создается США сознательно и целенаправленно.
Включение терроризма в игру спецслужб всегда требует определенной легитимации с точки зрения идеологически заряженной части терроросреды. Поскольку ее первичное идеологическое ядро чаще всего непригодно для таких целей в силу накаленных собственных мировоззренческих амбиций, при этом обычно требуется совершить более или менее масштабные трансформации исходной террористической идеологии. Такие трансформации осуществляются внедрением либо выращиванием в руководстве терроросреды нового идеологического ядра, способного реализовать и оправдывать цели управляющей спецслужбы. Именно на этом этапе чаще всего появляются 'двойники' с идентичным или сходным названием общественной организации либо партии, в одной из которых идеологическое ядро оказывается идейно-унаследованным, а в другой – 'выращенным' определенными спецслужбами.
Одним из наиболее показательных примеров такого рода является история итальянских 'бригате россе' – 'красных бригад'. Зародившись на волне студенческих анархо-марксистских движений конца 60-х годов, до середины 70-х эта организация, возглавляемая, как определяют исследователи, 'романтиком-маоистом' Ренато Курчио, исповедовала скорее не террор, а протестное антибуржуазное хулиганство. С середины 70-х, после ареста Курчио, 'красные бригады' возглавил Марио Моретти, поставивший во главу угла именно полновесный и жесточайший террор, много лет наводящий ужас на итальянского обывателя. По оценкам западноевропейских экспертов, исследовавших эту трансформацию, именно с середины 70-х 'красные бригады' стали 'обновляться' и попали под контроль итальянских спецслужб, связанных с функционерами знаменитой масонской ложи 'Пропаганда-2' (Пи-2), которые руками 'бригадистов' решали задачу крупномасштабной дискредитации мощного итальянского левого движения.
Очень сходную 'трансформацию идеологического ядра' претерпела RAF – 'фракция Красной армии' – в Германии, с середины 70-х годов попавшая, с участием спецслужб, под неявный контроль структур Всемирной антикоммунистической лиги (ВАКЛ), а к началу 80-х установившая тесные связи с последователями фашистского палача Сербии Анте Павелича, арабскими террористическими группами и латиноамериканскими 'эскадронами смерти'.
Представляется, что подобную идеологическую трансформацию от протестного национализма к национал-социализму сейчас претерпевает идеологическое ядро украинской УНА-УНСО. Отметим, что экспертные сообщения указывают на участие в этой трансформации постбандеровских украинских организаций в Мюнхене, давно и тесно связанных с германской спецслужбой БНД и с ВАКЛ, и что боевики УНСО уже по крайней мере два года воюют против России в Чечне. Заметим также, что более полувека назад аналогичная идеологическая трансформация произошла под управлением германского абвера и итальянских спецслужб с бандеровским движением и ОУН.
Решение терроросреды включиться в игры спецслужб никогда не бывает 'бесплатным'. Обычной платой спецслужб за террористические услуги является создание 'фильтров' и 'интерфейсов' для выхода терроросреды из 'серой' экономики в легальную, 'белую'. Нарастающая с каждым годом волна скандалов по поводу связей ранее солидных фирм с безупречной репутацией с криминальной экономикой – показывает, что и 'услуги', и плата за них становятся все более масштабными.
Структура терроросреды, интегрированной в тайные операции спецслужб, показана на рис. 5.
Рис.5. Терроросреда под управлением спецслужб
2.5. 'Спецтерроризм'
Включение терроросреды в операции спецслужб по объявленному опять-таки в США принципу 'Это, конечно, сукин сын, но наш сукин сын' – неизбежно влечет постепенное размывание границ между спецслужбами и терроризмом. Ослабление государственного сознания в спецслужбах и госаппарате в связи с признаваемым во всем мире тотальным идеологическим кризисом приводит к тому, что агентура спецслужб в терроросреде нередко оказывается перевербованной и становится агентурой терроросреды .в спецслужбах и государстве.
Этот процесс в некоторых случаях уже породил феномен интеграции спецслужб и террора и привел к созданию некоей спецтерроросреды, которая, в силу объединенных возможностей ее компонентов, угрожает подмять под себя государственность. Наиболее известным примером такого рода является Колумбия, где до недавних чрезвычайных мер, предпринятых на межгосударственном уровне, наркокартели в высокой мере контролировали государственную власть во всех ее измерениях: политическом, экономическом, военном, информационном и т.д. Ряд экспертов доказательно утверждает, что террористическая пантюркистская организация 'Боз Гурд' (Серые Волки) действует и во внутренних провинциях Турции (Курдистан), и в других государствах (Азербайджан, Босния, Чечня и т.д.) не просто под контролем, но и с активным участием турецких спецслужб.
По данным Антитеррористического управления Рио-Де-Жанейро, в Бразилии доходы террористов от похищения людей для выкупа в 1994-95 гг. составили почти 2 млрд. долларов, причем столь высокую 'рентабельность' данной 'коммерции' эксперты напрямую связывают с наличием у террористов разветвленной агентуры в спецслужбах. Последние сообщения свидетельствуют, что сейчас в расчете на душу населения в данном 'спецтеррористическом' бизнесе далеко вперед вырвалась Мексика.
Еще одним ярким примером именно спецтерроризма оказывается знаменитый 'плутониевый скандал', в котором высокие функционеры БНД организовали 'разоблачение' нелегального экспорта в Германию якобы 'российского' плутония. Заметим, что провокация, стоившая должности шефу БНД, раскрылась благодаря 'проколу', совершенному агентами террора в спецслужбах, не постеснявшимися торговать не только военным снаряжением, но и ведомственными секретами. Хотя дела такого рода, в отличие от поимки шпионов-Эймсов, по понятным причинам не афишируются, в прессе США также встречаются сообщения о выявлении террористической агентуры в ЦРУ и ФБР.
В результате взаимодиффузии и глубокого смешивания агентур спецслужб и террора в рамках 'общего дела' – крайне важным приобретением терроризма на этом этапе развития оказывается возможность легально влиять не только на экономический сектор, но и на государственную политику (рис. 6).
Рис.6. Становление спецтерроросреды
Одновременно существенно повышается и способность интегрированной спецтерроросреды к социальному управлению. Оказываясь в результате такой интеграции в положении посредника между террором и адресатом и одновременно, в силу статуса спецслужб, имея существенное влияние на СМИ, альянс спецслужб с идеологическим ядром террора постепенно оседлывает функцию управляющего транслятора в цепях прямой и обратной связи террор-общество-адресат (рис. 7).
Рис.7. Спецтерроризм как актор социального управления
Функция управляющего транслятора открывает перед спецтерроризмом широчайшие возможности манипуляции, ставя его, по сути, в почти монопольное положение конструктора огромной части предъявляемых социуму событий, то есть в одного из главных Субъектов социального управления. Нет нужды объяснять, чем это может быть чревато для общества.
Поскольку 'операционные пространства' спецтерроросред различных государств как субъектов управления всегда географически и политически пересекаются, и поскольку почти каждая терроросреда в своем 'бизнес-измерении' имеет межгосударственный характер, сама логика эффективного развития тайных операций обязательно диктует взаимопроникновение спецтерроросред и приводит к явлению, которое уместно назвать региональными и глобальными спецтеррористическими интернационалами (СТИ).
Один из характерных примеров возникновения такого регионального СТИ – война в Анголе, где на едином операционном поле и в едином спецтеррористическом процессе под управлением спецслужб ЮАР, США, Великобритании, СССР, Кубы и т.д. действовало множество разнообразных этнических и смешанных
