серьгам принципу социальной справедливости?
Действительно, на первый взгляд напрашивается аналогия со способом дележа, предложенным булгаковским Шариковым. Не будем, однако, забывать, что герои 'Собачьего сердца' жили в 20-е годы. Это – пограничное между дореволюционной и Советской страной поколение. С тех пор в создании национального богатства участвовало не менее пяти поколений, включая нынешнее. И в каждом из них были свои дворники, академики, уборщицы, директора.
Причем разное участие в созидательной работе сопровождалось и разным уровнем жизни, разной системой распределения благ. Разве можно не считаться с этим, говоря о базовой оценке распределения того, что всегда называлось общенародным достоянием? Каждый теперь знает, что от общественных фондов потребления одним доставались хоромы в домах, построенных по индивидуальным проектам, другим – закутки в бараках или в лучшем случае совмещенные 'удобства' панельных пятиэтажек. Одним приходилось выстаивать очереди в облезлых районных поликлиниках, других зазывали в комфортабельные учреждения пресловутого 4-го главка.
В восстановлении разоренной и разрушенной после фашистской оккупации европейской части страны принимали участие три поколения, а за Уралом не пострадало накопленное всеми пятью поколениями. Как видим, трудовой вклад не совпадает ни по социальному статусу, ни по пространству. Мы исходим из того, что послевоенная разруха – всенародное горе, послевоенное восстановление – всенародный результат.
Реалии нашей жизни подсказывают: вне зависимости от социальных градаций и социального смысла обеспечить всех ныне живущих равным наследством. Социальная справедливость в данном случае – возможность для каждого получить шанс для старта в условиях рыночных отношений.
В документе записано, что народные акции 'распределяются на уравнительных принципах между всеми реальными участниками создания национального дохода, в том числе и за предшествующий период, т. е. пенсионерами'. Возникают сразу два вопроса: причем тут нацдоход, если делятся и старые, и новые основные фонды, как быть с артистами, учителями, военнослужащими и другими гражданами, не производящими материальных ценностей?
Первый вопрос связан с допущенной нами неточностью. Конечно же, речь должна идти не о национальном доходе, а о национальном достоянии.
С этим, очевидно, связан и второй вопрос. Конечно же, на долю национального достояния вправе претендовать все трудящиеся, в том числе занятые обслуживанием сферы материального производства. Культура и искусство, просвещение и здравоохранение, оборона и охрана правопорядка существуют потому, что без них обществу не обойтись.
В конечном счете программный документ нацелен на полное разгосударствление и доминирующую приватизацию собственности, когда, скажем, фермер не отвечает за государство, а государство – за фермера. Тем не менее государство обязывается вами опекать новые сектора экономики…
Рассуждать о нынешней многоукладности нашей экономики можно сугубо условно. Было бы идеально притормозить один из секторов и за счет льгот ускорить развитие других. Реальность такова, что мы имеем лишь два вида производства – государственное и кустарное. Мировой опыт убеждает, что развиться в мощного современного производителя, варясь в собственному соку, кустарная промышленность никогда не сможет.
Иллюзией является представление о свободе предпринимателей в условиях рынка распоряжаться по своему усмотрению техническими характеристиками, экономикой, внешним видом, не заботясь о сопряженности изделий с окружающим миром вещей. На самом деле по всей планете действуют неофициальные обязательные для всех стандарты, единые технические требования. К примеру, элементы для радиоэлектронной аппаратуры делают в Юго-Восточной Азии, а сборка осуществляется и в Европе, и в Америке, и в Австралии. Конечный продукт может быть уникален, не похож на другие по дизайну, но все
