скажет, и больше никогда не уйдёт, совсем привяжется ко мне?
— А… — только и ответила я.
— А как думаешь, возможно такое?
— Ну… — начала мямлить я. — Наверняка, ведь при сеансах спиритизма…
— Ха-ха, ну ты сказала! — Ветер закатился громким хохотом, совсем как в себе! И верно — что за бред я несу? Может, он просто прикололся, а я испугалась!
— Её ведь не надо вызывать, при чем здесь спиритизм? — совершенно серьезно оборвал он, опустив голову и наклоняясь ко мне.
— А когда она… Ну, Ленка здесь, она тоже не приходит? — кажется до меня вдруг дошла суть вопроса, я наверное, тоже свихнулась, раз так легко поняла Ветра.
— Нет, не приходит! — он покачал головой, отчего слабая резинка слетела, и волосы красиво рассыпались по плечам.
— Красиво как… — не удержалась я.
— Нет, ты что! — глаза его округлились. — Совсем некрасиво! Это отвратительно! — он всерьёз разволновался.
— Она… она стара! Но это полбеды, у неё нет половины лица, все время его прячет, под волосами, и знаешь, я и хочу заглянуть туда, под эту завесу, чтоб убедиться, что она проще, чем хочет казаться, и с другой стороны — меня чуть не парализует, от мысли, что же там можно скрывать, если она приходит испугать меня, а сама ещё и прячется, так значит, у неё там, в тёмной части что-то совсем уж… что меня убъет, а она же всё норовит меня… меня… — тут мой несчастный Ветер опустил голову и заплакал, не пряча лица в ладони.
— Ну, что ты… — прошептала я, садясь ближе, и протягивая руку, погладить по притягательным его волосам.
— Дика! — он схватил меня в охапку, прижимая к себе, и всхлипывая.
— Ради бога, не уходи только! — слёзы намочили мне шею, немного неприятно и жалостливо.
— Не уходи, ни за что! Даже если я буду гнать тебя, и ругаться! — прошептал он горячо, и укусил в шею, не больно. — Потому что я могу совсем потеряться… Ты ведь… а ладно, давай, я таблеток нажрусь, и спать ляжем… Она не придет, если ты рядом…
— Давай, — согласилась я, кажется, и правда, лучший выход! — И свет не выключим! — воодушевился он.
— Как скажешь! — я легонько отодвинула его, и начала раздеваться. Ветер вытер слезы, и сел смотреть на меня. Я расстелила постель, разделась до маечки и трусиков, залезла под одеяло, и жестом пригласила его к себе. Любимый радостно нырнул ко мне, прижался всем худым холодным телом.
— Как хорошо с тобой! — прошептал он, и я ответила:
— Ага, — подумав при этом — ох, и тесная же у тебя кровать для двоих!..
— Дика, Дика!! — разорвали сон вопли Ветра с кухни, и вскочив, я помчалась туда на автопилоте. Вот чёрт.
— Что? — остановилась я в дверях.
— Она… — Ветер смотрел испуганными глазами на разбитую чашку в луже чая у его ног.
— Кто, Ветерочек? — как можно мягче подошла я к нему. Вот, блин! Он меня пугает!
— Она опять пыталась ко мне приставать… — прошептал он, прижимая меня к себе.
— Ну… — знать бы ещё, что говорить в подобных случаях!
— Это Белая Дева… я её так называю не сам! Лисицкий сказал, что я сам придумал… Но нет, она велела… сама, только один раз говорила со мной! — жарко шептал Ветер, озираясь. — Видишь, я всё ещё боюсь, хотя точно знаю — она исчезает напрочь, если кто-то есть! — он покачал головой и горько усмехнулся: — Это она меня с ума свела, не дает жить нормально одному!
— Ветер… — начала я, замерзнув: — Давай тогда, раз она ушла, вернемся в постель, ну, или чаю попьём!
— Не, давай тогда кое-чего получше, а? — он сразу оживился, и выпустив меня, шагнул к холодильнику. Достал распечатанный литровый баттл «Джека» — ого!
— Ты удивляешься, откуда у меня такое дорогое бухло? — улыбнулся он, перехватив мой взгляд.
— Я зарабатывать лучше начал! — и гордо поставил добычу на стол: — За выслугу, прикинь, добавили! Я ведь самый старый там, никто не удерживался долго. Мол, заморочная работа… Они, кстати, потому меня и взяли, что никто у них работать не хотел, а другие все отказывали!
— Отлично! — кивнула я. Пусть лучше о работе говорит, чем о глюке каком-то. — Наливай, герой- работник! — подняла я грязный стакан — ничё, и такой сойдёт. Пить так пить!
Но знала бы я, что скоро придётся пожалеть об этом…
Через пару стаканов и всего лишь одну сигарету, Ветер встал, и со словами:
— Я сейчас! — улыбнулся ободряюще, и исчез… Я думала, в туалет, прождала наверное, все полчаса, прежде чем позволила беспокойству поднять себя с места, проведать, что так долго. Дверь на балкон была открыта, и я сразу выглянула по-наитию. Он был там. Весь в крови, отрешенный взгляд в никуда, и пар уже почти не идёт от посиневших губ…
— ЧЧЁЁЁРРРТ!!! — заорала я, хватая эту сволочь под руки, и пытаясь поднять: — Сссука!! Ну как так можно, стоило только одного отпустить поссать!
Он был слишком тяжелым для меня, поднять его казалось невозможным. Однако я не паникёрша, и трезвым взглядом оценила, что он хоть и порезался довольно глубоко и грамотно, но холод зимней ночи быстро сузил сосуды, и крови пролито относительно немного.
— Блядь, пиздюк ёбаный! — заорала я со злости: — Режешься, так хоть по уму надо было! Гандон! — и въехала ему, засыпающему, такую отличную звонкую оплеуху, которой можно гордиться и профессиональной стерве. Первый страх отпустил, я поняла, что надо лишь затащить его в дом, чтобы не простыл, и забинтовать. И стало неожиданно весело. Да, чертовски весело! Ветер ведь развлекается, так чего бы и мне не поразвлечься!
Какими-то нечеловеческими моральными пинками самой себе, матом и уговорами, надрываясь мне удалось затащить его, напрочь теряющего сознание, в квартиру, грохнуть на кровать, основательно отколотить пока ничего не чувствует, выплескивая долго собираемую злость, и срочно перевязать обрывками простыни оттаявшие и закровившие раны. Видимо, с тепла на холод, моему безмозглому самоубийце стало больно, и он очнулся с криком:
— Черт, сука грёбаная!
— Кто, я? — со злой веселостью спросила я.
— Да не ты… — проворчал Ветер, пытаясь сесть, но его потянуло назад, и он лег обратно.
— А кто? Ты? — может, и стоило промолчать пока, но уже не до железного самоконтроля.
— Чего? — он сверкнул глазами, и закашлялся.
— Ничего! — почти уже орала я. — Ты вот так в туалет каждый раз ходишь?
— Как? — он начинал злиться. А и хоть бы!
— Ты сказал, что сейчас придёшь, и что? Исчез, а потом я тебя таким нашла! Для этого позвал?
— Я не говорил… Или сказал.
— Сказал! — я схватила стакан с тумбочки и швырнула об стену. — Пиздюк, если ты хотел с собой покончить, так не надо было меня звать! Эффекта сраного захотел?
— Имущество зачем портить, не твоё! — тихо и зло бросил он. — Я не думал ничё такого.
— Не-е-ет, ты просто издеваешься надо мной! — глотая болезненный жгучий ком в горле, я старалась изо всех сил говорить тише, чтобы не дать течь слезам. Плакать сейчас казалось постыдным.
Не хочу комментировать следующие полчаса разборок… просто не хочу. Это больно и банально. Он не хотел, я не ожидала… Короче, подуспокоившись, он попросил транков из холодильника, и если проснется, дать ещё. Я принесла, он уткнулся носом в стену, и вскоре тихо засопел. А я пошла в ванную горько рыдать, давясь болью, и вопить беззвучно в сырую и тёмную Вселенную об одиночестве своём и жажде…
Так и выла тихо-тихо, пока не выдохлась и не забылась. Очнулась с зудом в скрюченном позвоночнике и ногах, прошла на кухню, допила остатки виски не разбавляя, конечно. От нервов стало дурно, и после недолгих раздумий и борьбы с ленью, намеренно проблевалась. Захотелось есть, но я так устала… Прошла в
