сепаратистских тенденций – возможно создание некоего автономного южнорусского анклава, сильно контролируемого с Кавказа, что будет легитимировано различного рода 'социокультурными версиями';
– рано или поздно вакуум власти в регионе будет заполнен международными силами, скорее всего через турецкое влияние, поддержанное США;
– окончательный итог грозит непредсказуемыми последствиями для нашей страны. Ответственность за эти последствия ляжет на тех, кто, будучи предупрежден, в угоду конъюнктуре, или по недомыслию, начнет делать первые необдуманные шаги, остановка после которых будет фактически невозможной.
9. Выборы – вот наилучшее политическое решение. Если это решение не поддерживается частью Чечни, то единственный механизм – это 'зеленая линия' между враждующими территориями. Такой механизм использовался на Кипре. Россия вправе поддержать тех, кто стремится существовать по ее законам. Россия вправе вести себя не разнузданно и непредсказуемо, как это было до сих пор, но спокойно, с сознанием своего права, с соблюдением такта и с гордо поднятой головой.
10. События в Чечне еще раз показали, что такое боярская смута в России, и как она отражается на целостности страны и судьбе ее народа. Перед нашими незрелыми элитными группами три пути:
– суметь реально договориться и соблюсти правила договора;
– добить и себя, и страну в смертоубийственных распрях;
– быть выметенными, как говорят в народе, 'поганой метлой'.
Россия должна быть единой и будет единой, чего бы это ни стоило.
29.12.1994 : Чечня и проблемы большой политики
Сергей Кургинян,Вадим Солохин, Мария Подкопаева
'Ты этого хотел, Жорж Данден!'
Жан-Батист Мольер
Жорж Данден, или Одураченный муж.
Часть 1.
ЧЕЧНЯ И КОНЦЕПЦИЯ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА,
или
'ЧЕГО ЖЕ ВСЕ-ТАКИ ХОТЕЛ ЖОРЖ ДАНДЕН?'
Все происходящее в Чечне есть закономерный итог того проекта, который открыто реализовывался в России начиная со второй половины 80-х годов, а скрыто начал разворачиваться, видимо, намного раньше. В этом смысле мы вправе сказать всем 'китам' перестройки: 'Ты этого хотел, Жорж Данден!'
В самом деле, разве есть в происходящем хоть что-нибудь неожиданное? Все, напротив, вполне логично. Если под логикой иметь в виду диалектическую логику, а не декларативные благоглупости. Диалектика сродни парадоксам. Но если парадокс позволяет легкомысленное к себе отношение, то диалектика безжалостна. Как и вообще большая политика.
Сергей Адамович Ковалев вел к власти нынешнего президента. Теперь он шлет ему проклятия из Грозного. Парадоксально? Да, парадоксально для журналистов из газеты 'Сегодня'. Но совершенно закономерно для людей уровня Леонида Баткина или Юрия Афанасьева. Баткин, изучая Макиавелли (рекомендуемого российским политикам как пример для подражания), прекрасно знал о принципе 'крутого виража'. Согласно этому принципу государь, приходя к власти, сбрасывает ту элиту, которая привела его на трон. Помнится, предшественник нынешнего президента публично рассуждал на тему о том, что де, мол, 'времена вносят существенные коррективы в постулаты Макиавелли, не меняя сути этих постулатов, а раз так, то не надо сбрасывать элиту физически, есть другие, более тонкие технологии'.
Так чего же в сущности хотел Жорж Данден? Того, что мы ныне имеем, – и ничего более.
Юрий Афанасьев прекрасно знает, что революция пожирает своих детей. Он изучал это на примере Великой французской революции, являющейся как бы общемировым эталоном национально-буржуазной модернизации. Он знает и то, как напряженно примеряли к себе победившие большевики этот общемировой эталон. И что? Конвент в очередной раз породил термидор. Могло быть иначе? Было ли когда-то иначе? И чего хотел Жорж Данден?
С помощью директив со Старой площади и при ее непосредственном сопровождении шли 'поющие революции' во всех республиках бывшего СССР. Каково было содержание этих революций?
Они были (и этого никто не скрывал!) именно национально-буржуазными. Начиная с создания 'Демократической России', а в общем-то, еще ранее, в эпоху расцвета 'Московской трибуны', клуба 'Перестройка', межрегиональной депутатской группы, шла и национально-буржуазная революция в России. Что такое признание суверенитета России? Это важнейший этап в проведении русской национально- буржуазной революции. Это необходимый этап этой революции. Большинство депутатов российского парламента, принимавших декларацию о суверенитете, этого не понимали. Но продвинутое меньшинство прекрасно понимало, не могло не понимать! И на что теперь сетует Жорж Данден?
Можно было бы и дальше перечислять все несуразицы, которые содержатся в поведении нынешних демократов, вдруг оказавшихся совсем уже не у дел и недоумевающих по поводу того, как это они могли 'так проколоться'. Но если бы 'прокололись' только они! Разве партия войны в Чечне не чувствует себя столь же дискомфортно? Следя за выступлениями Козырева и Смирнягина, ловишь себя на мысли, что так, наверное, вели себя демократы, победившие в феврале 1917 года под антигосударственными, антиимперскими, антимонархическими лозунгами и вдруг вынужденные укреплять государство на невесть каких основаниях и вести 'войну до победного конца'. Видимо, и там была та же неуверенность, та же внутренняя раздвоенность, та же безъязыкость. Но безъязыкость характерна и для более высоких фигур.
Обращение президента России по телевидению оставляет странное впечатление. Оставим в стороне длинноты, повторы, чудовищный монтаж кадра. Все это бывало и раньше. Обратим внимание на другое. В плане эмоций, волевых выявлений это выступление нельзя считать неудачным. Телегеничность не есть сильная сторона Бориса Ельцина. Он так и не преодолел страх перед телеэкраном. Отсюда зажим, перебарщивание. Это было всегда. В последней передаче президент предъявил, пожалуй, даже большую собранность, чем когда бы то ни было. И эмоциональную убедительность, в возможных для него пределах. Итак, на невербальном уровне была у Ельцина хоть какая-то адекватность происходящему. Но логика его высказываний, политическая семантика (и даже просто набор используемых языковых штампов) – словом, все, что определяет 'градус политического языка', свидетельствуют об абсолютной растерянности. И это не случайно.
Слов нет. Ибо те слова, которые говорились ранее, исчерпаны и не годятся для новой роли. А кроме этих слов – в запасе только старопартийная лексика, чья неубедительность осознается самим выступающим.
Владимир Соловьев, помнится, говорил, что нигилисты пытаются убедить общество в том, что человек 'произошел от обезьяны, а потому все люди – братья'. На этом примере Соловьев демонстрировал не только логическую, но и семантическую (а значит, и глубинно-психологическую!) разорванность своих идеологических оппонентов. Единицей такой семантической разорванности является пресловутый 'оксюморон' – то есть сочетание несочетаемого в одном высказывании, одной молекуле речи. Оксюморон – это лингвистическая конструкция, в которой одна часть фразы пожирает другую.
Вот и президент изъясняется оксюморонами типа 'ограниченный контингент войск действует на территории Чечни (первый элемент оксюморона – старопартийная лексика времен войны в Афганистане) для обеспечения прав человека (второй элемент оксюморона – часть перестроечного политического языка, которому 'учили' президента Ковалев и Боннэр)'. В сумме получается нечто, мягко говоря, странное.
Ну, а патриотическая оппозиция? На каком языке говорит она? Можно ли критиковать режим в его новом качестве и сохранять концепцию 'геополитической оппозиции', 'оппозиции, стоящей на базе державности'? Это невозможно! Такую невозможность первыми ощутили Невзоров и Жириновский. В особенности последний. Ибо его предвыборная программа с ее патриотическими залихватскими выпадами и 'походами к Индийскому океану' исключает для Владимира Вольфовича критику режима, вставшего на путь бонапартизма.
