же, должна служить обществу, истории, идеальному, обладать определенным аскетизмом, вытекающим из такого служения. Но она, кроме прочего, состоит из живых людей. И имеет соответствующие потребности. Материальные – наряду с идеальными.
Короче, она размещена в действительности. И как-то с этой действительностью должна быть соотнесена. Ошибся в этом соотнесении – нет группы. Соотнес с действительностью слишком комплиментарно по отношению к действительности – группа скисла, превратилась в конъюнктурно- циничное сообщество. Перебрал в противоположную сторону – ошибся с соответствующими последствиями.
Дело даже не в политических рисках. Дело просто в том, что ошибся. Оказался неадекватен действительности. И за счет этого заведомо проиграл. Куда ты эту действительность хочешь двигать – это один вопрос. Хоть в сторону утопии, хоть куда. Другой вопрос – хочешь ли ты ее действительно куда-то двигать? Если хочешь – ты ее должен знать, то есть адекватно оценивать, воспринимать, понимать.
Кроме того, если уж ты взялся за построение групп и их размещение в действительности, то группы эти должны не загибаться, а развиваться. Они должны не просто выстаивать. Они должны обеспечить собственное расширенное воспроизводство. В соответствующем, опять же, контексте и окружении. И с опорой на свои силы.
Это не имеет никакого отношения к нынешнему русскому шикованию. Но это задача с материальными слагаемыми. Извлечь эти слагаемые из задачи нельзя. То есть нужен бизнес, нужна коллективная (иной и не может быть) позитивная (что почти невозможно, но абсолютно обязательно) социальная адекватность.
Я выбрал этот путь. Со всеми его многочисленными издержками и сомнительными (по крайней мере, для меня) приобретениями. А кто-то из моих друзей выбрал другое. Не захотел тратить (жизнь одна, и это понятно) столько времени на указанные материальные слагаемые. А, может быть, по сути своего таланта не тяготел к коллективности. Короче, выбрано было другое. Неважно, почему. Я не воспеваю и не оплевываю свой выбор. Я знаю, что он мой – вот и все.
На не лишенном кондовости языке позднесоветской эпохи это называлось 'социальное лидерство'. Я помню круг альтернативных социальных лидеров конца 80-х годов. Помню их надежды, помню их подвижничество. Помню и другое.
В конце 1991 года один из таких лидеров (которому я всегда буду благодарен за поддержку в очень сложный период) пригласил меня в ресторан и предложил новый вид совместной с ним деятельности. А именно – организацию конкурсов красоты со всеми теневыми (особо прибыльными) слагаемыми этой деятельности. На мой изумленный вопрос: 'Это бред? Провокация?' – мне был дан крайне емкий ответ: 'Неужели ты не понимаешь, что все 'накрылось' – однажды и навсегда?'.
Человек, который мне это говорил, не был пошляком. Это был достаточно глубокий человек. И это был человек, который ранее выстоял в сложнейшей ситуации. Сам выстоял и помог выстоять другим. Но тогда он понимал, во имя чего выстаивает. А потом перестал понимать.
Я даже не могу сказать, что он был сломлен или испуган. Наоборот, он считал себя всего лишь адекватным новой действительности. А меня – нет. И в чем-то он, наверное, был прав.
К чему весь этот длинный заход? Прежде всего, мне хочется размять тему действительности. Реальности. Реального социального опыта. Не знаю, как другие, но я не могу создавать тексты, абсолютно оторванные от своего социального опыта. А опыт этот у меня есть. Это не самореклама, как кому-то может показаться, а, скорее, наоборот. Но что есть, то есть. Я живу не на Луне, не в монастыре, не под чьим-то крылышком и не в деревне на подножном корму.
Как и все нормальные люди, я обладаю социальным опытом. При этом мой опыт поливалентен. В этом его плюсы и минусы. Я как-то (хуже многих) знаю, что такое нынешнее многоуровневое VIP. Я, как минимум, информирован об этом иначе, чем те, кто смотрят (с отвращением или восторгом, неважно) 'Рублевку лайф'. От чего эта 'Рублевка лайф' не становится для меня хоть сколь-нибудь более притягательной. Скорее, наоборот.
Я это знаю не понаслышке. Но многие, очень многие знают это гораздо лучше меня. Если в чем-то и есть мое отличие от этих многих, так это в том, что я знаю и другие социальные среды. Опять же, не так хорошо, как те, кто в них размещены полностью. Но… Словом, тоже 'не вполне понаслышке'.
А теперь подхожу к главному. Любой создатель текстов или иных продуктов, ориентированных на социальное понимание и социальное действие, может в ходе создания подобных продуктов отрываться или не отрываться от своего конкретного социального опыта. Он может убегать или не убегать от этой реальности. Короче, есть он, есть текст (шире – продукт), и есть эта реальность. А также какие-то отношения в этом, так сказать, любовном треугольнике (рис.17).
При этом отношения по линии 1 – 3 ('Он' – 'Реальность') могут быть очень разными. Не бежать от реальности – это значит просто выстраивать какие-то отношения. Как-то эту реальность учитывать. Ее можно ненавидеть или боготворить. К ней можно относиться взвешенно или максималистски. Главное – ее не отбрасывать. Не превращать треугольник в линию (рис.18).
Хочу подчеркнуть, что такое отбрасывание (я его называю 'бегством от реальности') иногда происходит не в силу осознанных желаний того, кого мы называем 'он'. Создание определенных продуктов (публичных высказываний по поводу социальных целей и социального содержания) автоматически производит некие изменения в сознании. Особенно если это занятие для того, кто создает подобный продукт, не вполне привычное и обыденное.
В этом случае 'он' в данный момент, в каком-то смысле почти неизбежно, расщепляется на 'он-1' (создатель продукта) и 'он-2' (носитель социального опыта) – рис.19.
Но ведь продукт, который создает 'он-1', говорит нечто о реальности (о мире). И свой социальный опыт что-то говорит о реальности (о мире). Когда продукт и опыт расходятся – что получается? Что есть мир, связанный с опытом (натуральный мир). И мир, связанный с продуктом (мир-двойник) – рис.20.
Главный риск состоит в том, что 'он' как синтезирующая инстанция перестает быть мостом между 'он-1' и 'он-2'. Это первое.
И второе. 'Он-1' вытесняет 'он-2'. И, соответственно, 'мир-двойник' вытесняет 'натуральный мир' (рис.21).
Еще раз подчеркну, что под 'миром-двойником' я имею в виду не город Солнца, не утопию в позитивном смысле слова (как образ того, что собирались построить), не то, чем мир должен стать с моей помощью, а нечто, подогнанное под текст и якобы наличествующее.
Это 'якобы наличествующее', возникающее в сознании, как дериват текста, этот 'мир-двойник' – суть первый механизм бегства от реальности. Нельзя говорить о бегстве вообще. Нужно описывать механизмы. Этот первый механизм я называю 'уводчик #1'. Потому что сознание не просто бежит от реальности. Ему кто-то это бегство организует. Какая-то в нем же, в сознании, образующаяся псевдоструктура. И этот 'кто-то' на моем языке (прошу прощения за относительный новояз) – суть 'уводчик'.
'Уводчиков', как мне представляется, несколько.
Один – это 'мир-двойник'. В советской армии (небезосновательно, кстати, казарма – не бесплатное удовольствие) шутили: 'Как надену портупею – и тупею, и тупею'.
По отношению к деятельности по созданию продуктов рассматриваемого мною типа можно шутить иначе: 'Как берусь я за перо – и пошло, и повело'. Куда? Я уже указал – в сторону от собственного социального опыта. Тем более, что опыт этот – он же всегда неполон, и он у всех разный. Почему, собственно говоря, с ним надо носиться, как с писаной торбой?
Кроме этого 'уводчика #1', есть еще и 'уводчик #2'. Он же – 'минус технологизм'. По этому поводу, как и по любому другому (наверное, невротические защиты срабатывают), у меня есть любимая цитата. В данном случае – из фильма 'Развод по-итальянски': 'Джузеппе, ты меня любишь? А как, как ты меня любишь, Джузеппе? Ну, скажи – как?'.
'Уводчик #1' – это властно-патриотическое занятие. Поскольку мы у власти, то мы отвечаем за
