попеть на прощание «наше, родное!» Чтож, зажигай!
— Вот, Юсик, теперь ты будешь единолично вокалировать! — сказал я, допев. Она расстроено качала головой, и всё смотрела на меня:
— Дикая, ну как мы без тебя?
— Ничего, не пропадёте! — ободрила я, — а потом, я ведь думаю хату большую купить, там, и вас всех перетащить к себе!
Они так посмотрели на меня все враз, будто я им сказала чёрт знает что!
— Не, серьёзно! — настаивала я. — Зачем мне новую группу искать, когда у меня такой составчик есть, родной, накатанный!
— А чё, найдём работу, будем вместе жить, такой панк-комунной! — обрадовался Пистолет.
— Вот именно! — поддержала я: — Сквотом! И реповать на хате своей же!
— Ну, это тогда без меня! — грустно покачал головой Иваныч. — У меня семья здесь, куда ж я Лорку беременную потащу?
— А… — я не нашла, что сказать. Ну, ладно, разберёмся! А сейчас — пора! Я вскочила, и торопливо обняв моих дорогих панков, помчалась собираться. Они хотели было тоже идти, но я остановила:
— Юляка, квартира-то теперь — твоя! Оставайтесь, там ещё в холодильнике жратва, и коньяка пару баттлов! — подмигнула им. Она снова обняла меня.
— Ну, и ганджубаса почти кораблик в шкафу под зеркалом… — сказал я, чуть не плача: — Он чистый, вам надолго хватит.
— Ивана, ну как же так…
Снова все эти разговоры мамы. Я не выдержу, ей богу!! Только собралась препираться по-новой, но родительница, оказывается, просто лишь соблюдала приличия. Посидели, поговорили, я успокоила, что всё нормально у меня, всё продумано! Скоро вернусь, улаживать дела. Я не малыш, и понимаю что к чему. Тут пришёл папа с претензией, почему же я сразу не сказала, молчала столько времени! Я ответила, что и сама не знала, всё решила спонтанно, хоть и думала о переезде давно. Ведь и их предупреждала! Он кивал- кивал, и вдруг поставил на стол огромный торт! И баттл «Мартини»:
— Чтож, дочь, решения взрослого человека надо уважать! — сказал он: — Раз решила — надо делать!
У меня глаза на лоб полезли, ей богу!
— И вот тебе карточка твоя, с резервными накоплениями, мы с мамой добавляли каждый месяц, чтобы к такому моменту готовыми быть!
— Дети ведь быстро растут… — всхлипнула тихонько мама. Обалдеть! Я подпрыгнула, и повисла на шее обоих предков сразу:
— Уй, маман, папан, вы самые потрясающие родители на свете!
Меня просто распирало! Ну надо же, а я думала, надо будет ругаться! Посидели вчетвером с Петровной, она ведь за столько лет службы как родная нам стала! Я спела им пару песен из своего репертуара, самых приличных — они давно добивались чтоб я им хоть что-нибудь продемонстрировала, что мы там творим с группой! Да я всё отмазывалась, что-де материал ещё сырой, а как будет что стоящее — так сразу. Стремалась просто такое непотребство родителям петь!
Засыпая полупьяная, я думала, как мне повезло, что я сумела сохранить добрые отношения с родителями! Это и по-человечески хорошо, и не придётся копейки считать, выдумывая, где и как пристроиться! Спасибо всем, кто там, на небе так печётся обо мне!
Немножко и всплакнула — я больше никогда — ни-ког-да!! — не увижу Ветра… эта книга дописана, дело за новой…
ПОЕ-ЕХА-ЛА!!!!
В аэропорту — сюрприз! Мои дорогие панки, в лучшем виде каждый! Пацаны с цветами, Юлька с новым ирокезом!
— Ах ты, стерва, решилась-таки! — заорала я, обнимая её. У меня слёзы выступили на глаза — вот, блин! Я вернусь за ними, непременно вернусь!! Пока ждали регистрации, пели наши песняшки, и шумели так, что нас чуть не вышвырнули за ворота. Мама с папой растерянно улыбались моим ребяткам — они видели их первый раз. Объявили регистрацию на мой рейс. Я чуть не закачалась, едва удержав себя в руках — всё…
Когда уже поднималась по трапу, услышала дикий тройной вопль из-за решетчатого забора:
— ПАНКС — НОТ — ДЭЭЭЭЭЭД!!!
Обернулась, подняла руку сложенную «козой», и помахала им, святыми моим панкам! Губы мои непроизвольно шептали:
— Панки не дохнут, ребята! Панкс нот дэд!
